Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012)

• Название: Просто мы научились жить (2010-2012)
• Автор: Александра Соколова
• Издательство: © Александра Витальевна Соколова 2010-2012
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012

От автора: До сих пор поверить не могу, что я это делаю. Но что-то в глубине души говорит, что всё должно закончиться там же, где и началось.

Не знаю, остались ли здесь еще те люди, с которыми мы бок о бок шли вдоль написания предыдущих двух книг. Буду рада, если да.

Но, так или иначе, закончится всё тут, где началось однажды много лет назад. Где одна юная девушка встретила в залитой комнате светом другую. И эта встреча изменила не только их жизни, но и мою тоже.

Пожелаем им удачи. И посмотрим, что из этого выйдет.

Текст взят: http://www.rxwp.ru/include/phpBB/viewtopic.php?f=28&t=12464

---

Питер тревожил, дергал за нервы, заставлял утопать в воспоминаниях, но почему-то эти воспоминания были вовсе не о нем, а совсем о другом, далеком и потерянном городе, городе детства и городе любви.

Дойдя до Фонтанки, Лека равнодушным взглядом окинула дворец Белосельских-Белозерских, кивнула коням Клодта, и, окончательно замерзшая, шагнула в первую попавшуюся кафешку, окнами выходящую на реку.

– Что будете заказывать? – Симпатичная официантка в малиновом фартуке подскочила сразу, кинула на стол меню и приготовилась записывать.

– Кофе и булку, – даже не прикасаясь к затейливо переплетенной папке сказала Лека, – кофе крепкий, а булку вкусную.

Изобразив свое «фи» клиентам, которые заказывают так мало и так незатейливо, официантка удалилась, а Лека, стянув с головы шапку, уставилась в окно. На другой стороне реки в изморози и тумане виднелись старые Питерские дома. И она вдруг вспомнила, что где-то здесь, неподалеку, много лет назад жила ее Женька.

Маленькая и родная, сложная и простая одновременно. Сумевшая принять Леку во всем ее несовершенстве, защищающая ее ото всех и вся, и хранящая верность их дружбе.

Как же это было тогда? Они помирились, и отношения наладились вроде, и стало проще и легче дышать, и снова можно было видеться. А потом пришла осень, вернулись в общагу друзья, и началась война, но уже другая, война, в которой против Леки ополчился целый свет.

Кажется, первым тогда вернулся Виталик. Или Кристина? Но, как бы там ни было, ни один из них не обрадовался возвращению их дружбы.

Виталик выражал свое недовольство молча. Он демонстративно не замечал Леку, не здоровался с ней и не отвечал на вопросы. Кристина же, верная своим принципам, сохраняла нейтралитет, но периодически отпускала такие шпильки, от которых волосы вставали дыбом.

Но это было ерундой, и Леке было почти плевать на их мнение, если бы не странное чувство в груди, которое то и дело возникало при виде Виталика и Женьки вместе. Она ревновала, и отказывалась признать в себе эту ревность.

А где-то рядом, очень близко, ревновал еще кое-кто. Для остальных это было незаметно, но Лека видела, как сходит с ума Ксюха, как сжимаются порой до крови ее пальцы и на глазах выступают соленые слезы.

Однажды они сидели все вместе в Женькиной комнате, пили чай, и болтали. Лека как всегда забилась в угол, и смотрела оттуда злыми глазами как Виталик сажает Женьку к себе на колени, а та кормит его с рук печеньем.

– Кто едет на июльскую игру? – Спросила вдруг Кристина. – Давайте только без отмазок на этот раз!

– Никаких отмазок, – отозвалась Алла, – едем все.

Виталик с Женькой ничего не ответили – они поедали вдвоем одно печенье, практически касаясь губами и обнимаясь.

– Схожу за пряниками, – сказала Лека, опасаясь, что еще немного – и она вцепится ему в горло и разорвет его ногтями до кровавых ошметков.

– Я с тобой, – засобиралась Кристина.

– А я кружки помою, – вызвалась Алла.

Они вышли втроем, и разошлись по коридору: Алла направо, к умывалке, а Лека и Кристина – вниз, на вахту.

Шли молча. И только на площадке между первым и вторым этажом Кристина остановилась.

– Усмири свой пыл, – сказала она Леке, глядя на нее исподлобья, – из тебя только что искры не летят. Не надо портить Женьке жизнь.

– О чем ты?

– Ты знаешь, о чем. Я прекрасно вижу, как ты на них смотришь, и все остальные тоже видят. Виталик пока не очень понимает, но однажды поймет, и будет скандал. Оставь их в покое, Женька из-за тебя и так достаточно наревелась.

Лека вспыхнула, но ничего не ответила. Пошла вниз по лестнице, шаркая ногами в великоватых ей тапочках. Кристина осталась позади.

– Привет, теть Альбин, – сказала Лека, наклоняясь в окошко вахты, – дайте пряников.

– А что ты тут опять делаешь, Елена? – Поинтересовалась вахтерша, но пряники дала. – Опять через окно залезла?

Лека только подмигнула ей, и, подхватив пакет, пошла обратно.

У двери комнаты ее ждал сюрприз – дверь распахнулась, и прямо на нее вылетела зареванная Ксюха. Лека обхватила ее руками, прижала к себе и начала реанимировать, оттаскивая к подоконнику в конце коридора.

– Что случилось? Ксюха? Что?

А та захлебывалась рыданиями.

– Он говорил, что не любит ее, – кричала она, – что это только увлечение! Что он вернется, и будет со мной! А теперь, теперь… Теперь он сказал, что они вместе, и будут вместе.

– Тише, тише, – Лека обнимала ее за плечи и гладила спину, – ну что ты. Успокойся. Не стоит того этот козел. Найдешь себе и получше, нормального парня, который будет тебя любить, и которого будешь любить ты. Посмотри на себя! Он тебя просто не заслуживает. Ты вон какая красивая, и умная, и добрая, и глаза у тебя чудесные, и руки…

Она говорила невпопад, несла чушь, надеясь, что это поможет, и упустила момент, когда эти руки вдруг оказались у нее под рубашкой, а горячие слезы сменились на не менее горячий шепот.

– Ксюха, ты чего? – Она попыталась отодвинуться, но Ксюха не дала – вцепилась крепче, тыкаясь губами в шею и неловко тиская грудь.

Она ничего не отвечала, только продолжала целовать, и вдруг Лека почувствовала, что ее тело отзывается на ласки, возбуждение расплывается по плечам, спине, ягодицам.

Как в тумане всплыли в памяти слова Кристины «…однажды он поймет, и будет скандал… она достаточно из-за тебя наревелась…»

А Ксюха уже расстегнула джинсы, и забирается ладонью ниже и ниже, и видно, что она этого правда хочет, и пусть в этом нет ничего кроме секса – какого черта?

И Лека сдалась. Схватила Ксюху за руку, и утянула за собой в умывалку, на ходу задирая на ней футболку и впиваясь пальцами в горячую кожу.

Там она и трахнула ее первый раз – прислонив к подоконнику, практически при свете дня, не боясь, что кто-то может зайти и увидеть, и впервые в жизни идя на поводу у ничем больше не подкрепленного желания.

С этого дня они начали встречаться. Кристина ничего не сказала, а Виталик вдруг начал с ней здороваться, и разговаривать, да и Женька стала спокойнее и как будто счастливее.

И Леке было хорошо. Они теперь всюду ходили вчетвером – двумя парами, танцевали, обнимались, пели песни под гитару, и – самое главное – она могла постоянно быть рядом с Женькой, не боясь, что та исчезнет.

О Ксюхе она не думала совсем. Было приятно, что есть рядом кто-то, кто с обожанием смотрит на тебя, и ловит взгляд, и готов сделать что угодно, только попроси. И было сладко заниматься любовью не от случая к случаю, а каждый день. И спать на одной кровати, зная, что на соседней лежит Женька и слышит – ну конечно, слышит! – их возню под одеялом, и приглушенные звуки поцелуев, и стоны, и ласки.

И это желание что-то показать, эта ревность, казались Леке удивительными и странными – ведь саму по себе Женьку она не хотела. Быть рядом – хотела. Дружить – хотела. А любить – нет.

Но за ее любовь, за свет в ее глазах, за ее дружбу, была готова отдать полжизни. А может, и побольше, если бы потребовалось.

Официантка принесла кофе, и Лека с наслаждением сделала несколько глотков. Усмехнулась про себя:

– Стареешь, мать. Единственный наркотик, который тебе еще доступен – всего лишь кофеин.

Она скосила взгляд на шум рядом. Там сидела дружная туристическая семья – папа, мама и трое детей в сноубордических брюках и с рюкзаками громко спорили над картой, выбирая маршрут на сегодняшний день.

Леку охватила тоска. Она подумала вдруг, что если завтра умрет, то никто об этом даже не узнает. Никто ее не хватится, никто не будет искать… Подумают: ах, занесло ее опять куда-то в неведомые дали, устанет – вернется. А она не вернется уже никогда.

С последним глотком кофе и последним куском булки, она помахала официантке – принеси, мол, счет, и снова посмотрела на семью напротив.

– Вот и цена, – подумала, – ты обретаешь свободу, но теряешь возможность иметь по-настоящему близких людей. Или обретаешь людей и теряешь часть свободы.

Так было и тогда, в конце девяностых. Ей никто не был особенно нужен, и это было правдой, но это была еще не вся правда. И напевая под гитару грустные песни, чувствуя спиной Ксюхину щеку, Лека чувствовала – есть что-то еще. Что-то, чего ей пока не дано понять.

«Что-то еще» явилось в образе Юльки Светловой – красавицы, умницы, аспирантки с Женькиной кафедры. Лека увидела ее один раз, и почувствовала, как земля уходит из-под ног, и сердце жахает раскаленными ударами. Как во сне, она шла за Светловой по коридору, глазами лаская ее светлые волосы, точеные плечи, удивительно женственную походку и ходящие туда-сюда под легкой маечкой лопатки.

А когда Юля скрылась за дверью аудитории, чуть не завыла от разочарования.

Ох уж это «что-то еще»… От него Лека словно потеряла разум. Все ее мысли сосредоточились только на желании обладать этим чудом, забрать его себе и никогда не отпускать больше. Беда была только в том, что чудо быть забранным категорически не желало, более того – бежало от Леки как от поганой метлы.