Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012)

• Название: Просто мы научились жить (2010-2012)
• Автор: Александра Соколова
• Издательство: © Александра Витальевна Соколова 2010-2012
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012

От автора: До сих пор поверить не могу, что я это делаю. Но что-то в глубине души говорит, что всё должно закончиться там же, где и началось.

Не знаю, остались ли здесь еще те люди, с которыми мы бок о бок шли вдоль написания предыдущих двух книг. Буду рада, если да.

Но, так или иначе, закончится всё тут, где началось однажды много лет назад. Где одна юная девушка встретила в залитой комнате светом другую. И эта встреча изменила не только их жизни, но и мою тоже.

Пожелаем им удачи. И посмотрим, что из этого выйдет.

Текст взят: http://www.rxwp.ru/include/phpBB/viewtopic.php?f=28&t=12464

---

Не медля больше, она сменила халатик на джинсы и майку, сунула ноги в сандалии, и, прихватив с собой книгу, выбежала из общаги. Путь лежал мимо продуктового, и Женька запоздало подумала, что еще ничего сегодня не ела. В кармане было немного денег, но на полках темного холодного магазина не было ничего из того, что можно было бы на эти деньги купить. Женька с тоской посмотрела на яркие батончики «сникерсов» и зеленые пакетики с орешками. Может, и права была Лёка, когда говорила о том, что нет никакого толка в том, что…

Нет, нет, нет!

Женька как ошпаренная выскочила из магазина, перепрыгнула через две ступеньки и, дыша злостью, побежала по Свердлова вниз.

Вот же дура-то, а? Ну зачем, зачем опять про неё вспомнила? Решила же – не думать, не допускать даже на маленькую секундочку, чтобы даже духу её поблизости не было.

– Нафиг-нафиг-нафиг из моей головы, – быстро забормотала Женька любимую мантру, – нафиг-нафиг-нафиг.

Помогло. Образ метелки, выметающей из головы все ненужные мысли, сработал безукоризненно, и к морю Женька вышла уже почти спокойная. На Солнечном пляже было полно народа – большая часть отдыхающих загорала, кто-то играл в волейбол, и лишь немногие далеко-далеко от берега бродили в воде примерно по пояс.

Да уж, тут в Бразилию не поиграешь. Нужно идти дальше, к заводу, там мало кто купается, и уж точно никому в голову не придет загорать среди эллингов и старых проржавевших лодок. Так Женя и поступила – с отстраненным видом миновала отдыхающих, и уже минут через пятнадцать вышла на безлюдный кусочек пляжа.

Вот здесь было самое то! Дрожа от нетерпения, она уселась на песок, прямо рядом с одной из лодок, откинула упавшую на глаза челку, и погрузилась в чтение. Ей было очень жалко этих мальчишек, с раннего детства вынужденных жить на улице и обреченных воровать, но в то же время она получала странное удовольствие от их жизни – рисковой, динамичной и безумно интересной – особенно для человека, который даже в институте ни разу не списывал.

Задумавшись о собственной трусости, Женька отвлеклась от чтения и посмотрела на море.

– А ведь и правда, – подумала она, – что такого я совершила в жизни, о чем можно было бы потом вспомнить и рассказать детям? Я никогда не нарушала закон, не обманывала, не хулиганила, даже не курила! Конечно, это хорошо, потому что благодаря этому моя жизнь была спокойной, но ведь даже сейчас мне совершенно нечего вспомнить! Ну училась… Получила медаль. Поступила в институт. Встретила Виталика. И всё. Всё! Сколько раз Кристинка звала меня в клуб, а я каждый раз отказывалась – ведь там же одни бандиты и наркоманы. Так ни разу и не сходила. Решено! С сегодняшнего дня – другая жизнь.

Воодушевленная собственным решением, она еще раз посмотрела на море. В голове зрела идея. Искупаться обнаженной среди дня – чем не смелый поступок? Еще какой! Ведь мимо вполне может кто-нибудь пройти и её увидеть. Или еще хуже – украсть её одежду, и тогда ей пришлось бы идти домой голой.

Женька поежилась. Идея как-то перестала казаться такой уж привлекательной, но решение было принято, и отступать не хотелось.

Она разделась, аккуратно сложила одежду в стопочку, воровато огляделась по сторонам и бегом вошла в воду. Спасение от любопытных глаз казалось близким и простым, но на деле вода едва доставала Женьке до колен – об этой милой особенности азовского залива она почему-то совершенно забыла.

Соответственно закону подлости, откуда-то слева послышались людские голоса. Женька взвизгнула от ужаса и, с трудом передвигая ногами, побежала глубже в море. Когда вода поднялась до лобка, она с облегчением окунулась, встала под водой на коленки и, выдохнув, оглянулась. Берег остался далеко вдали – до него было не менее ста метров. И там никого не было.

– Я это сделала! – Тихо сказала сама себе Женька, но вопреки ожиданиям никакой радости она не ощутила. Напротив – теперь, в воде, затея показалась глупой и лишенной всякого смысла. Ну и что она теперь будет рассказывать детям? Как их мама стояла на коленях в воде в ста метрах от берега? Тоже мне, достижение.

Когда она уже почти решила встать и двигаться назад, правую ногу вдруг скрутила судорога. Женька ахнула и забарабанила руками по воде – больно было так, что слезы брызнули из глаз. Ногу как будто завернули в жгут и продолжали тянуть, ломая сухожилия и дробя кости.

Она попыталась разогнуть колено, но это вызвало только новую вспышку боли. Страх затуманил разум. Женька зарыдала, смешивая соленые слезы с пресной морской водой, и вдруг вторая вспышка боли – уже в левой ноге – заставила её закричать.

– Ааааа!!

Ноги больше не были ногами – вместо них внизу находились два мерзких сгустка боли – тяжелой и острой. Женька снова попыталась пошевелиться, и снова закричала. Тогда она передвинула корпус вперед в попытке выпрямиться над гладью воды и поплыть, но только наглоталась воды.

– Помогите, – прошептала она, и с ужасом поняла, что не может кричать.

Нет, голос был на месте, с языком ничего не случилось, и связки вполне слушались, но она всё равно не могла. Просто не могла. Допустить, чтобы кто-то, услышав её крик, пришел и увидел её в таком состоянии – нет, нет, это невозможно, так нельзя, ни в коем случае. Лучше она посидит в воде, пока ноги снова не начнут слушаться, и потихоньку поползет к берегу.

Время тянулось медленно. Женька до крови искусала губы от боли, которая то проходила, оставляя ноги бесчувственными кусками дерева, то накатывала с новой силой, впиваясь гвоздями и выжимая как мочалку. И – как будто одного этого было мало – Женька чувствовала, что замерзла. Не просто замерзла, как когда забываешь перчатки дома, и торопишься по улице, грея пальцы дыханием, а замерзла до полусмерти, жутко, до синюшной кожи, до стука в зубах и мороси на бедрах.

Самое ужасное было то, что она даже плакать не могла – то ли слезы не хотели литься от холода, то ли она просто их все выплакала, но боль, обида и отчаяние сидели внутри, никак не проливаясь наружу. Стучали в висках, давили на грудь, затрудняли дыхание. Оставалось только всхлипывать и подвывать синюшными губами.

Вспомнилась мама – очень захотелось, чтобы она оказалась жива, и пришла, вытащила из этого холода и мрака, укутала одеялкой и принесла горячего молока. Потом почему-то Лёка – именно сейчас не было сил читать мантру и представлять метелку, да и не хотелось – синие глаза, пусть даже только в воспоминании, почему-то успокаивали и становилось теплее. Женька вспомнила, как на первой неделе знакомства Лёка, не сумев договориться с вахтершей, залезла в двести тридцать четвертую через окно, и вперед неё в раме показался маленький плюшевый медведь – где она только взяла такого? Никто не видел этого, и не знал, что медведь Лёкин, а Женька каждую ночь с ним спала – сначала открыто, а потом, когда поссорились – тайком, уговаривая себя, что медведь – это медведь, и к Лёке он имеет мало отношения.

Сейчас бы в кровать, к этому медведю… Завернуться в теплое одеяло, согреться, уткнувшись носом в шерсть, и пить чай из одной кружки…

Женька закрыла глаза. Ей стало тепло, а по щекам, наконец, покатились теплые слезы. И в эту же секунду что-то тяжелое обхватило её за плечи и дернуло вверх.

– Аааааа!!!

Ноги пронзила невыносимая боль – всё, что было с ними раньше, показалось ерундой по сравнению с тысячами раскаленных ледяных железяк, впивающихся от икр до лодыжек. Колени так и остались согнутыми – сквозь пелену боли Женька видела их – синие, страшные, облепленные водорослями и покрытие красными полосками и точечками от песка. Воды Женька касалась теперь только попой – когда боль чуть-чуть отступила, стало даже смешно от ощущения брызг на собственных ягодицах. Берег неумолимо приближался. Когда до него оставалось всего несколько метров, Женька вдруг очнулась и подняла глаза. Она знала. Еще до того, как увидеть сердитых чертят, она знала, кому не было всё равно, кто неустанно следил за ней все эти летние дни, кто встревожился, потеряв из виду, отправился искать, и нашел. Наконец-то нашел, черт бы побрал всё на свете. Нашел.

И с этого момента она больше ничего не чувствовала – только ласковые ладони, разминающие её колени, отряхивающие песок, натягивающие одежду и вытирающие слезы. Только сильные руки, обхватившие её за талию и стиснувшие с недюжинной силой. И горячее дыхание на шее.

– Всё будет хорошо, мелкая, – ветерком ворохнуло где-то рядом, – я с тобой.

Женькины ноги оторвались от земли. Она инстинктивно снова согнула их в коленях, охнула от боли, и осознала, что её куда-то тащат. Куда, зачем, и кто – было неважно. Почему-то в этот момент важен был только тот ворох четырех слов, что снова и снова звучал в Женькиной голове. Она даже глаза открывать не стала, хотя страшно уже не было. Просто если бы открыла – ворох исчез бы, а так она проигрывала его опять, и опять, и с каждым словом по сердцу будто костяшками пальцев проводили, и от того оно оживало, омывалось свежей кровью, и начинало стучать сильнее и сильнее. Было сладко – ах, как сладко внутри. Будто не кровью, а нежным сиропом покрывается сердце, будто сладость током проходит от кончика языка к животу. Никогда прежде она такого не чувствовала.