Виктор Меньшов - Храм Василия Блаженного

• Название: Храм Василия Блаженного
• Автор: Виктор Меньшов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Костя торжественно включил телевизор и опять на экране появился человечек с очень узкими глазками. Такими узкими, словно он очень сильно не хотел видеть все это многочисленное семейство Пантелеевых. Те же, решив, что это опять урок японского языка, терпеливо досмотрели передачу до конца. Но закончил говорить один с узкими глазками, как его тут же сменила миловидная девушка, но опять с узкими глазками и опять заговорила по-японски.

Костя вспомнил, что программ на телевидении существует несколько, и стал переключать их. Программ, действительно, оказалось множество, и показывали на них все, что душе угодно: мультики, песни, танцы, кино, спорт, новости, но всюду почему-то были узкоглазые люди, и говорили они исключительно по-японски.

- Константин! - ледяным голосом спросила мать, заподозрившая неладное. - Вы чего это с телевизором сделали? Вы его, часом, водкой не напоили?

- Маманя! - возмутился Костя. - Он же - телевизор, потому и не пьет. Как его можно напоить? А я - что? Я - ничего. Я в антеннах этих ни черта не смыслю, антенна не унитаз, я только держал, да приваривал там, куда зять Гена показывал.

Что только потом не делали! Когда же разобрались что к чему, оказалось, что телевизор точно показывает Японию, что, как сказал Анатолий Евсеевич не с каждой спутниковой антенной возможно.

Невозможно-то невозможно, но показывало же!

Попытались было переделать антенну, но оказалось, что она приварена к другим антеннам, к трубам, скобам, крыше, ко всему железному, что подвернулось под руку "умельцам" на чердаке и на крыше. Как сказали потом специалисты, которые приехали специально из Москвы, посмотреть на это чудо, получилась некая система антенн, но все же того, что получилось, получиться никак не могло.

Но - получилось!

К японскому телевидению Пантелеевы привыкли быстро. Им понравились вежливые, всегда очень опрятные, доброжелательные и улыбчивые маленькие человечки на голубом экране. Пантелеевы быстро освоились в таинственном и загадочном мире далекой страны. Что самое интересное, так это то, что все Пантелеевы, от мала до велика, в один голос утверждали, что все понимают.

- А чего? - говорил сопливый внучок Петька, ковыряя задумчиво в носу. - Чего там непонятного? Усе ясно. А чего? Говорят не по-нашему? Ну и что? Все одно понятно, чего там...

- А чего тебе понятно? - спрашивали соседки, выбившиеся из сил допрашивать его.

- А чего там непонятного? - вопросом на вопрос отвечал флегматичный Петька, выуживая из носа искомое.

- Тьфу ты, этих Пантелеевых! - в сердцах отступались приставучие соседки. - Как стали свой чудной телевизор смотреть, так сами совсем чудными стали...

Особенно полюбилось японское телевидение Ваське, смотревшему все подряд, так его заворожила эта таинственная жизнь. Смотрел он как-то очередной фильм про самураев, рот раззявив, и заявил вдруг, показывая пальцем на экран:

- Хочу такое, маманя!

Просил он что-то настолько редко, что мать не сразу даже поняла его просьбу.

- Саблю, что ли, тебе приспичило? - удивилась она, зная миролюбивый Васькин характер.

- Неее, - замотал сердито головой Василий. - Вот это! Вот это вот!

И ткнул пальцем прямо в экран, отчего там осталось темное пятнышко.

- Ах ты, анчутка беспятый! - возмутилась мать. - Опять лапы не моешь, мурзатый бегаешь! Тряпка тебе, что ль, понадобилась, которая на нем?

- Это, бабушка, не тряпка, - тут же свысока поправила ее внучка Леночка, которая училась в восьмом классе и была признанной умницей. Это - кимоно.

- А мне все едино, как оно, или никак оно. Ничего умнее не придумал? Совсем одурындасел? Лучше бы книжку почитал, что ли. С голой задницей еще только не хватало по улицам в распашонке разгуливать. Засмеют же. Да еще и Горыныч какой-то на спине нарисован....

- Бабушка! - подала опять голос возмущенная Леночка. - Не "как оно", а кимоно, это одежда такая, и не Горыныч это, а дракон. И не давай ты Ваське "Колобка" читать. Ты что - забыла? Он как дочитает до того места, где лиса колобка "ам" - сразу плакать начинает, а потом в бурьяне прячется, за колобка переживает, а мне его искать по всем кустам приходится.

- Ох, горе мне с вами. Отдай книжку, читатель, лучше погуляй сходи, мать отобрала у него книжку. - Иди, сделаю я тебе это... как его? Кимоно, кимоно...

И через два дня вышел Васька на улицу без порток, в коротком стареньком мамкином капоте, с засученными рукавами, из которых свешивались волосатые ручищи. Еще более волосатые ноги были обуты в подаренные ему для полноты костюма Костей.

На спине Васькиного "кимоно" красовался дракон, похожий на крокодила, вставшего на задние лапы, при этом опирающегося на тощий хвост. А еще дракон этот, по причине торчащих из него во все стороны колючек, походил на кактус, сбежавший из горшочка. Из пасти этого чудовища свисал почему-то синий язык. Так его нарисовала Леночка, а мать Васькина вышила по рисунку. Обе сделали свое дело, как умели, и теперь этот плод коллективного труда и творчества внучки и бабушки, украшал могучую Васькину фигуру.

Это кимоно мытаринского пошива, было, возможно, первым кимоно, пошитым в России.

При виде Васьки в новом наряде по двору прокатился было смешок, но в руках у него оказалась увесистая дубина, и смех как-то сам собой прекратился.

- Вася, - отойдя на всякий случай подальше, спросил один из мальчишек, - а оглобля тебе на кой?

- Это не оглобля, - важно пояснил вместо Васьки вездесущий Петька, как всегда проводивший изыскания в недрах своего носа. - Это - дорожный посох. Васька сначала хотел стать самураем, но самураи дерутся на мечах и убивают, а он этого не любит. Тогда Васька решил стать странствующим монахом. Нам про них рассказывал дядя Толя, который без ног, он у нас смотрел кино про этих монахов и рассказывал. Они, монахи эти, называются буддисты и веруют в Будду, толстого такого дядьку. У него бывает три головы, много подбородков, а на голове - лягушка...

- Врешь ты все! - усомнились мальчишки, великие скептики по жизни.

- А вот и не врет! - вступилась за сопливого родственника Леночка, которая в таких спорах пользовалась авторитетом даже у мальчишек. - Лягушка это символ мудрости.

После такого пояснения у мальчишек резко пропал интерес к буддизму. Возможно, лягушка и символ мудрости, но держать на голове такую гадость? Нет уж, фигушки!

Вот так мытаринские мальчишки разочаровались в буддизме. А когда Петька с Леночкой, перебивая друг друга, рассказали, что буддисты эти уединяются и часами созерцают песок, воду и даже делают сады из камней, мальчишки разочаровались и в Ваське.

- Эх! Классный был пацан! Загубила человека религия! Пошли купаться! - подвел итог Колька Петух.

И мальчишки убежали на пруды. А во дворе остались соседки, которые тщательно перемыли косточки всем Пантелеевым.

- Станные они все. Детей у всех - мал-мала меньше, да еще телевизор этот. Они даже кланяться при встрече стали. Прощаются - опять кланяются. И все "спасибо", да "пожалуйста", и песни стали какие-то заунывные петь...

Дружно сошлись во мнении, что у этих Пантелеевых вроде даже глаза стали косыми, словно они от солнышка щурятся.

Сплетни все это, конечно, глупости... Хотя, если присмотреться, глаза и вправду у Пантелеевых стали какие-то странные... Сузились, что ли? Или нет?

Монахом же Васька решил стать после того, как посмотрел кино по телевизору. В кино этом бедный крестьянин убил соседа, его выгнали из деревни, и он ушел в монастырь. Милостыню для монахов собирал, делал любую черную работу, а потом стал монахом и стал отшельником.

Он стал жить на горе, на самой ее вершине, подолгу сидел над ручьем, таскал в гору корзинами песок, из которого сделал сад, принес камни, которые положил в песок. И часами просиживал, созерцая эту красоту. И вылечился от страшной болезни, которая с ним приключилась, и стал лечить других, кто приходил к нему.

Когда же случилась великая и страшная засуха, когда погибали от голода люди в долине, монах этот бросился со скалы, принеся себя в жертву. И пошел дождь, и люди спаслись. А монаха похоронили на вершине горы и поклонялись ему.

Васька досмотрел кино, судорожно вздохнул, закрыл рот, глядя прямо перед собой невидящими глазами, вытер рукавом с губ слюнки, еще раз сглотнул и пошел в чулан...

Пряники

Вернувшаяся домой Анастасия Николаевна, промокшая до нитки под проливным дождем, слегка испуганная начинающейся грозой, закричала из прихожей в комнаты:

- Васька! Принеси тапки! Я их в комнате оставила! Да скорее ты, мне холодно босиком стоять!

Васька не отзывался.

- Спит, что ли, олух? - беззлобно ругнулась мать, шлепая босиком в комнаты. К ее великому удивлению Васьки в квартире не оказалось. А дождик он не любил, грозу же вообще боялся панически. Маленький он в таких случаях залезал под кровать, и вытащить его оттуда до конца грозы было просто невозможно.

Обеспокоенная мать кое-как переоделась в сухое и, прихватив зонтик, бросилась по ближним соседям и родственникам. К ее ужасу Васьки нигде не оказалось.