Сол Стейн - Другие люди

• Название: Другие люди
• Автор: Сол Стейн
• Издательство: ТЕРРА — Книжный клуб
• Жанр: Эротика
• Год: 2002
• ISBN: 5-275-00577-6

Сол Стейн (р. 1926) — известнейший американский писатель, поэт, сценарист. Его произведения навсегда вошли в списки мировых бестселлеров.

Роман «Другие люди» влиятельные книжные обозрения Америки внесли в список лучших книг десятилетия. Героиня произведения Франсина Уидмер, независимая молодая женщина достаточно свободных нравов, стала жертвой насилия. Нет ни свидетелей, ни улик, но насильник должен быть наказан. Франсине может помочь только один человек — блестящий адвокат Джордж Томасси. Но удастся ли ему сделать это?

---

— Моя фамилия Козлак.

Он вроде бы и не слышит меня.

— Ты знаешь, кто такие казаки?

Может, он думает, что я туп, как дерево?

— Конечно, — отвечаю я. — Казаки и лошади.

— Так что насчет казаков и лошадей?

— Они скачут на них.

— А ты когда-нибудь скакал на лошади, Казак?

— Козлак, — поправляю его я.

Другие парни стоят как мумии. Даже перестали намыливаться. Просто стоят под струей воды.

— Эй, Казак, — продолжает Баджер, — а на тебе когда-нибудь скакали?

Один из парней хихикает. Баджер смотрит на него, и тот замирает.

— Вижу, ты еще многого не понимаешь, Казак, — говорит Баджер. — Это ничего. Просто наклонись. И упрись руками в скамейку.

— Может, обойдемся без этого? — отвечаю я.

Мне приходилось брать верх в драках с парнями покруче Баджера. Я смотрю на остальных. Не хочу, чтобы меня схватили за руки. А Баджер поднимается на цыпочки и начинает что-то отлеплять от трубы, идущей к головке душа. Через мгновение у него в руке нож. Он открывает его, проводит большим пальцем по лезвию.

— Будешь теперь знать, какая здесь жизнь. Опусти руки и расставь ноги.

Я не шевелюсь.

— Эй, парни, — кричит Баджер, — наша девочка стесняется. Почему бы вам не убраться отсюда.

Они спешат к двери, даже не успев смыть мыло. Последним выходит Стив.

— Стив, покараулишь, хорошо? — просит его Баджер, закрывает нож и бросает ему.

— Нам он не понадобится, не так ли Казак?

— Что ты собираешься делать?

— Собираюсь тебя соблазнить.

— Я не гомик.

— Естественно, гомиков мы тут не держим, — он кладет руку мне на плечо, потом пробегается пальцами по предплечью. Ощущение странное. Мне не нравится.

А Баджер словно читает мои мысли.

— Со временем понравится, Казак, — и неожиданно с силой бьет меня по ягодице.

— А это еще зачем? — спрашиваю я.

— Ты хочешь, чтобы я был нежен, да? — он кладет мне руку на ягодицу. Я отодвигаюсь. Он возвращает руку на прежнее место. Я бросаю короткий взгляд на его твердеющий конец.

— Ты замерз, Казак?

— Нет.

— Иногда здесь становится холодно. Я смогу тебя согреть.

— Я сказал тебе, что я не гомик.

— Слушай, Казак, если ты закрываешь глаза и кто-то тебя сосет, как ты узнаешь мужчина это или женщина. Я хочу, чтобы ты стал для меня хорошей девочкой. Стив!

— Я здесь! — откликается тот из-за двери.

— Стив нам не нужен, Казак. Только ты и я. Как на свидании. Друзья. Трахающиеся друзья.

Член Баджера уже стоит как каланча. Он берется за него рукой.

— Хочешь пососать?

Я качаю головой.

— Я так и думал, — кивает он. — Поэтому поворачивайся ко мне задом, упрись руками в скамью и расставь ноги.

— Я не хочу.

— Я не хочу, — передразнивает меня Баджер. Хватает за волосы, дергает так сильно, что у меня едва не ломается шея. — Да мне плевать, хочешь ты или нет. Я хочу, понятно!

Я бы убил этого гада, если б он не был таким здоровым.

— Стив! — кричит он. — Хочешь составить мне компанию?

— Нет, — говорю я. — Только ты. Один раз.

— Вот и хорошо, — он обхватывает пальцами мой член, начинает его поглаживать, мне это не нравится. Конец его торчит, огромный, лиловый. Он разворачивает меня спиной к себе.

— Упрись руками в скамью, — командует он, я чувствую его конец, он не может войти, больно ужасно, он толкает, толкает, наконец, входит, начинает ритмично двигаться взад-вперед, я думаю: «Никогда больше, никогда», — а Баджер кричит: — Эй, Стив, у нашей девочки очень узкая задница, посмотри сам, — я мотаю головой, что, мол, нет, а Баджер добавляет: — Казак, мне так хорошо с тобой, что я приберегу тебя только для себя, — и я знаю, что, выйдя из тюрьмы, я достану эту Уидмер хоть из-под земли и убью за то, что она донесла на меня!

Глава 48 Франсина

Я лежу на знакомой кушетке, слушаю знакомое дыхание доктора Коха, ожидающего продолжения. Я рассказывала ему о прошедшем уик-энде, о Билле и Томасси. Больше мне говорить не хочется, ни с ним, ни с кем-то еще. Наконец, я выдавливаю из себя, что по горло сыта психоанализом, больше он мне ни к чему, я хочу вернуться к нормальной жизни.

— Вы не прекращаете жить, Франсина, — замечает он, — когда останавливаетесь, чтобы немного подумать.

— Вам просто нужны деньги.

— Какие деньги?

— Которые вы получаете за то, что слушаете меня.

— Если вы хотите нападать на меня, это ваше право. Но сейчас не я объект вашей агрессии.

— Кто же?

— Вы сами. Возможно, вам не нравится, как вы употребили этого мальчика.

— Билл достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе. Он мой ровесник.

— Здесь вы всегда говорили о нем как о мальчике.

— Я его не насиловала.

— Интересное вы подобрали слово для определения своих действий.

— Перестаньте, доктор Кох. Я его даже не соблазняла.

— У вас получается, что насилие и соблазнение в чем-то равнозначны.

— Насилие есть применение силы. Вы это знаете.

— Да. А соблазнение никогда не может быть силой?

— Я не соблазняла Билла.

— Вы искушали его.

— Я сказала ему «вот оно», и он его взял.

— Оно, его. Нечто неопределенное. А речь идет о конкретных людях. Билл — человек, пусть слабый, но человек, а вы использовали его как кастрюлю для приготовления какого-то варева. Возможно, вы не увидели в нем личности. Но кто-то увидит. Пусть и не такая сильная женщина, как вы. Если вы искушали его, устоять он не смог. Вы использовали его в своих интересах. Да, это не изнасилование, но что-то очень близкое. Не столь опасное, но в данном случае вы поступили с ним как-то не по-человечески, вы со мной согласны? Может, вам лучше оставить его в покое?

Я села.

— Я знаю, чего вам хотелось бы.

— Пожалуйста, прилягте.

— Вам хотелось бы, чтобы я бросила его, Томасси, всех, за исключением вас.

— Я не ваш любовник, — отвечает он.

— Но хотели бы им быть!

Если он и промедлил с ответом, то лишь мгновение.

— Да.

Комментарий Доктора Коха

Это «да», вероятно, стало наиболее эмоционально насыщенным словом, которое я когда-либо произносил, ибо с этого самого мгновения я уже не мог продолжать ее психоанализ. Я признал, что в наши отношения пациент-врач привнесены личные чувства. Я потерял ее. Может, оно и к лучшему. Может, у нас что-то да получится? В любом случае, мне от этого только польза. Я должен переориентировать свое либидо.[40] У меня, в конце концов, есть и собственная жизнь.

Я легко выдерживаю взгляды, а потому ложусь на кушетку в надежде, что он заговорит, и вскорости так оно и выходит.

— В не столь уж далеком прошлом, Франсина, молодежь пыталась радикально изменять наше представление о сфере эротического, притворяясь, что каждый сможет безо всяких проблем жить в коммуне, где ночью можно повернуться и направо, и налево, и к женщине, и к мужчине, не ощущая при этом никакой разницы. Если бы не было этой самой разницы, мы не нуждались бы в столь сложном комплексе внешних особенностей, которыми снабдил нас Господь Бог. У нас разные руки, разные глаза и, причем это самое важное, разные разумы и органы чувств, что позволяет нам по-разному воспринимать разных людей. Если кто-то говорит, что он «Любит все деревья», я ему не верю. Но вполне понимаю того, кто объясняет, почему то или иное дерево он любит больше других. Мы устанавливаем различия. Мы отдаем предпочтение. Не только в отношении деревьев. С людьми мы ведем себя точно так же. Мы не можем общаться со всеми. Мы выбираем тех, от кого исходит приятный нам запах, чья внешность нам нравится и, наконец, чьи мысли и характер совпадают с нашими собственными. Это не спор о моногамии, исключительности или морали, это процесс накопления жизненного опыта. Мы выбираем. И были бы безмозглыми идиотами, если б воспринимали всех людей одинаковыми. Вы вот не выбрали Билла, или вашего отца, или меня. И вот тут, путем теоретических рассуждений, мы приходим к Джорджу Томасси, мужчине, которого я только начал узнавать. Маккаби.[41] Вам это что-нибудь говорит?

— Я его ненавижу!

— Да, конечно, вы его любите, но я хочу знать другое…

— Я сказала, что ненавижу его!

Он вздохнул, показывая, как нелегко иметь дело с непослушным ребенком.

— Вы не слушаете.

Я прислушалась.

— Ваш Маккаби защищает и меня. Я доверяю ему, потому что он превосходно знает свое дело. На него можно положиться. Мне хотелось бы обладать в своей области таким же умением. Ваши друзья, революционеры, могли бы…

— Какие революционеры?

— Те, с которыми вы учились в колледже. Которые толкают речи там, где вы сейчас работаете. Они бы похвалили такого, как Томасси.

— Он всего лишь паршивый адвокат.