Жюль Верн - Жангада. Кораблекрушение "Джонатана".

• Название: Жангада. Кораблекрушение "Джонатана".
• Автор: Жюль Верн
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1967

Оформление Ю. Киселева.

Рисунки В. Трубковича.

---

— Он все сказал тебе, Маноэль?

— Все, Бенито! Этот благородный человек не хотел ничего скрывать из своего прошлого от того, кто должен стать ему сыном и мужем его дочери.

— А может ли отец представить теперь доказательство своей невиновности?

— Таким доказательством служит его безупречная жизнь на протяжении последних двадцати трех лет, заслужившая всеобщее уважение, а также сделанный им шаг: он сам отправился к судье, чтобы сказать: «Я тут! Я не хочу больше вести это двойное существование. Я не хочу прятаться под вымышленным именем. Вы осудили невиновного! Восстановите его доброе имя!»

— А ты… когда отец рассказал тебе… Ты ни на минуту не усомнился в нем?

— Ни на минуту, брат мой!

И молодые люди крепко пожали друг другу руки.

Затем Бенито подошел к отцу Пассанья.

— Отец, — сказал он, — уведите матушку и сестру в их комнаты. Пожалуйста, не покидайте их до конца дня! Никто здесь не сомневается в невиновности моего отца… никто! Вы это знаете. Завтра мы с матушкой пойдем к начальнику полиции. Нам не откажут в разрешении посетить заключенного. Нет, это было бы слишком жестоко! Мы повидаемся с отцом и решим, что нам делать, чтобы снять с него обвинение!

Сначала Якита, сраженная внезапно обрушившимся на нее ударом, была в каком-то оцепенении, но вскоре эта отважная женщина оправилась. Якита Дакоста будет такой же стойкой, какой была Якита Гарраль. Она не сомневалась в невиновности мужа. Ей даже не приходило в голову, что Жоама Дакосту можно упрекнуть за то, что он женился на ней, скрыв свое имя. Она помнила только о долгой счастливой жизни, которую создал ей этот великодушный человек, сейчас безвинно брошенный в тюрьму. Завтра же она будет у тюремных ворот и не отойдет от них, пока ее не впустят.

Отец Пассанья увел ее вместе с дочерью, которая не могла сдержать слез, и все трое заперлись в доме.

Молодые люди остались одни.

— А теперь, Маноэль, — сказал Бенито, — я должен знать все, что рассказал тебе отец.

— Мне нечего скрывать от тебя, Бенито.

— Зачем пришел Торрес на жангаду?

— Чтобы продать Жоаму Дакосте тайну о его прошлом.

— Значит, когда мы встретили Торреса в лесу возле Икитоса, он уже собирался вступить в переговоры с моим отцом?

— Несомненно, — ответил Маноэль. — Негодяй направлялся к фазенде, чтобы осуществить давно задуманный план и с помощью гнусного шантажа выманите деньги у твоего отца.

— А когда мы сообщили ему, что отец со всей семьей собирается пересечь границу, он сразу изменил свой план?

— Вот именно, потому что Жоам Дакоста, оказавшись на бразильской земле, был бы скорее в его власти, чем когда жил по ту сторону перуанской границы. Вот почему мы встретили Торреса в Табатинге, где он ждал, вернее, подкарауливал нас.

— А я-то предложил ему плыть с нами на жангаде! — в отчаянии воскликнул Бенито.

— Не упрекай себя напрасно, брат! — проговорил Маноэль. — Рано или поздно Торрес все равно добрался бы до нас. Не такой он человек, чтобы отказаться от богатой добычи! Если бы он разминулся с нами в Табатинге, он разыскал бы нас в Манаусе.

— Да, Маноэль, ты прав! Но теперь незачем думать о прошлом… надо подумать о настоящем! К чему бесплодные сожаления! Надо действовать!

И Бенито провел рукою по лбу, стараясь представить себе все подробности этого преступления.

— Послушай, — спросил он, — как мог Торрес узнать, что отец двадцать три года назад был осужден по этому странному делу в Тижоке?

— Понятия не имею, — ответил Маноэль, — и, судя по всему, твой отец тоже не знает.

— Однако Торрес знал, что Жоам Дакоста скрывается под именем Жоама Гарраля?

— Очевидно.

— И знал, что мой отец живет в Перу, в Икитосе, куда бежал много лет назад?

— Да, знал. Но как он об этом узнал, я не могу понять!

— Последний вопрос, — продолжал Бенито. — Какую сделку предложил Торрес отцу во время короткого разговора, после которого отец его выгнал?

— Он грозился донести на Жоама Гарраля и сообщить его настоящую фамилию, если тот откажется заплатить ему за молчание, чтобы спасти себя.

— А какой ценой?

— Ценой руки его дочери! — побледнев от гнева, ответил Маноэль.

— Как?! Этот мерзавец осмелился!..

— Ты видел, Бенито, как ответил твой отец на это гнусное предложение?

— Да, видел! Он ответил, как честный человек в порыве негодования. Он выгнал Торреса. Но этого еще мало. Да, для меня этого мало. Ведь отца арестовали по доносу Торреса, правда?

— Да, по его доносу.

— Так вот, я должен его разыскать! — воскликнул Бенито, грозя рукой вдаль, туда, где скрылся Торрес. — Я должен выяснить, как он добыл эту тайну! Пусть скажет мне, узнал ли он ее от истинного виновника преступления. Он заговорит… А если откажется говорить, я знаю, что мне делать!

— Что делать нам обоим, — сказал не столь пылко, но не менее решительно Маноэль.

— Нет, Маноэль… нет! Мне одному!

— Мы братья, Бенито, и долг отмщения возложен на нас обоих!

Бенито не возражал. Как видно, на этот счет он уже принял твердое решение.

В эту минуту лоцман Араужо, внимательно наблюдавший за течением реки, подошел к молодым людям.

— Как вы решили, — спросил он, — должна ли жангада оставаться на якоре у острова Мурас или войти в гавань Манауса?

Вопрос этот нужно было обдумать и решить до ночи.

Конечно, известие об аресте Жоама Гарраля уже успело распространиться по городу. Несомненно, оно возбудило любопытство его жителей. А что, если оно вызвало не только любопытство, но и враждебность к осужденному, главному виновнику преступления в Тижоке, которое когда-то наделало столько шуму? Что, если можно опасаться какого-нибудь выступления толпы, возмущенной злодеянием, которое до сих пор не было наказано? Если так, не лучше ли оставить жангаду на якоре у острова Мурас, на правом берегу реки, в нескольких милях от Манауса?

Вопрос обсудили, взвесив все «за» и «против».

— Нет! — воскликнул Бенито. — Если мы останемся здесь, могут подумать, что мы покинули отца и сомневаемся в его невиновности, что мы боимся, как бы нас не сочли его соучастниками! Мы должны немедленно отправиться в Манаус!

— Ты прав, Бенито, — поддержал его Маноэль. — Трогаемся!

Араужо одобрительно кивнул головой и приказал команде готовиться к отплытию. Маневрировать в этом месте было не так просто. Предстояло пересечь наискось течение Амазонки, сливавшееся с течением Риу-Негру, и войти в устье этого притока, открывавшееся в двенадцати милях на левом берегу.

Лоцман велел отдать швартовы, и жангада, подхваченная течением, двинулась по диагонали к другому берегу. Араужо, пользуясь течением, огибавшим выступы берегов, искусно вел громадный плот в нужном направлении с помощью команды, орудовавшей длинными баграми.

Два часа спустя жангада подошла к другому берегу Амазонки, немного выше устья Риу-Негру, и течение само отнесло ее в широкую бухту, открывшуюся на левом берегу притока.

Наконец, к пяти часам вечера, жангада крепко пришвартовалась к этому берегу, но не в самой гавани Манауса, войти куда можно было, лишь преодолев довольно сильное течение, а на полмили пониже. Теперь плот покачивался на черных водах Риу-Негру, у довольно высокого берега, поросшего цекропиями с золотисто-коричневыми почками и окруженного высоким тростником «фроксас» с крепкими стеблями, из которых индейцы делают себе копья.

На берег вышло несколько местных жителей. Без сомнения, их привело к жангаде любопытство. Весть об аресте Жоама Дакосты уже успела облететь весь город; однако они были не слишком назойливы и держались в отдалении.

Бенито хотел тотчас же отправиться на берег, но Маноэль его отговорил.

— Подожди до завтра, — сказал он. — Скоро наступит ночь, и нам нельзя покидать жангаду.

— Пусть так, отложим до завтра! — согласился Бенито.

В эту минуту Якита с дочерью и отцом Пассанья вышли из дому. Минья была еще в слезах, но глаза ее матери были сухи, движенья тверды и решительны. Чувствовалось, что эта женщина готова ко всему: и выполнить свой долг, и добиваться своих прав.

Якита медленно подошла к Маноэлю.

— Маноэль, — проговорила она, — выслушайте меня. Я должна сказать вам то, что велит мне моя совесть.

— Я слушаю вас, — ответил Маноэль.

Якита посмотрела ему прямо в глаза.

— Вчера, после разговора с моим мужем, Жоамом Дакоста, вы подошли ко мне и сказали «матушка»; вы взяли за руку Минью и назвали ее своей женой. Прошлое Жоама Дакосты уже не было для вас тайной, вы все знали о нем?

— Знал, — ответил Маноэль, — и да накажет меня бог, если я колебался хоть секунду!

— Пусть так, Маноэль, но тогда Жоам Дакоста еще не был арестован. Теперь положение изменилось. Пусть муж мой неповинен, но он в руках полиции, тайна его разглашена, Минья — дочь человека, приговоренного к смерти…