Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012)

• Название: Просто мы научились жить (2010-2012)
• Автор: Александра Соколова
• Издательство: © Александра Витальевна Соколова 2010-2012
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012

От автора: До сих пор поверить не могу, что я это делаю. Но что-то в глубине души говорит, что всё должно закончиться там же, где и началось.

Не знаю, остались ли здесь еще те люди, с которыми мы бок о бок шли вдоль написания предыдущих двух книг. Буду рада, если да.

Но, так или иначе, закончится всё тут, где началось однажды много лет назад. Где одна юная девушка встретила в залитой комнате светом другую. И эта встреча изменила не только их жизни, но и мою тоже.

Пожелаем им удачи. И посмотрим, что из этого выйдет.

Текст взят: http://www.rxwp.ru/include/phpBB/viewtopic.php?f=28&t=12464

---

Я все думала – а что бы было, если бы ты не ушла? Ведь я знала тебя только с одной стороны, и ты тоже. А если бы однажды я захотела потрогать тебя, и не просто обнять, а по-настоящему потрогать? А если бы однажды ты мне отказала? Что бы было тогда с нами, и было ли что-нибудь вообще?

Я люблю тебя, и всегда буду любить, но ты – словно ангел, бесплотный ангел, которого любить очень просто. Ты никогда не предашь меня и никогда не обманешь. Не поставишь перед сложным выбором. Ты просто была, и… будешь во мне.

А она – есть. И самое горькое, что она могла бы быть рядом. Но я испортила все сама. Условиями, рамками, требованиями. Вместо того, чтобы радоваться тому, что мне предлагают, я начала просить больше и больше. И проиграла.

Лека встала на ноги и кончиком пальца провела по Сашиному лбу на фотографии.

– Спасибо, Сашка. Теперь я знаю, что мне делать.

И она действительно знала.

В детский дом вернулась около пяти вечера, и по свету, горящему в актовом зале, поняла: началось. Не раздеваясь, вошла внутрь, улыбнулась директрисе и присела на стул.

– Мы уже думали, ты не придешь, – сказала Валентина Михайловна. По ее лицу нельзя было понять, рада она, что ошиблась, или наоборот, но это было уже неважно.

Лека провела взглядом по линейке воспитателей, сидящих за столом, словно судьи какого-то соревнования, готовые казнить, но не собирающиеся миловать. На Аллочке ее взгляд остановился дольше чем на остальных. Она смотрела на свою недавнюю подругу, почти сестру, и чувствовала только благодарность. За все, что было. За все, что могло бы быть. За все, что не сбылось.

– Я пришла, – сказала она в ответ на покашливание директрисы, и замолчала.

– Лена, – начала Валентина Михайловна, – сложившаяся ситуация такова, что коллектив нашего детского дома не хочет дальше работать с тобой вместе. При этом формально я не могу тебя уволить, а сама уйти ты не хочешь. Я вижу тут два пути решения: или мы находим компромисс, в ходе которого ты остаешься, или же нам потребуется убедить тебя в том, что лучшее решение для нас всех – это твой добровольный уход.

Лека дослушала до конца, и только потом встала. Скинула куртку, шапку. И вдруг изящным пируэтом повернулась, запрыгнула бедрами на стол, и ухмыльнулась, исподлобья оглядывая собравшихся.

Задорные чертята заплясали в ее синих глазищах, показывая кулаки и отбивая ногами чечетку.

– Валяйте, – весело сказала Лека, – ищите.

Это было так неожиданно, что присутствующие на несколько секунд потеряли дар речи.

– Лена, что ты себе… – начала, было, Валентина Михайловна, но Лека не дала ей закончить:

– Что я себе позволяю? Это я не себе, это я вам позволяю. Вы что-то говорили о компромиссе? Ищите, я не собираюсь вам мешать.

– Но и помогать не собираешься тоже?

– Нет, – хмыкнула она, продолжая сидеть на столе, – не собираюсь. Это у вас со мной проблемы, а не у меня с вами. Лично меня все устраивает.

– Да как ты смеешь! – Неожиданно сорвалась с места Аллочка, срываясь на крик. – Делаешь вид, что ничего не происходит! На твоем месте я бы давно собрала вещи и ушла отсюда! Будь у тебя хоть остатки совести – ты бы так и сделала.

Лека смотрела на нее во все глаза и тихонько улыбалась. Правым плечом она чувствовала дуновение холодного ветерка из неплотно закрытого окна, и этот холод поддерживал и давал силы.

– Мне жаль, что я тебя разочаровала, – сказала она, – но ты казнишь меня не за то, что я сделала сейчас, а за то, что я сделала когда-то. Та, старая Лека, не имела к тебе никакого отношения, и у тебя нет права осуждать ее.

– Ты скрывала правду!

– Да, – кивнула, – но эта правда не имела и продолжает не иметь к тебе никакого отношения.

– Не хватало еще, чтобы ты и ко мне начала приставать! – Возмущенно выкрикнула Аллочка.

Лека снова усмехнулась, на этот раз грустно.

– За все годы, что мы дружили, у меня бездна возможностей, так? Я не воспользовалась ни одной.

– Я думала, ты другая! А ты наркоманка, проститутка и… и…

– Ну? Продолжай!

Она спрыгнула со своего стола, подошла к Аллочке вплотную и уставилась ей в лицо таким взглядом, после которого в Таганроге обычно начинали бить.

– Давай, говори!

– И лесбиянка! – Закричала Аллочка, покрываясь пунцовыми пятнами.

– Допустим! – Крикнула в ответ Лека. – А теперь ответь мне, милая, каким боком это касается ТЕБЯ? До того, как я тебе рассказала, ты не видела ни малейшего признака ни моей наркомании, ни моей проституции, ни ориентации. И я знаю ответ, можешь не говорить ничего. Ты не можешь простить мне вовсе не все вышеперечисленное! Все гораздо проще. Ты не можешь простить мне то, что я оказалась другой. Не той, которую ты себе навоображала. Небось думала, что меня – такую хорошую девочку – бросил нехороший мальчик, и я из-за этого замкнулась? Или что злые родители выгнали меня из дома? И теперь, когда выяснилось, что все вовсе не так, тяжело признать, что твои фантазии остались всего лишь фантазиями, да?

– Ты меня предала! – Аллочка уже рыдала навзрыд, но никто не вмешивался – все смотрели на нее и Леку молча, подавшись вперед.

– Это ТЫ меня предала! – Рявкнула Лека. – Я думала, мы друзья, а оказалось, что мы друзья только на словах, и только до первых трудностей. Ты забыла все, что было между нами в реальности, и видишь теперь только то, что было со мной до тебя. И знаешь, детка… Мне не нужна твоя дружба. Я хочу чтобы рядом был человек, который будет любить меня такой, какая я есть, а не такой, какой он себе меня придумал. Тебе так хочется, чтобы я ушла? Чтобы не было живого напоминания твоей ошибки, так? Ведь светлая и добрая Аллочка не может дружить с наркоманкой и лесбиянкой – нет-нет, что вы! И наркоманка и лесбиянка должна уйти, чтобы светлая добрая Аллочка сделала вид, что ничего не было, дружбы не было, отношений не было.

Она кричала, видя, как гвоздями впивается каждое слово в Аллочкину душу, с каждым рывком что-то ломая в ней и вызывая новый приступ слез. Но ей не было ее жалко. Она мстила, и была жестока в этой мести.

– И я уйду, – уже спокойно сказала она, запечатывая этим окончательно свою речь, – но не потому, что тебе так хочется все спрятать и забыть. Я ухожу по другой причине. Все эти несколько лет я думала, что если я буду стараться, если я буду хорошей – меня полюбят, и я смогу забыть о старом, и жить как все – нормальной жизнью. А теперь я поняла, что это не сработало. Я – это просто я. Не Леночка, не бутерброд с кремовой розочкой, а просто я. Такая, какая есть. И если такая я вам не нужна – что ж, пойду искать место, где буду нужна. Не стоит ваша нормальная жизнь того, чтобы предавать себя и разукрашивать цветными красками.

Я благодарна вам за все, что было со мной здесь. Вам, Валентина Михайловна. И тебе, Аллочка. Пожалуй, это все. Не знаю, такого ли компромисса вы хотели, но другого у меня нет.

Она подождала секунду – может быть, кто-то захочет ответить? Но никто не захотел.

И уже выходя из актового зала, подумала вдруг: надо же, впервые в жизни мне действительно не хочется, чтобы меня останавливали.

На то, чтобы собрать вещи, ушло всего пятнадцать минут. И вот Лека уже стоит на пороге, одетая в джинсы и куртку, с рюкзаком за плечами и мобильном на шнурке, надетом на шею.

И все как раньше, много лет назад. И впереди снова долгий путь. Но на этот раз не погоня за мифическим счастьем, и не попытка забыться в бесконечных скитаниях. На этот раз она знала, куда отправится.

– Куда ты пойдешь? – Раздалось от двери, и Лека, рывком схватив Игоря за руку, прижала его к себе, крепко обняла и поцеловала в макушку.

– Искать себя, – ответила просто, – я всю жизнь убегала от себя, Гарик. Пришло время пойти к себе навстречу.

– Удачи, – кивнул он, и ей показалось вдруг, что он по-настоящему понял.

– Спасибо, – улыбнулась, – и прощай.

И ушла, раздвигая плечами январскую ночь.

Глава 5. Поиск.

…Что сделаешь ты, если однажды, посмотрев в зеркало, увидишь там совсем не то, что привыкла видеть каждое утро?

Поезд с шумом остановился на перроне Московского вокзала и зашипел, отфыркиваясь. Лека первая выскочила из вагона, и поправила на плече лямку рюкзака. В лицо ударил ледяной Питерский ветер, колючками впился в губы и ноздри, и затруднил дыхание.

– Привет, малыш, – улыбнулась Лека, – я скучала.

Она быстрым шагом прошла к зданию вокзала, миновала его огромный вестибюль, и, пройдя через площадь Восстания, повернула на Невский.

Идти ей было некуда, и она не понимала до конца, куда идет. Ноги сами выбрали направление – к Аничковому мосту, к Фонтанке, к Неве. Скрипели теплые ботинки, терлись друг о друга бедра, обтянутые джинсами, и давили на плечи лямки тяжелого рюкзака. Лека поплотнее натянула на уши оранжевую вязаную шапку и крепче замотала шарф.

Питер тревожил, дергал за нервы, заставлял утопать в воспоминаниях, но почему-то эти воспоминания были вовсе не о нем, а совсем о другом, далеком и потерянном городе, городе детства и городе любви.