Андрей Мартьянов - ОХРАНИТЕЛЬ (Хроники графства Артуа времен Великой Чумы)

• Название: ОХРАНИТЕЛЬ (Хроники графства Артуа времен Великой Чумы)
• Автор: Андрей Мартьянов
• Жанр: Боевая фантастика

---

Серьезной охраной архидиакон за последние годы не озаботился: во-первых, прелаты Святой Матери-Церкви a priori неприкосновенны, во-вторых, кто посмеет обидеть добряка и благодетеля, пусть даже имеющего несколько более широкие взгляды на мораль и статус священнослужителя? Кто без греха — пусть первым бросит камень!

За дворцом приглядывал пяток сержантов прево, обходивших близлежащие улицы с бóльшим усердием, чем обычно, и только. Теоретически, сопротивление могла оказать прислуга, но один-единственный Жак (не говоря уже о сицилийцах или Ролло фон Тергенау) разобрался бы со смердами не вынимая клинок из ножен.

Тем не менее следовало быть настороже: опасность в виде мордоворотов с острыми железками в руках предсказуема и обыденна, — эка невидаль! — остерегаться надо совсем другого...

— Весьма предсказуемо, — пожал плечами брат Михаил, — Двери заперты, за звук колокольчика и стук никто не отзывается, собаки во дворе не лают. Неужели сбежал?

— Собаки? — Рауль вдруг замер. — Вы сказали — собаки?

— Да, а что собственно?..

— Вы же часто бывали во дворце архидиакона! Где охотничьи собаки? Дворовые псы? Кошки? Как Гонилон передвигается по городу? На мессу в Сен-Вааст, например? Упряжь? Библейский ослик? Вспоминайте!

— На носилках, паланкин, — очень медленно, будто заворожено произнес доминиканец. Понял, о чем говорит мэтр. — Ну конечно же! Домашняя скотина на дух не переносит черное колдовство и его носителей! Лошади, собаки, коровы! Тогда как полудикие твари вроде фуро к магии совершенно безразличны! Мэтр, поздравляю! Вы гений!

— Чересчур туго соображающий гений, — признался Рауль. — И мне до сих пор неясно, почему я не чувствовал принадлежащее человеку колдовство, хотя постарался самым тщательным образом изучить город?

— Я не смогу ответить на вопрос, пока мы не попадем внутрь. Арриго, ты у нас обучен подобающим дисциплинам? Предоставляю полную свободу действий.

— Ваше преподобие, — невозмутимо ответил сицилиец, — может быть вы и привыкли входить в замки важных особ через парадные ворота, но в любом таком дворце имеется множество дверей попроще. Кухня, помещения для прислуги, конюшня... Да, конюшни здесь не видно, зато есть крытая галерея ведущая в цистерцианскую женскую обитель. Ровно через дорогу. Соблагоизволите последовать за мной?

— Von Stierlitz, James Bond, Mata Hari, — непонятно проворчал барон де Фременкур. — Тоже мне, герои. Профессионал опознается по наиболее простым решениям...

— Что? — оглянулся брат Михаил. — Окажите любезность говорить по-французски, будет лучше если каждый из нас поймет друг друга с полуслова...

* * *

Решение пройти через аббатство цистерцианок было не самым удачным. Привратники из числа мирян сгинули, в коридорах никого, трапезная пуста и холодна — не топили с вечера. Преподобный, дабы подтвердить возникшие подозрения, заглянул в церковь обители, пробыл под сводами нартекса несколько мгновений и вышел обратно с ничего не выражающим застывшим лицом.

— Они собрались в храме, — глухо сказал Брат Михаил. — Некоторые еще живы, но помочь мы, конечно, ничем не можем...

Его архидиаконское преосвященство в сущности оказался редкостной гнидой: преграждавшая галерею тяжелая дверь цельных дубовых досок с фигурной оковкой была заперта изнутри — Гонилон, почуяв неладное, полностью изолировал свое жилище от внешнего мира, включая монастырь. Арриго ди Джессо, поплевав на ладони, выбрался из стрельчатого окна крытого перехода на пологую крышу и проник в коридор со стороны дворца. Было слышно, как он поругивается на мессинском диалекте: пришлось растаскивать старую мебель, которой дополнительно подперли двери.

— Осада долго не продержалась, — съязвил Жак. — Ваше преподобие, дополнительных распоряжений не последует?

— Никаких, — покачал головой Михаил Овернский. — Убивать только тех, кто попытается напасть. Гонилон нам нужен живой во что бы то ни стало. Рауль, используйте все ваши умения, предупреждайте о самом мимолетном дуновении колдовства!

— Пока ничего особого не замечаю, — сказал мэтр. — Знаете куда идти? Я бывал только в приемной и гербовом зале.

Поворот к хозяйственным помещениям, за ними библиотека и лестница вниз к внутреннему двору-атриуму с покрытым ледяной коркой имплювием. Людей не видно, хотя штат прислуги у аррасского викария был немалый, едва не четыре десятка. Разогнал всех? С него станется...

Двоих вооруженных холуев нашли в зале для приемов, том самом, где происходил памятный Раулю quodlibet. Пикнуть не успели — сицилийцы утихомирили обоих, пускай и не до смерти: поваляются до полудня и встанут, лишь голова поболит денек-другой. Слева за возвышением для архидиаконского кресла проход в жилые покои.

— Ищите, — приказал брат Михаил. — По двое, в одиночестве не ходить!..

Роскошный кабинет пуст. На пюпитре для писца валяются нераспечатанные свитки, стол украшен блюдом литого золота с засыхающими остатками гуся на вертеле — преосвященный в домашней обстановке строгим предпасхальным постом пренебрегает. Ай-ай-ай, как нехорошо! Какой грех!

— Человек несовершенен, — констатировал очевидное преподобный, в ответ на иронический шепоток барона де Фременкур. — Но по мне, так лучше бы Гонилон умер исключительно от обжорства — век-другой в чистилище и отправляйся себе в райские кущи... Ролло?

— Нашел, — сказал вышедший из-за бархатных занавесей баварец. Вид деловитый до невозможности: с ленцой протирает тряпицей короткий изогнутый кинжал для ближнего боя, меч так и не обнажил. — Спальная. Оставил под надзор мессира Танкреда, от него не сбегут. Пожелаете взглянуть?

— Сбегут? — уточнил преподобный. — Гонилон не один? Сколько их там?

— Сейчас — двое. При архидиаконе старый августинец, мерзкой рожею смахивающий на нильского зверя крокодила. Безоружны, сосудов с ядом при себе нет, мы проверили. Третьему я, прошу прощения, перерезал глотку — незачем было бросаться с дагой на мессира ди Джессо, при этом громогласно богохульствуя и оскорбляя достоинство дворянина.

Михаил Овернский быстро взглянул на Рауля. Мэтр только руками развел — нет никакого вредоносного колдовства, хоть ты тресни!

Действительно, у входа в опочивальню преосвященного темнеет лужа багровой крови, возле стены валяется труп. Сам Гонилон полусидит на высокой постели, вид болезненный — покрасневшие слезящиеся глаза, кожа бледна и в испарине, дышит тяжело. Чума? Нет, вроде не похоже...

Поодаль застыл монах в белом, секретарь — на безобразной физиономии выражение презрительной надменности, будто и не по его душу пришли неприветливые господа с клинками на поясах. Рядышком бдит Танкред, готовый моментально пресечь любое неблагочиние пред ликом брата Михаила.

— Прише-ел, — хрипло протянул Гонилон, с трудом остановив блуждающий взгляд на преподобном. — Пришел, змий...

— Нездоровится? — с участием в голосе осведомился доминиканец. — Неужто Господь смилостивился, позволяя вам умереть своей смертью?

— Ictus, удар, — подсказал мэтр. — Видите, repens paralysis vultus ac brachii — частичный паралич. Судя по всему, апоплексия не тяжелая и вызвана душевным волнением...

— Что же так расстроило достопочтенного прелата? — сказал Михаил Овернский. — Неужели зрелище, открывшееся ему в аббатстве по соседству? Мы побывали там, новости самые неутешительные: к сексте у цистерцианок не останется живых вовсе. В городе положение ничуть не лучше, ваше преосвященство... Или прикажете титуловать вас светлейшим графом Артуа?

Гонилон промычал что-то неразборчивое, но явно оскорбительное.

Рауля не оставляло престранное чувство. Казалось, будто в опочивальне находится кто-то еще, потаенный и незаметный, укутанный в плащ-невидимку Гаруна аль Рашида! Необъяснимо, но мерещится чужое дыхание, легчайшее движение воздуха касается щек, неизвестно кто смотрит в спину... Да и брат Михаил недоуменно озирается по сторонам, положив ладонь на грудь, где находился апотропей Трисмегиста.

Неизвестная магия? Или нечто другое?

Жанин, постоянно находившаяся под ненавязчивой опекой Жака, тоже забеспокоилась — ведьма соединила пальцы левой руки в замысловатую фигуру, шепнула под нос несколько словечек на непонятном языке, — точно не латынь, не французский и не фламандский, — пахнуло морозцем и...

Мэтр, от которого никто не ожидал эдакой прыти, среагировал первым: углядев боковым зрением внезапно появившуюся человекоподобную тень, Рауль свершил прыжок, сделавший бы честь спартанцу Хионису, который, если верить древнегреческому летописцу Юнию Африкану Секстию, с места преодолел расстояние аж в пятьдесят две ступни. Едва не промахнулся, но все-таки сцапал невидимку за ворот и повалился набок, потянув его за собой. Свободной рукой попытался дать оплеуху, однако цели не достиг.

Невзрачного человечка словно выдернуло из некоей соседней реальности — полное впечатление, что с небес спустился солнечный луч, осветив скрытое в тумане.