Неизвестно - Черняев 1982

• Название: Черняев 1982
• Автор: Неизвестно
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Загладин якобы ответил: конечно работать!

«Так это же ты тогда здесь пишешь? Зачем эти истерические ноты, эта ругань? Мы же большая партия, солидная сила, мы - партия Ленина. И надо спокойно порассуждать, попытаться объяснить, конечно, ясно изложить свое отношение, но не превращать статью в обвинительный акт. (это как раз то, что требовал от нас Пономарев, буквально такими же словами: чтоб не дискуссия, даже не полемика, а - «обвинительный акт»!)».

Договорились? - закончил Брежнев, - и положил трубку.

Но, как вскоре выяснилось, он то же самое сказал Черненко. И тот, выслушав всех, от имени Леонида Ильича изложил вышеупомянутое.

Б.Н., примчавшись в Отдел, собрал Загладина, Зуева, Смирнова и, как ни в чем не бывало, стал «откручивать назад», обвиняя присутствующих в том, что получилось не то, чего потребовало ПБ. Ни намека на угрызения, на то, что сам виноват, он же давал Загладину по ушам за либерализм и сам жаловался мне на Загладина, что тот «потворствует». И делал это не раз. Первый проект для «Правды, который мы с Загладиным подготовили, он забраковал, как раз на том основании, что он «даже мягче», чем текст для «Коммуниста». Тьфу! И вот под таким человеком приходится ходить и выкладываться, чтоб он на публике не выглядел анахроническим кретином!

Все это меня взвинтило до внутренней истерики. Особенно, когда я увидел результат работы Зуева, Смирнова и самого Пономарева над текстом после и по итогам ПБ. Если и в предыдущем варианте была клочковатость, бросившаяся в глаза Брежневу, то теперь он превратился в набор абзацев, часто совсем не связанных между собой. Правка и дополнительные фразы, исполненные «самим», были ярчайшими образчиками «банальности и скуки», на которые так метко указал Брежнев.

Хитрый Вадим занялся статьей для «Правды» и начисто отключился от этой статьи. - после комментариев Брежнева ему совсем ни к чему было ассоциироваться с нею.

Совсем вечером, после совещания у Б.Н. с участием Зимянина, Замятина, ТАСС и радио, Рахманина, Шахназарова по поводу предстоящего 30 января «Дня защиты Польши», организуемого Рейганом, я в довольно нервном тоне высказал свое отношение к новому тексту (в присутствии Загладина и Меньшикова).

- Вы не в курсе дела, - парировал Пономарев. Было, де, Политбюро.

- Я в курсе дела. И я не возражаю против политических оценок, которые появились в результате Политбюро, но я считаю, что дело слишком серьезное, чтобы выпускать на весь свет столь полуграмотное по языку и элементарно беспорядочно по логике сочинение

Он озлился. Я тоже.

- Чего вы хотите?

- Я хочу, чтоб текст был читабелен, чтобы одно было связано с другим и чтоб об одном и том же не говорилось в трех местах.

- Вот и сделайте, - резюмировал он. - Но так, чтоб видно было, что вы сделали.

И я пошел делать. Идиот! Поучиться бы у Загладина!

А совещание, о котором я упомянул (по поводу Рейгана и Польши) - еще одно доказательство мелкой суеты, в которую то и дело выливается его неуемная активность и желание показать, что он делает все необходимое, чтобы дать отпор!

25 января 82 г.

Сегодня утром позвал меня Пономарев. Встал и неожиданно сообщил, что Суслов совсем плох. 11-го, помню, он согласился на статью об итальянцах. Потом лег в больницу на обследование. Через неделю выяснилось, что все в порядке. А три дня назад - удар (кровоизлияние). И вот с тех пор - без сознания. В этом году ему, мол, должно было быть 80 лет. И начал летальную речь, неожиданную, потому что никогда он Суслова не жаловал, как видимо, и тот его, а все подозревали, что именно он, Суслов, не пропускает Б.Н. в члены Политбюро. (Мнение, впрочем, не подтвержденное. Думаю, что этого скорее Брежнев не хочет!).

Так вот: Вы, говорит, не представляете, какова его роль во всех наших партийных и политических делах.и в этом. (показал руками), из чего я должен был понять - в регулировании отношений и определении позиций верхушки.

Я ответил, что представляю. Со своей стороны добавил, что он даже МИД, Громыку умел обуздывать. И тот смирялся беспрекословно. Его мнение было абсолютным: в Секретариате, в Политбюро, никто и не задумывался, согласовывает он его с Брежневым или нет.

Б.Н. продолжал: конечно, мол, от каких-то дел он уходил, тянул иногда, не хотел чего-либо. Но его достоинство было (!) в том, что он руководствовался только интересами дела. Никаких привходящих, особенно личных мотивов, кумовства и т.п. у него никогда не замечалось. Все это знали. И на этом во многом строился его огромный авторитет в партии. Он никого «своих» никогда ниоткуда не тянул. У него не было любимчиков, «родственных» предпочтений и выдвижений. Здесь он был принципиален. Да и личный интерес, если он вообще у него был как таковой, никогда не вылезал наружу. Что-то теперь будет?!

30 января 82 г.

Вчера хоронили Суслова. Впервые я «шествовал» от Дома Союзов до Мавзолея. Продрог до окостенения.

Думаю, что это самая значительная смерть после Сталина. Не знаю, какую роль он сыграл в разоблачении «культа» и в XX съезде, но после этого он, как серый кардинал, определял всю главную расстановку сил в «верхушке». Решающей была его поддержка Хрущева против Молотова и Ко в 1957 году. Думаю, именно он был инициатором сдерживания антикультовской стихии, хотя и «потянулся» за Хрущевым во втором всплеске антисталинизма на XXII съезде (это, видно, надо было, чтоб покончить с молотовским наследием). Он сыграл главную роль и в свержении Хрущева. Именно он произнес обличительную речь на Октябрьском Пленуме 1964 года.

И, если б он хотел когда-либо стать «первым» (а он этого никогда не хотел), то именно он бы и стал тогда в 1964 году, но он выдвинул Брежнева, а фактически - троицу: Брежнева, Косыгина, Подгорного.

Наконец, в начале 70-ых ему принадлежало решающее слово в «ликвидации» троицы и единоличном выдвижении Брежнева. Помню Пленум 1973 года (тогда как раз назначили Громыко, Гречко и Андропова членами Политбюро). Впервые задуманы и были произнесены восхваления в адрес Л.И. Впервые (с большой неохотой, спорами и сомнениями, помню, как сопротивлялся этому Б.Н., когда я готовил проект резолюции) - впервые было документально зафиксировано слово «и лично»! С тех пор и пошло. Так вот, помню напряженную атмосферу на Пленуме. Один за другим выходили на трибуну и пели хвалу. Но все ждали: выступит ли Суслов, а если выступит, что и как скажет. Он произнес короткую речь. по делу. Никаких всхлипов и восторгов, даже просто преувеличений не позволил. Но сказал главное: «И лично товарищ Брежнев!» С тех пор мы и живем под этим по нарастающей.

Но тот Пленум и это поведение Суслова определили и ему прочное (вне всякой конкуренции, как Кириленко ни старался выслуживаться) второе место и безусловный неоспоримый автономный от Первого авторитет.

Впрочем, реальный, а не сделанный пропагандой и соображениями самосохранения и продвижения в верхушке, авторитет у него был издавна - с конца 50-ых годов, на идеологическом уровне - даже с конца 40-ых годов. И во многом это был скорее моральный авторитет, а не авторитарный, не от власти, так как в его бескорыстие, в его действительную скромность верили, знали, что ему не свойственна личностность, злопамятность, кумовство.

Да и не было у него, что называется, «своих» людей, «друзей» в сугубо родственно-личном плане. Это наш Савонарола, только без его жестокости.

Все сейчас задаются вопросом - кто вместо?!

Вещь очевидная: Черненко. У него много хороших качеств. Ими он очень похож на Брежнева. Но он, конечно, ни в какое сравнение не может идти с Сусловым по своему моральному авторитету в партии и стране. Слишком уж он аппаратного происхождения, слишком уж он личный выдвиженец Генерального и демонстративно «личный друг». Впрочем, сейчас такие времена пошли, что моральный авторитет (в былом смысле) не требуется.

На сусловских похоронах Рябенко еле втащил Брежнева на Мавзолей, но речь он произнес бодро, ни разу не сорвался. И умно - что именно он сам, а не кто-либо другой, чтоб не демонстрировать «прямого наследника». Хотя в похоронную комиссию были включены и Черненко, и Кириленко. Кое-кто еще ждет соперничества между ними. Но это - пустое. Кириленко списан и его только разве терпят.

Для нас в Международном отделе теперь проблема: к кому Б.Н. будет бегать, чтоб оперативно «предрешать вопросы»?!

Впрочем, Константин Устинович готов к этому и уже поднабрался международного опыта. Но вот сможет ли он на первых порах противостоять экстремизму Пономарева, который апеллирует к своему «профессиональному» знанию проблем, людей, к опыту в этой области.

Однако, полагаю, быстро освоится. И поможет ему Загладин, который «вхож» к Черненко и который будет подсказывать ходы до того, как Б.Н. прибежит с папочкой.

У Суслова, бывало, с такими вещами не забалуешь. Он не любил непрошенных советов, да и Загладина не очень жаловал: в сусловском смысле не проглядывалась в нем «партийность», а уж о скромности и говорить не приходится.