Бен Мезрич - Миллиардеры поневоле. Альтернативная история создания Facebook

• Название: Миллиардеры поневоле. Альтернативная история создания Facebook
• Автор: Бен Мезрич
• Издательство: Юнайтед Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-904522-88-9

Правда ли, что Марк Цукерберг добился феноменального успеха для Facebook в одиночку? Насколько обоснованы претензии четырех других гарвардских студентов к Цукербергу по поводу авторства на знаменитый сайт?! Ответы на эти вопросы писатель Бен Мезрич искал в гарвардских общежитиях и калифорнийских офисах, в почтовых ящиках и любимых Марком клубах. Бен провел настоящее расследование: добыл тысячи документов и писем, выслушал сотни версий очевидцев о создании легендарной социальной сети Facebook. Он тщательно проанализировал все доступные данные… и сделал выводы.

---

Братья Винклвосс были однояйцевыми близнецами, но только «зеркальными» — оплодотворенная яйцеклетка в их случае как бы раскрылась, как раскрывается журнальный разворот. Тайлер Винклвосс, который сидел в лодке спереди, был правшой, а по складу характера — более рассудительным и серьезным из двух. Левша Кэмерон Винклвосс, в отличие от брата, был натурой творческой и артистической.

Но сейчас их личности слились воедино; во время гребли они между собой не разговаривали — легко направляя лодку вниз по Чарльз-Ривер, они вообще не общались ни словами, ни какими-либо другими средствами. За годы занятий с разными тренерами в Гарварде и раньше, в Гринвиче, штат Коннектикут, где они выросли, близнецы научились почти нечеловеческой сосредоточенности. Их труды во многом уже окупились — к третьему курсу они стали кандидатами в олимпийскую сборную. В Гарварде братья были лучшими из лучших: чемпионы страны, они не раз приводили к победам университетскую команду. В Лиге плюща[12] им не было равных ни в одном из видов академической гребли.

На время, пока близнецы Винклвосс гоняли свою лодку по студеной реке, обо всем этом было забыто. С четырех утра они гребли по Чарльз-Ривер от одного моста до другого и обратно — это молчаливое патрулирование продлится еще не меньше двух часов. Они будут работать веслами до изнеможения, до тех пор пока не проснется кампус и сквозь серую толщу тумана не начнут пробиваться яркие лучи утреннего солнца.

* * *

Три часа спустя Тайлер, до сих пор ощущавший под собой пружинящую массу речной воды, уселся рядом с Кэмероном у длинного деревянного стола в дальнем углу столовой Пфорцхаймер-Хауса. В ярко освещенном просторном зале таких столов помещалось больше десятка. Почти все места были заняты — завтрак начался уже давно.

Пфорцхаймер-Хаус — одно из самых больших и самых новых в Гарварде общежитий для старшекурсников («новых», впрочем, только по меркам трехсотлетней истории кампуса). В нем обитают полторы сотни студентов второго-четвертого курсов. Первокурсники всегда живут на Гарвард-Ярде, а в конце первого года обучения по принципу лотереи решается, где каждый из них проведет дальнейшие годы учебы. Общежитие Пфорцхаймер-Хаус считается далеко не лучшим вариантом. Оно образует центральную часть «Каре» — четырехугольника зданий, которые обрамляют обширную, поросшую нестриженой травой лужайку. «Каре» находится на отшибе, университет построил его за пределами кампуса под предлогом борьбы с перенаселенностью последнего, но истинной причиной возведения комплекса было, по всей видимости, желание с максимальной пользой освоить громадные финансовые пожертвования.

«Каре» — это, конечно, не Соловки, но студенты, которых туда определяют на жительство, чувствуют себя сосланными в некое подобие ГУЛАГа. От расположенных там общежитий до Гарвард-Ярда, где проходит большая часть занятий, двадцать минут пешком. Для Тайлера с Кэмероном оказаться в «Каре» было вдвойне неприятно — от Гарвард-Ярда им приходилось еще десять минут пилить до лодочной станции, пристроившейся на берегу реки, как раз там, где стоят более известные гарвардские общежития: Элиот, Кёркланд, Леверетт, Мазер, Лоуэлл, Адамс, Данстер и Куинси.

Те общежития круче, и каждое имеет свое имя, а здесь просто «Каре» и «Каре».

Тайлер взглянул на Кэмерона, который склонился над заваленным едой красным пластиковым подносом. Гряда омлета возвышалась над предгорьями, сложенными из картошки по-деревенски, намазанных маслом тостов и свежих фруктов — энергии заключенных в них углеводов должно было хватить хоть мощному внедорожнику, хоть звезде гребли ростом шесть футов и пять дюймов. Тайлер пристально смотрел, как Кэмерон поглощает омлет, и думал о том, что брат тоже совсем измотался. Последние несколько недель они оба трудились — в спорте и в учебе — на полную катушку, и это давало о себе знать. Братья вставали в четыре и бежали на реку. Потом занятия, домашние задания. Затем снова гребля, качалка, бег. Участь университетских спортсменов нелегка; случались дни, когда им казалось, что вся их жизнь сводится к занятиям греблей, еде и сну урывками.

С Кэмерона и его омлета Тайлер перевел взгляд на парня, сидевшего напротив. Дивья Наренда был едва виден за номером университетской газеты «Гарвард кримсон», которую держал обеими руками. Перед ним стояла нетронутая миска овсянки — Тайлер готов был поспорить, что, если Дивья сейчас же не отложит газету, его овсянка достанется Кэмерону. Тайлер и сам бы в другой раз ею не побрезговал, но, перед тем как подсесть к Кэмерону, он уговорил вдвое больше еды, чем было навалено на подносе у брата.

Дивья не был спортсменом, но хорошо понимал страсть близнецов и их серьезное отношение к делу. Вместе с Дивьей, самым сообразительным из друзей Тайлера, братья разрабатывали один секретный проект. Этот проект, изначально задуманный как побочный и необязательный, занимал все более важное место в их жизни, которая и без него становилась все напряженнее и напряженнее.

Тайлер прокашлялся и подождал, пока Дивья оторвется от своей газеты. Тот поднял палец, прося еще минутку подождать. Тайлер устало закатил глаза — и тут обратил внимание на соседний стол. Сидевшие там девушки жадно рассматривали их с Кэмероном. Поняв, что спортсмен их заметил, студентки смутились.

К любопытству посторонних Тайлер привык, поскольку сталкивался с ним на каждом шагу. Ну да, они с Кэмероном близнецы. Это не вполне обычно — что-то вроде шоу уродов. Но в Гарварде всеобщее внимание окружало близнецов не только поэтому. И даже не исключительно по той причине, что они были кандидатами в олимпийскую сборную. Тайлер с Кэмероном обладали на кампусе определенным статусом, основу которого они заложили своими спортивными достижениями, но закрепили кое-чем принципиально иным. Тайлер точно знал: это произошло после того, как на третьем курсе их с братом приняли в клуб «Порселлиан». Третьекурсники крайне редко становились его членами не только потому, что «Порселлиан» — самый престижный, закрытый и старый из «финальных клубов». Кроме всего прочего, он еще и самый немногочисленный по составу — такого, чтобы новичков в него принимали годом позже положенного, до этого не случалось никогда.

Клуб, полагал Тайлер, потому выжидал год с приемом братьев Винклвосс, что его членов не устраивало их происхождение. У большинства членов «Порселлиан» многие поколения богатых предков оканчивали Гарвард. А отец Тайлера с Кэмероном хотя и был невероятно богат, состояние заработал собственным трудом, создав с нуля чрезвычайно успешную консалтинговую компанию. Тайлер и Кэмерон не принадлежали к старой финансовой аристократии — при этом деньги у них, безусловно, были. Для приема в «Муху» или «Феникс» этого бы хватило. Для членства в «Порселлиан» требовалось нечто большее.

В отличие от того же «Феникса» «Порселлиан» не ориентирован на приятное времяпрепровождение. Так, в его помещение совсем не допускают женщин. Точнее, в день свадьбы член клуба может устроить жене экскурсию по клубному зданию, но в следующий раз она имеет право показаться там только на праздновании двадцатипятилетия выпуска. Исключений ни для кого не делается. Самое большее, на что могут рассчитывать посторонние — мужского и женского пола, — это попасть в прихожую клуба — знаменитую «Велосипедную комнату».

Вечеринки и романы — ради этого существуют все остальные клубы на кампусе. «Порселлиан» существует ради будущего. Он облачает своих членов статусом — тем самым, который со всех сторон привлекает к ним взгляды в столовой, в учебных аудиториях, просто на улице. «Порселлиан» — это не просто клуб, «Порселлиан» — дело серьезное.

Все это Тайлер великолепно понимал и ценил. Серьезное дело — именно ради него они сегодня встречались в столовой с Дивьей на час позже, чем обычно. Страшно серьезное дело.

Тайлер оставил в покое засмущавшихся студенток и взял у брата с подноса надкусанное яблоко. Кэмерон даже не успел возмутиться, как Тайлер подкинул яблоко, и оно, описав в воздухе дугу, приземлилось в овсянку Дивьи. Каша брызнула по сторонам и клейкими комьями залепила газету.

Дивья, не проронив ни слова, аккуратно сложил запачканную газету и пристроил ее рядом с миской.

— Зачем ты читаешь этот отстой? — спросил Тайлер, с ухмылкой глядя на приятеля. — Только время зря тратишь.

— Хочу знать, что волнует тех, кто с нами учится, — ответил Дивья. — Надо держать руку на пульсе университетской жизни. Ведь когда-нибудь мы запустим наш дурацкий проект, и тогда нам будет важно знать, о чем пишут в этом «отстое». Или, по-твоему, не так?

Тайлер пожал плечами, он знал, что Дивья прав. Дивья почти всегда был прав. Поэтому-то они с Кэмероном с ним и связались. Их еженедельные, а иногда и более частые встречи продолжались с декабря 2002-го. Почти два года.