Олег Болтогаев - Подростки

• Название: Подростки
• Автор: Олег Болтогаев
• Жанр: Эротика

Я обнаружил эти тетради совсем случайно. Пришлось по совместительству заняться ремонтом школьной крыши, и вот, лавируя среди стропил чердачного пространства, я заметил цилиндрический предмет, пнул его ногой, и он рассыпался, оказавшись свернутой в рулон стопкой тетрадей.

Что-то заставило меня нагнуться, я поднял тетради, думая, что это обычные школьные работы. С тусклом чердачном свете я с брезгливой осторожностью стал листать первую тетрадь, и понял, что обнаружил чьи-то дневники, я полистал другую тетрадь, здесь был другой почерк, но записи были, похоже, как-то взаимосвязаны.

---

Пока нельзя.

Тетрадь Миши

Сбылась мечта идиота! Мы купили автомобиль. У отца права уже были, а меня он стал обучать сам. Уже вторую неделю нет в моей жизни другой радости, кроме как вертеть на пустыре баранку. От этого я и в тетрадь стал писать реже. С другой стороны, если вдуматься, что делать с тетрадью? Отдавать Наташке, как договаривались? Да нет, какие могут быть коллективные читки? Это исключено. Я такого понаписал. Пожалуй, тетрадь я ей отдам, но при условии, что читать никто ничего не будет. Разве что она сама. Ведь здесь в основном все о нас с нею. И пусть она сама решает, что с делать с этими записями.

На личном фронте пока без перемен. Хотя я все чаще задаю себе вопрос: чего это я зациклился на Кате. Вон сколько красивых девушек. В параллельном одни красавицы, в десятом есть достойные кадры. Наверное, вообще лучше больше не якшаться с одноклассницами. Проблем меньше. Теперь я буду ездить на машине, а потому мои потенциальные возможности по части зафаловывания девочек будут неизмеримо выше. Пока я езжу без прав, украдкой, но для того, чтоб мотнуть в дюны, на берег моря, права не нужны. Машина не бог весть какая — четыреста седьмой «Москвич», но это все же автомобиль, а не мотоцикл или велосипед.

Странное дело, Наташка-то моя ходит с Игорем. Вот уж не ожидал. Тоже мне, кореш называется. Хотя, конечно, она ведь теперь свободна. Темп сближения, я смотрю, они взяли бодрый. Игорь тут как-то подошел ко мне и сначала долго мялся, а потом спрашивает, не продам ли я ему пачку презервативов. Продам, отчего не удружить товарищу. Завтра принесу, пообещал я, хотя мог бы отдать сразу, они были у меня в сумке. Дома я вынул пачку, положил на стол и долго смотрел на нее. Меня мучил великий искус. Я достал швейную иголку, меня так и подмывало сделать маленький прокол в центре пакетика. А потом разгладить след ногтем. То-то будет, если Наташа затяжелеет от Игорька! Я долго смотрел на пакетик и вертел в руке иголку.

Вообще я для себя выработал принцип действий на случай, если я в чем-то сомневаюсь. Способ прост. Делюсь бесплатно. Представим, меня одолевают сомнения, я не знаю, какое решение принять. Тогда я напрягаю волю и внушаю себе, что я решение уже принял и, как, например, в данном случае, презерватив проколол. Теперь я анализирую свои ощущения, но с учетом того, что дело уже якобы сделано. И я чувствую горечь, стыд. Зачем я это сделал?

Вот и прекрасно.

Теперь я знаю, что хотел поступить неправильно. И принимаю альтернативное решение. И его я, на всякий случай, прогоняю по своей схеме. Способ очень хорош, рекомендую. Главное, суметь внушить себе, что какой-то из вариантов уже реализован. Это сложнее всего. Но после некоторой тренировки все будет получаться. Дарю идею.

Только в этот раз я почему-то поступил против своей идеи. Я взял и проколол всю пачку. Да так, что кончик иголки выскочил с другой стороны. А потом, как и планировал, загладил прокол ногтем. Нет, на взгляд ничего не определишь. Но оба изделия были проколоты в самом важном месте. Это точно. Но Игорь об этом не узнает.

Не будет же он их надувать перед использованием!

А вот Наташа может узнать. На приеме у гинеколога!

Я отдал Игорю пакетик, он стал совать мне гривенник, я оттолкнул его руку.

— Бери, бери, просто так, зачем мне твои деньги. Удачи тебе.

Меня распирало от собственного великодушия.

А еще было какое-то холодное чувство мести к Наташке.

А что? Вдруг им повезет? И она не залетит. Проверка судьбы.

И еще интересно. Что случится прежде — они используют мой подарок или она прочтет мои записи? Представляю ее физиономию, если будет сначала презерватив, потом тетрадь. Ну, а если наоборот, тогда все сведем к шутке и, значит, провидение на их стороне.

Не покупайте презервативы у случайных лиц! Аксиома.

В школе затеяли ставить к Новому году пьесу. Во время генеральной репетиции я, оттарабанив свою роль, зашел за кулисы. Всюду сновала возбужденная детвора, я вышел в дальний угол сцены. У портьеры стояла немка и смотрела в щелочку.

Рядом никого не было. Я неслышно подошел сзади. Близко-близко.

— Гутен так, — прошептал я.

— Здравствуй, Осипов, — ответила она, искоса взглянув на меня.

Я придвинулся еще ближе, сделав вид, что хочу тоже посмотреть на сцену. И я прижался к ней. Она не отодвинулась. Я чувствовал запах ее духов, я был выше ростом и носом почти касался ее волос. Я понимал, один неверный жест и вся идиллия разрушится. Правая рука Ларисы лежала на деревянном перильце.

— Какой у Вас красивый браслет, — прошептал я и совершил немыслимое.

Я протянул руку и тронул ее браслет, и словно электричество пробежало между нами. Я слегка погладил ее руку от браслета вверх к локтю. Она повернула ко мне голову и сказала:

— Брат прислал, он в Германии служит, — и улыбнулась.

— Вы сегодня такая красивая, — ладонью я все еще придерживал ее локоть.

— Спасибо за комплимент, Осипов.

— Это не комплимент.

— А что?

— Вот что, — и я коснулся губами ее щеки.

С большой натяжкой это можно было назвать поцелуем.

— Это что, с Новым годом, что ли? — она удивленно подняла брови.

— Да, с Новым годом, с Новым годом, — я ухватился за эту спасительную ложь.

— Тогда прощаю, — она погрозила мне пальчиком.

Мои пальцы по-прежнему лежали на ее руке. Я смотрел на холмики ее груди, и мне мучительно хотелось положить на них свою ладонь. Осторожно так. Но я понимал, что это будет равносильно варварскому разрушению песочного замка. Сладкая боль знакомо ломила кончики пальцев. Любовь была где-то рядом. Только на этот раз она обещала быть особенно запретной, а потому невероятно греховной и сладостной.

— Душно здесь, — сказала Лариса.

— А не хотите ли на природу? — как я осмелился такое сказать?

— Конечно, хочу.

— Я завтра еду в дюны. Приглашаю Вас. Отметим начало зимних каникул.

— А с кем едешь и на чем?

— Отец купил «Москвич», так вот, на нем, — я будто не заметил это ее «с кем».

— Ты умеешь водить машину?

— Учусь.

— Тогда я буду бояться.

— Мы поедем по берегу моря. Это совсем не опасно.

— А кого ты еще берешь?

Тут я начинаю быстро соображать. Если сказать, что я буду один, то она откажется, это точно. Скажу, что нас будет двое-трое, получится, что-то вроде культпохода учительницы и ее учеников. Тогда она придет.

— Игорь будет, Толик, — я вру напропалую. Главное, чтоб она согласилась.

— И все?

— Можно взять больше, но остальным придется ехать сзади, в тачке.

— В какой еще тачке? — смеется она.

— Прицеп такой, — отвечаю я и тоже улыбаюсь.

— Хорошо, обойдемся без тачки, а где вы собираетесь и во сколько?

— В три часа, у поворота на пляж.

— Я постараюсь не опоздать.

Она снова стала смотреть на сцену. Сердце мое колотилось. Неужели все так гладко получается? Может, и правда, позвать Игоря? Возьмем с собой бутылочку сухого. Закусь. Но я же за рулем? Но в дюнах можно. Первый раз прогуляемся втроем, получится, что я не соврал, это мне плюс. А потом, я уверен в этом, мы будем ездить в дюны с нею вдвоем. Мы будем одни. Как здорово!

Я был счастлив, как никогда.

Тетрадь Димы

Вначале мне показалось, что я ослышался.

— Я беременна, — тихо повторила Света.

Теперь я подумал, что она шутит.

— Мы были у врача, я беременна, — она опустила голову.

А вот тут я почувствовал, что земля медленно, но верно уходит из-под ног.

Что значит — «беременна»? Кто это — «мы»? Беременна от кого? От меня, что ли?

Это что же, я — потенциальный папаша? Или претендент на место в колонии для малолетних преступников? Но как она может быть беременна от меня? Я же даже не… Я только сверху. Чуть-чуть. Один раз. Двадцать секунд. Не больше. Не могло в нее ничего попасть. Я же дал ей полотенце. Причем здесь полотенце? Или она беременна от кого-то другого? Изменница! Нет, не может быть, она не могла ни с кем другим. Значит — я? Я — отец ребенка? Не может быть. Мысли метались быстро, а вот дар речи возвращался медленно.

— Не может быть, — первые слова, которые я произнес в своем новом качестве.

— Мы были у врача, — горько вздохнула она.

— Кто это «мы»? — еще одна фраза, которую я сумел родить.

— Мы с мамой.

Земля вторично стала уходить из-под меня.

— И что сказал врач? — слова рождались все еще с трудом.

— Он сказал: «девочка беременна, но она девственница».

— Врач был мужчина?

— Да. Еще он, едва улыбнувшись, добавил, что это «синдром Девы Марии».

— Синдром чего?

— Девы Марии.