Павел Мельников-Печерский - На горах (Книга 1, часть 1)

• Название: На горах (Книга 1, часть 1)
• Автор: Павел Мельников-Печерский
• Жанр: История

---

- Воды бы выкушали,- сказала она, обращаясь к тучному купчине.

- Не годится, матушка! Не поможет,- едва мог ответить тот.

- Отчего ж не поможет? Попробуйте.

- Не годится, матушка... Потому это от ботвинья... Отдышусь, бог милостив.

Через несколько минут купчина в самом деле отдышался, а отдохнувши, вступил в разговор:

- Из Талызина, матушка, изволите ехать?

- Из Талызина.

- На сдаточных до Василья-то ехали?

- На сдаточных.

- Дорогонько, чать, дали? - молвил купчина и, не дождавшись ответа, продолжал: - Нонича, сударыня, эти ямщики, пес их возьми, и с живого и с мертвого дерут, что захотят. Страху не стало на них. Знают, собаки, что пешком не пойдешь, ну и ломят, сколько им в дурацкую башку забредет... На ярманку, что ли, собрались, Марья Ивановна?

- Придется денька два либо три и на ярманке пробыть,-отвечала Марья Ивановна.

- А после того опять в Талызино?

- Нет, в Муроме надобно мне побывать. Поблизости от него деревушка есть у меня, Родяково прозывается. Давненько я там не бывала - поглядеть хочется... А из Родякова к своим проберусь в Рязанскую губернию.

- А в Талызино-то когда же?

- И сама не знаю, Василий Петрович. Разве после Рождества, а то, пожалуй, и всю зиму не приеду. В Рязани-то у меня довольно дел накопилось, надо их покончить.

- Эх-ма! А я было думал опять к вашей милости побывать... Насчет леску-то,- сказал Василий Петрович.

- Да ведь у нас с вами об этом лесе не один раз было толковано, Василий Петрович,- отвечала Марья Ивановна.- За бесценок не отдам, а настоящей цены вы не даете. Стало быть, нечего больше и говорить.

- Растащут же ведь его у вас, матушка. Сами знаете: что ни год, то порубка,- сказал Василий Петрович.

- Ежели три-четыре дубочка, да десяток-другой осиннику срубят, беда еще не велика,- заметила Марья Ивановна.- Опять же лес у меня не без призору.

- Караулы-то ваши не больно чтобы крепки были, сударыня,- сказал Василий Петрович.

- Нет,- молвила Марья Ивановна.- Сергеюшкой я очень довольна и другими, кто живет с ним. Берегут они лесок мой пуще глаза.

- Уж больно велики хоромы-то вы им в лесу поставили. Что твой господский дом!

- Пущай живут просторнее,- с кроткой улыбкой сказала Марья Ивановна.- Что ж? Лес свой, мох свой, кирпич свой, плотники и пильщики тоже свои. За железо только деньги плачены... И отчего ж не успокоить мне стариков?.. Они заслужили. Сергеюшка теперь больше тридцати годов из лесу шагу почти не делает.

- Намолвка не больно хороша про него,- прищурясь, молвил Василий Петрович.

- Что такое? - вскинув глазами и пристально поглядевши на тучного купчину, спросила Марья Ивановна.

- Кудесничает, слышь, колдует в лесу-то,- промолвил Василий Петрович...

Едва заметный румянец мгновенно пробежал по лицу Марьи Ивановны, но тотчас же исчез бесследно. Лежавшая вдоль бортового поручня рука ее чуть-чуть вздрогнула. Но голос ее был совершенно спокоен.

- Какой вздор! - улыбнувшись, она молвила.- Мало ли каких глупостей народ ни наскажет. Нельзя же всякому глупому толку веру давать.

- Оно, конечно, может, и врут,-- согласился Василий Петрович.- Однако ж вот это я и сам замечал, что Сергей почти совсем отстал от божьей церкви, да и те, что с ним в лесу живут, тоже редко в храм господень заглядывают.

- Церковь-то от них далеконько, Василий Петрович,- сказала Марья Ивановна.- А зимой ину пору в лесу-то из сугробов и не выдерешься. А не случалось ли вам когда-нибудь говорить про Сергеюшку с нашим батюшкой, с отцом Никифором? Знаете ли, что Сергеюшка-то не меньше четырех раз в году у него исповедуется да приобщается... Вот какой он колдун! Вот как бегает он святой церкви. И не один Сергеюшка, а и все, что в лесу у меня живут, и мужчины и женщины, точно так же. Усердны они к церкви, очень усердны.

- Это я точно слыхал и не один даже раз разговаривал про них с отцом Никифором,- молвил Василии Петрович.- В том только у меня сумнительство на ихний счет, что ведь с чего-нибудь взял же народ про Сергея так рассказывать. Без огня дыма, матушка, не бывает.

- Людских речей, Василий Петрович, не переслушаешь,- сухо ответила ему Марья Ивановна.- Однако же что-то холодно стало. Сойти было в каюту да чаю хоть, что ли, спросить. Согреться надобно. И медленной, величавой походкой пошла.

- Кто такая? - спросил Меркулов у Василья Петровича.

- Алымова, помещица,- отвечал Василий Петрович.- Соседка нам будет. Мы и сами прежде алымовские были, да я еще от ее родителя откупился, вольную, значит, получил.

- Зачем же это она так рядится? - спросил Никита Федорыч.- Старица не старица, а бог знает на кого похожа. В дорогу, что ли, она так одевается?

- Завсегда так: и дома, и в гостях, и в дороге,- сказал Василий Петрович.

- Что за чудиха?

- Кто ее знает... Теперь вот уж более пятнадцати лет, как этакую дурь на себя напустила,- сказал Василий Петрович.- Теперь уж ей без малого сорок лет... Постарела, а посмотреть бы на нее, как была молоденькой. Что за красота была. Просто сказать - ангел небесный. И умная она барыня и добрая.

А много ли крестьян у нее? - полюбопытствовал Меркулов.

- Сот шесть, пожалуй и больше наберется,- молвил Василий Петрович.- В нашей вотчине три ста душ, во Владимирской двести да в Рязанской с чем-то сотня. У барина, у покойника, дом богатейший был... Сады какие были, а в садах всякие древа и цветы заморские.- Опять же ранжереи, псарня, лошади... Дворни видимо-невидимо - ста полтора. Широко жил, нечего сказать.

- А все Марье Ивановне досталось?

- До последней капельки. Одна ведь только она была. При ней пошло не то житье. Известно, ежели некому добрым хозяйством путем распорядиться, не то что вотчина, царство пропадает. А ее дело девичье. Куда же ей? Опять же и чудит без меры. Ну и пошло все врознь, пошло да и поехало. А вы, смею спросить, тоже из господ будете?

- Нет, я саратовский купец Никита Федоров Меркулов. - Так-с. Хорошее дело, подходящее, значит можно с вашей милостью про господ повольготней маленько говорить... Я и сам, государь мой, алатырский купец Василий Петров Морковников. Маслами торгуем да землями заимствуемся помаленьку, берем у господ в кортому, в годы. Заводишки тоже кой-какие имеем,- живем благодаря бога, управляемся всевышней милостью.

Теперича для нашего брата купца времена подошли хорошие: господа почитай все до единого поистратились, кармашки-то у них поизорвались, деньжонкам не вод,- нам, значит, и можно свой интерес соблюдать. Вот теперь про волю толки пошли - дай-ка, господи, пошли свое совершение. Тогда, сударь, помаленьку да потихоньку все дойдет до наших рук,- и земли и господские дома, все. Заверяю вас. Одно только нашему брату теперича надо в помышленье держать: "не зевай"... Смекалку, значит, имей в голове. А вы, государь мой, чем торгуете?

- Рыбой да тюленем,- отвечал Меркулов.- Ловим по волжским низовьям да в море, а продаем у Макарья.

- Вот господь-от свел! - весело молвил Морковников.- Не имеется ль у вас, Никита Федорыч, тюленька у Макарья-то?

- Теперь нет, а дня через два либо через три будет довольно,- ответил Меркулов.- Я сам от Царицына ехал при тюлене, только в Казани сел на пароход, чтоб упредить караван, оглядеться до него у Макарья, ну и к ценам приноровиться.

- Так-с! Дело это хорошее,- поглаживая бороду и улыбаясь, сказал Морковников.- Может, и сойдемся... Поставил я, изволите видеть, заводец мыловаренный.. Поташных у меня два давненько-таки заведены, а с Покрова имею намерение мыловарню пустить в ход. По нашим местам добротного мыла не надо, нашим чупахам, особливо мордовкам, не яичным рожи-то мыть, им годит и тюленье. А рубахи да портки стирать и тюлень будет им на удивленье,- все-таки лучше мыловки али волнянки (Мыловка - ископаемое, мыловатое на ощупь, из породы талька, вещество, употребляемое при валянье сукон. Волнянка - растение Diantus superus. И мыловка и волнянка употребляются по захолустьям вместо мыла.). Советовался я кое с кем... Свел меня однажды господь этак же вот, как и с вами, на пароходе с одним барином.

Из Петербурга его от вышнего начальства посылали осматривать да описывать здешние заводы и фабрики. Свиделся я еще после того с ним у одного нашего помещика. Ну и побеседовали. Ума, сударь, палата, а к настоящему делу речи не подходящи. Надо, говорит, варить мыло из оленки (Олеин. ) да из соды. Про тюленя да про поташ и слышать барин не хочет. А кажись бы, человек хороший, душевный, хитрости в нем не видать ни на капельку... Ну, я его не послушался,на поташе с тюленем хочу испробовать. Куда нашим мордовкам соду да оленку! Толстоногие чупахи (Мордовки навивают на ноги множество портянок и полотенец, так что ноги у них, ровно бревно. Это почитается большой красой и щегольством. Оттого мордовок и зовут толстоногими либо толстопятыми. ), пожалуй, заместо пряников хорошее-то мыло сожрут. Не можно ль у вас, Никита Федорыч, тюленька мне получить? Только мне потребуется не мало. Найдется ли столько у вас?

- А сколько? - спросил Меркулов.