Рой Медведев - Солженицын и Сахаров

• Название: Солженицын и Сахаров
• Автор: Рой Медведев
• Жанр: Публицистика

---

128

Литература и примечания

1 А. И. Солженицын. Публицистика. Т. 3. Ярославль, 1997. С. 353.

2 Костиков Вячеслав. Роман с Президентом. М., 1997. С. 96-97.

3 А. И. Солженицын. Россия в обвале. М., 1998. С. 85.

4 "Московские новости", 1993, № 11. С. 10.

5 А. И. Солженицын. Публицистика. Т. 3. Ярославль, С. 463.

6 Там же. С. 440.

7 Ельцин Борис. Записки Президента. М., 1994. С. 239.

8 "Новое время", 1994, № 27. С. 31.

9 "Аргументы и факты", 1994, № 30. С. 2.

10 "Наш современник", 1998, № 11-12. С. 185.

11 "Сегодня", 18 ноября 1994 года.

12 Костиков Вячеслав. Роман с Президентом. М., 1997. С. 339.

13 "Аргументы и факты", 1995, № 1. С. 1-3.

14 "Независимая газета", 11 января 1995 года.

15 "Аргументы и факты", 1996, № 3. С. 5.

16 Диктофонная запись. "Советская Россия", 16 мая 2000 года.

17 "Московские новости", 20-29 мая 2000 года.

129

Русский вопрос по Солженицыну

Национальный патриотизм Солженицына

Сам Солженицын неоднократно определял свою идеологию не как национализм, а как национальный патриотизм. "Мы понимаем, - писал он, патриотизм как цельное и настойчивое чувство любви к своей нации со служением ей не угодливым, не поддержкою несправедливых ее притязаний, а откровенным в оценке пороков, грехов и в раскаянии. Усвоить бы нам, что не бывает народов, великих вечно или благородных вечно: это звание трудно заслуживается, а уходит легко. Что величие народа не в громе труб: неоплатную духовную цену приходится платить за физическую мощь. Что подлинное величие народа - в высоте внутреннего развития и в душевной широте, к счастью природненной нам"1. Александр Солженицын не скрывает своей любви к русскому народу - народу открытому, прямодушному, даже простоватому, уживчивому и доверчивому, скромному в совершении подвига, великодушному, который не гонится за внешним успехом и обладает невиданным у других народов долготерпением и долговыносливостью. Русский человек обладает и ленью и лихостью, в нем есть и покорность судьбе, и богатырство, он готов и к раскаянию, и к подчинению воле вожака. И хотя измолотили русских как народ, как нацию и нынешние демократы, и большевики и еще Петр своей дубиной, "заявлю хоть под клятвой наш Дух - еще жив! и - в стержне своем - еще чист!"2.

Нельзя говорить о русском народе только с этнической точки зрения. "Когда мы говорим "национальность", - замечал Солженицын, - мы имеем в виду не кровь, а всегда дух, сознание, направление предпочтений у человека. Смешанность крови ничего не определяет. Уже века существует русский дух и русская культура, и все, кто к этому наследству привержены душою, сознанием, сердечной болью, - вот они и суть русские... По содержанию мы понимаем под словом русские не непременно этнических русских, но тех, кто искренне и цельно привержен по духу, по направлению своей привязанности и преданности к русскому народу, его истории, культуре, традициям"3. Русский на

130

род не единственная, но главная нация в России, а православие не единственная, но главная религия в России. Когда Солженицына незадолго до его возвращения в Россию после 20-летней эмиграции спросили: "А что такое Россия? Это этнос? Это религия? Это язык и культура?" - писатель сразу ответил, что Россия - это не этническое понятие, а понятие истории и культуры. "Россия - это совокупность многих наций, крупных, средних и малых, с традиционной взаимной веротерпимостью, с русским языком - государственным и межнационального общения, с русской культурой - высокого уровня и большого международного веса воспринятой образованными слоями всех этих народов. Уже перед 1917 годом управляющий аппарат России был и многонациональным, и всесословным"4.

Взгляды Солженицына на Россию и на русских, как нацию, мало менялись в последние 30 лет, когда главной его работой стала огромная эпопея "Красное колесо". Даже не в самом начале этой работы, но лишь в конце 70-х годов Солженицын пришел к выводу, что истинный смысл его нового положения и его главная задача - это "отстояние неискаженной русской истории и путей русского будущего"5. В 60-е годы таких задач Солженицын перед собой еще не ставил, и главными темами его рассказов, повестей, романов и публицистики были не судьбы России и не национальные проблемы русского народа. Как известно, в 60-е годы и в диссидентском движении, и в подцензурной печати образовалось три главных направления общественной мысли и полемики: правозащитники или демократы-западники, сторонники социализма с человеческим лицом и националисты. Последнее течение было достаточно сильным на Украине, в Закавказье и в Прибалтике, но не в России, где откровенный национализм был непопулярен среди интеллигенции. В Самиздате это течение было представлено журналами "Вече" и "Земля", которые были связаны в первую очередь с именем Владимира Осипова, а также "Московским сборником", который начал выпускать Леонид Бородин. Оба журнала были разгромлены, а В. Осипов и Л. Бородин оказались в заключении. На легальном уровне русскую национальную идею развивали в своем творчестве такие люди как Андрей Тарковский, Василий Шукшин, Владимир Солоухин, Виктор Чалмаев, Петр Палиевский и другие. Близки были к ним и писатели - "деревенщики": Василий Белов, Борис Можаев, Федор Абрамов, Владимир Тендряков. Солженицына приветствовали тогда все оппозиционные течения, еще не рас

131

колотые сильно дискуссиями 70-х годов. Правозащитники отмечали редкие, но мощные выступления Солженицына против засилья цензуры и против психиатрических репрессий. Социалисты видели в Солженицыне своего союзника в борьбе против сталинизма и находили даже в "Раковом корпусе" признаки этического социализма - одного из течений социал-демократической мысли. Националисты писали о народности образов Ивана Денисовича и Матрены у Солженицына и выделяли его рассказ "Захар-Калита". Основной темой Солженицына, - как об этом писал нобелевский лауреат Генрих Белль, была тогда тема человека в неволе - в тюрьме, в лагере, в шарашке, в раковом корпусе, в советском колхозе. Писатель держался в стороне от уже обозначивших себя литературных и политических течений.

Присуждение Солженицыну Нобелевской премии по литературе за 1970 год, его все более отрытая борьба с режимом, наконец, публикация на Западе "Архипелага ГУЛАГа" и высылка писателя из Советского Союза сделали Солженицына самым известным и авторитетным в мире писателем, к каждому выступлению которого прислушивался в середине 70-х годов почти весь мир. Именно в это время Александр Солженицын опубликовал свои главные программные документы и статьи: "Письмо вождям Советского Союза", статьи "Образованщина", "На возврате дыхания и сознания", "Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни", в которых и изложил свои "генеральные идеи" - в основном о бедствиях и судьбе русского народа. Эти статьи вызвали тогда множество откликов в нашем диссидентском движении главным образом критических. Разочарованы были и многие поклонники Солженицына на Западе. Как писал известный публицист и один из ведущих авторов газеты "Нью-Йорк таймс" Хедрик Смит, "Восхищение Александром Солженицыным сменилось на Западе запоздалым разочарованием, которое показало, что иностранцы по-прежнему не понимают ни этого человека, ни национальной сути России вообще. Солженицын сбил с толку Запад, не оправдав его ожиданий. Для людей Запада было потрясением, что в появившемся манифесте писателя предлагалась не модель свободного общества, основанного на достижениях современной науки и цивилизации городского типа и органически входящего в современный мир, а мистическое видение будущего, обращенного к прошлому, мечта о возрождении святой Руси, путем ее обращения внутрь себя и отрицание XX века. Иностранцы находили идеи писателя неуклю

132

жими и архаичными. Однако для множества русских людей целый синдром чувств и настроений писателя, определяемых его склонностью к религиозному русофильству имели большую притягательную силу. Солженицын более ярко выразил глубокую тоску по русскому прошлому, романтизму сельской жизни, возрождающийся интерес к православной религии и к великому русскому национализму"6. Известный американский советолог, историк и публицист Харрисон Э. Солсбери был более академичен в своем анализе новых программных статей Солженицына. "Будучи прочно связан с прошлым, - отмечал X. Солсбери, - Солженицын извилистыми нитями славянской традиции, славянского языка, славянских обычаев и жизнестойкой философией Русской православной церкви соединяет с прошлым будущее России. Далеко не отвергая русского национализма, он гордится им, как величайшей традицией России, и с презрением отзывается о западной демократии. Бог и религиозные убеждения лежат в основе философии Солженицына. Подобно евангелическому пастору он призывает своих русских читателей и Россию вступить на путь национального раскаяния, являющегося "единственно возможной исходной точкой для духовного роста". Наиболее ожесточенные выпады он направляет против интеллигенции с ее культом фальшивых кумиров. Фактически он ставит под сомнение сам факт существования в России подлинной интеллигенции - класса, деятельность которого была бы одухотворена благородными идеалами борьбы за лучшее будущее народа и страны. Так называемую интеллигенцию в России составляют материалистически мыслящие индивидуумы, движимые стремлением к привилегиям, материальным и личным целям. Философия Солженицына обрисовывается таким образом как единое и сложное целое, явно коренящееся в традиционной славянофильской мысли XIX века и включающее убеждение в достоинствах русского православия. Современные методы управления представляют для него мало интереса. Крестьяне совершили революцию не ради свободы и культуры, а ради земли, которой они так и не получили. Но Солженицын верит, что именно в крестьянской массе существует сила, способная освободить Россию от кошмаров XX века"7.