Людмила Жукова - Лодыгин

• Название: Лодыгин
• Автор: Людмила Жукова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: 5-235-00373-Х

Широкий круг читателей знает замечательного русского инженера, ученого А. Н. Лодыгина как изобретателя лампы накаливания. Но, помимо этого, вошел он в историю техники как один из основоположников электротермии, как автор удивительных по смелости замысла проектов летательных аппаратов. Менее известна общественная деятельность А. Н. Лодыгина, в молодости близкого к народовольческим кругам, а в зрелые годы многое сделавшего для изучения и освоения естественных производительных сил Отечества. Второе издание книги дополнено рядом новых сведений о жизни и деятельности изобретателя, ставших известными благодаря усилиям автора — историка и литератора Л. Н. Жуковой.

---

…Всех добровольцев со всех концов земли охотно принимала Тамбовщина. Приняла и боронивших ее Лодыгиных.

Карьера царедворцев не привлекала, по всему видно, привыкших к походной жизни ратоборцев. Они словно уходят в добровольную опалу и не в пример далеким родичам своим Шереметевым, Неплюевым, Коновницыным почти не появляются при дворе Петра I, потом при его преемниках и преемницах, вплоть до Елизаветы.

Но и при державной дщери Петра, и при Екатерине II они скромно стоят в отдалении от трона. Служат в полках иль, что реже, по гражданской или ученой части, и не только не богаты, скорее бедны. Трудно найти этому документальное объяснение, но можно предположить, изучив их родословную и деяния, что чужда была лодыгинской натуре особая лукавая мудрость придворных, не прельщала их карьера, зависящая от причуд и капризов властелинов. Да и самим коронованным владыкам едва ли могли понравиться прямодушные потомки ратников, умеющие доказывать свою преданность делом, а не словом.

Василий Михайлович Лодыгин при Петре I был главою «казенной команды рудознатцев», впервые в России объединившей разведчиков недр. Его стараниями не только разведаны многие руды, но и поставлен завод железоделательный «позади новопостроенного города Осереды» (ныне — Павловск Воронежской области). Дружил Василий Михайлович с В. Н. Татищевым, В. И. Генниным, знался со знаменитым графом Брюсом.

При Екатерине II в Петербурге более-менее на виду было два Лодыгина, служащих по гражданской части, но и они на тихих ученых поприщах умудрялись проявлять свой бойцовский лодыгинский характер.

Был Григорий Лодыгин — писатель и переводчик. Сам себя он называл «дельности сочинитель». Его перу принадлежит книга переводная с немецкого «Перемена светской моды, доказанная в истинной и трогательной истории» (1788 г.).

Был среди Лодыгиных и изобретатель. Не мог не быть! Причудливо плутает среди потомков по лабиринту родословной незримая нить наследственности. Уходит в дальние ходы, минуя прямых отпрысков, не передавши им талантов отцов и дедов. Кажется иногда уж, прервалась вовсе и вдруг оживает вновь в прапра… внуке, и еще в большей степени, чем у даровитого предка.

16 июля 1781 года газета «Санкт-Петербургские ведомости» сообщала: «Сего июля 9 числа в обыкновенном собрании Санкт-Петербургской императорской академии наук представлена была новоизобретенная господином коллежским советником Д. М. Ладыгиным для гонки спиртов, благовонных вод и масел машина, которую он назвал «перекуб». Сия машина освидетельствована господами академиками Лепехиным и адъюнктом Георгием».

Далее газета сообщала отличие этой машины от уже известных: конусообразный вид колпака, или верха, и две трубы, посредством которых не только самые легкие и чистые, но и «густые пары извлекаться могут».

Перекуб гнал «крепчайший спирт» для производств отделением воды от «хлебного пива», благовонные масла: анисовое, мятное, коричное, гвоздичное — и еще всевозможные душистые воды.

Дмитрий Михайлович, уже отошедший от дел за возрастом, на досуге и книжечку писал, где изложил все те известные ему знания по химии, что могут пригодиться в домашнем хозяйстве. Назвал он ее «Новое приспорье всякому домоводству на Руси». «Здравствуйте же и благоденствуйте все добрые люди, да и опытов пользу себе, можете добром помянуть меня, старца», — обращается он к читателям. Он рассказывает и о том, как изготовить его «перекуб» и как наладить производство масел, спиртов, средств для выведения пятен… Но все это мелочи перед тем, чем, как видно, занимался старый химик всерьез и что изложил в длинном оглавлении своего одного из первых, пожалуй, в России популярного труда по «домашней химии»: «Указание простому народу о силе и годности пепла или золы древесной. Показание в крестьянском быту, как мыло варить. Показание, как у крестьян в бытовой их порядне делать запросто самолутший поташ. О дегтярном мыле, вновь изобретенном и многой его пользе. К статье об чести и о торгу Российскими полотняными товарами, тоже и железом в некоторые чужие края».

На эту же тему сохранилась еще одна книжка Дмитрия Лодыгина — «Книжие новому приспорью, добавок только за десять копеек. Кто же купит всю книжку, тому даром, а кому на руку придет, тому сто рублей не деньги» (1780 г.). Автор намекал в длинном названии книги на то, что прочитавший ее и действующий по ее рекомендациям, то есть ставший варить мыло по-научному, разбогатеет. Его другое сочинение, научно-популярное, как назвали бы мы, «Известия в Америке о селениях англицких, в том числе ныне под названием соединенных провинций»… тогда, в 1783 году, рассказало широкой публике о далеком континенте и подсказало не только выгоду от торговли с Америкой «нашим дегтем, мылом зеленым, сукном сермяжным, юхтой нашей красной (кожей)», в коих нуждались, по мысли автора, раздетые и разутые поселенцы — европейцы и коренные жители — индейцы, но и заронило мысль об освоении соседнего материка русскими: нам для того не надобно океан, как европейцам, пересекать — Аляска от Чукотки рукой подать! Беспокойство бывшего члена Коммерцколлегии, прослужившего там 35 лет и не сколотившего праведными трудами состояния, было кстати. Вскоре создается Российско-Американская компания, устраиваются русские поселения: на Аляске — Ситка, а далеко на юге, в Калифорнии, — форт Росс. Правитель русских земель в Америке, не в пример европейцам, истреблявшим индейцев и загонявшим их в резервации, открывает на Аляске школы для эскимосов и больницы. При помощи дружелюбных хозяев зачинает медеплавильное производство и добычу угля. Относятся русские к эскимосам как к равным. Сам правитель, мудрый Баранов, женится на индианке, чем еще больше завоевывает уважение местных жителей.

(В 1867 году Аляска была продана США за 7,2 миллиона долларов — примерно 11 миллионов рублей, а вскоре здесь нашли огромные запасы золота.)

Радетелем блага земли Русской выступает в книжках Дмитрий Михайлович. «Мыльное дело у нас производится без точных правил… а с помощью нескольких знаний в химии я нашел такие правила, по которым сам варю разные мыла, и тем кормлюся», — с простодушной гордостью признается он.

«А поташ у нас весьма оскудевает и весьма дорог за недостатком мастеров и за незнанием, как бы его попросту делать», — скорбит он в другом месте книги.

«У нас производится без точных правил», «у нас весьма оскудевает»… У нас, у нас…

Все Отечество таким людям — родной дом, за который они в ответе. Ведь проще всего охаять, перстом указать на то, что и где плохо в твоем государстве, — это и враги не преминут заметить и позлорадствовать, а вот объяснить, как это плохое исправить на хорошее, могут только истые сыны Отечества.

Но на первый взгляд тревога старого ученого за положение с мылом и поташом в России кажется малоосновательной. В XVI–XVIII веках поташ стоял одним на первых среди главных предметов международной русской торговли, а мыло варили почти в каждой русской избе.

Да иначе в России и быть не могло — во всем мире единственно у русских в каждом крестьянском, даже самом бедном, дворе была баня, топилась или по-черному, или по-белому (мылись иногда и прямо внутри огромных, с пол-избы, русских печей). При княгине Ольге называлась баня «истопкой», «мовницей», позже — «мыльней», а в эпоху Дмитрия Михайловича Лодыгина уже баней. В богатых хоромах были портомойни (прачечные). Размещались они обычно на втором этаже, а грязная вода по канализации уходила вниз.

И. Ф. Кильбергер еще в 1674 году в книге «Краткое известие о русской торговле» сообщал, что на Руси «мыло делается разного рода и в великом множестве». И действительно, в Москве на Варварке (теперь улица Разина) целый мыльный ряд бойко торговал мылом «грецким», «халянским и индейским», «нижегородским белым», зеленым да самым дешевым — серым. Люди стали покупать готовое и перестали варить свое. Это ведь, казалось бы, хорошо. С чего бы волноваться старому химику? Ан нет, были у него для тревоги причины: фальсифицировали мыло проходимцы, добавляли в дешевое мыло и глину, и жидкое стекло. Вот и учит в своей книжке Дмитрий Михайлович правильному способу варить мыло: и личное, и хозяйственное, и вновь изобретенное — дегтярное, «пользительное для здоровья» всякого человека.

«У бабы скопится золы четверика два или сырцу фунтов пяток, как бы она, взявши накопленную золу, примешала бы к ней запасной извести — с четвертую против золы долю…»

Выбрасывая золу, как испокон века делает каждый крестьянин, мы бесценного сокровища себя сами лишаем — вот мысль автора. Тем более что во времена Александра Невского в Новгороде предприимчивые купцы золу продавали наряду с медом, воском, дегтем как сырье для поташа и мыла.

Ведь поташ — белый зернистый порошок (калиевая соль угольной кислоты) — мы долгие века из золы получали (позже лишь нашли другой способ — из хлористого калия). Без поташа ни стекла, ни мыла не добыть, ни ткани не окрасить. И был он так всему миру нужен, что ради поташа, в погоне за легкой наживой, промышленники и купцы, особенно иностранные, которым леса наши вековые корабельные государи-императоры на откуп давали, предавали их огню. Даже бортевые деревья, где пчелы роились, не жалели. Но только после того, как от знаменитой Белгородской засечной линии, закрывавшей век назад кочевым разбойникам путь на Москву, осталось одно воспоминание, схватились за голову государственные мужи и строжайший указ издали о запрете рубить леса в лесостепи под страхом «ссылки на вечную каторжную работу».