Виктор Меньшов - Перстень Люцифера

• Название: Перстень Люцифера
• Автор: Виктор Меньшов
• Жанр: Научная Фантастика

---

только тихо в воздухе качался.

И тут заметил он, что ему прямо под ноги, прямо под удар, катится мяч. Как мог устоять бывший форвард дворовой команды?! Ну, конечно же, он пнул! Хорошо, что не в окошко, а вниз по лестнице. Гадкий Мальчик просвистел сверху донизу, опять отскакивая от стен, и шлепая по ступеням...

Запас терпения кончается и у Гадких Мальчиков. Снизу электрик Петров услышал такое, что у него даже кепка покраснела. Он покачал головой, и скрылся в темноте чердака, оставив слова:

- Без матери, поди, рос, мячик ентот. Матерной бы ласки ему...

Гадкий Мальчик, хотя и получил очередной пинок, но Женькино задание выполнил с честью.

А Охапкин записал рифму, и слеза упала на восклицательный знак. Он подошел с просветленным лицом к портрету, который висел над зеркалом.

На портрете был изображен Александр Сергеевич Пушкин, борющийся с Самодержавием.

Пушкин был изображен в цилиндре, белых перчатках, весь при параде, а Самодержавие изображала фигура в какой-то шкуре, и с безобразно голым и столь же безобразно волосатым задом. Почему-то ярко-красным.

Портрет этот подарил Охапкину его друг-художник Кротин, который, как говорил о нем Реставратор Летописей: "жил, творил и вытворял".

Охапкин, постояв у портрета, перевел свой взгляд на зеркало. Посмотрел в него просветленным взором и сказал:

- Ай, да Охапкин! Ай, да сукин сын!

Зеркало в ответ сперва затуманилось, а потом ни с того ни с сего заржало, как рулетка, в телепередаче "Что? Где? Когда?"

Глава четырнадцатая

Штаб-квартира Рыжей Женьки

Когда Гадкий Мальчик вкатился в квартиру Пупкина, то не узнал ее. В пустой, нежилой и угрюмой еще недавно квартире было шумно и весело. И кого только туда не набилось!

Ворон Яков, со своими семью воронятами, Снулик, масса Летучих Мышей, которые, учитывая тесноту, облепили потолок. Далее: Самовольный Домовой, эфемерная Клопулина, бабушка Горемыкина, которая убеждала Женьку, что ей пренепременно надо быть около Женечки.

- Ты ж, ласточка-касаточка, посмотри, какие они все махонькие, тоненькие и прозрачные. - Говорила бабушка, поглаживая по голове Клопулину, которая так и ластилась к ней, словно котенок, к великой ревности Домового. - И кто за них, махоньких таких заступится, уж не ты ли? Да тебя саму кто хошь обидит, даром что ведьма. Небось, как зуб болит, сама ко мне бежишь: ой, бабушка, заговори-пошепчи скорее... Я никого не отговариваю, а присмотреть и за Домовым и Клопулиной обязана. И тут ты мне не перечь, будь ты хоть трижды ведьма. Я за свою жизнь таких чертей повидала что тебе ни в одной книжке столько не показывали. Мне пугаться нечего, я свое отбоялась. Ты вон без меня съездила за кораллами. И что вышло? А была бы я с вами, глядишь, все совсем по другому могло обернуться...

Тут она запнулась, поняв, что попала на больное. Мелко перекрестилась, вспомнив кого-то, кто был близок и ей и Женьке. Да и Женька сразу ссутулилась, потускнела, даже с лица осунулась cразу.

- Та ты, девушка, не горевай так, не печалуйся. Нет на тебе никакой вины. Не серчай ты на старую, прости, что помянула. Не гони ты меня. Ты взрослая, должна понять.

Женька задумалась. А мудрый ворон Яков прокаркал с карниза:

- Человек может быть среди существ, жителей Полуночи, в том случае, если жители Полуночи считают человека своим гостем. Лично я считал бы за честь пригласить Вас, бабушка.

Тут же все радостно загалдели:

- Уррра!!! Гостем! Считать гостем! Считаем гостем!

Женька улыбнулась бабушке, ласково обняла и прижалась губами к морщинистой щеке старушки, отчего та опять потянулась к платку, смущенно пояснив:

- В глаз, наверное, что-то попало. Ничего, проморгается...

Мудрый ворон Яков галантно взмахнул крылом, и с вежливым поклоном добавил:

- Мы, бабушка, будем считать Вас своей гостьей, но Вы считайте себя полновластной хозяйкой. Мы все будем искренне рады служить Вам. Надеюсь, я выражаю общее мнение.

В ответ все бурно захлопали в ладоши, в крылья, застучали восторженно копытцами, замахали ресницами, захлопали ушами, в знак того, что им понравилось то, что сказал ворон.

На плечо Рыжей Женьке опустилась бесшумно большущая Летучая Мышь, и что-то нашептала ей на ухо. Женька слегка нахмурилась, хлопнула резко в ладони, оборвав всеобщее веселье, и сказала:

- Мне очень жаль прерывать ваши восторги, но Королева Летучая Мышь только что напомнила мне, что две летучие мыши ведут разведку в логове Мышатника, и что нам следует вести себя тихо, не привлекая раньше времени внимание противника. Давайте дождемся разведчиков и после решим, что делать дальше.

- Мудрррое рррешение! - каркнул одобрительно Яков.

Все притихли, ожидая разведчиков. Женька хотела было взяться за бумаги, но к ней на плечо опустился один из воронят, как недавно Королева Летучая Мышь, и что-то зашептал так же ей на ухо. Женька обеспокоено встала, взяла фонарик, и направилась вслед за вороненком в дальний угол. Там она осветила фонариком сидящего на полу, на корточках, маленького рыжего человечка, чем-то очень похожего на Самовольного Домового. Только нос, пожалуй, был у него подлиннее, и сам он похлипче.

- Ты кто такой и почему подслушиваешь?! - грозно подступилась к нему Женька. - Отвечай! Что молчишь?! Ты знаешь, что делают на войне со шпионами?!

- А мне - индепиндентно... - отозвался человечек безразличным, скучающим тоном, не проявив ни малейших эмоций.

- Постойте, постойте! - зашумел, проталкиваясь вперед, Самовольный Домовой. - Это же брательник мой! Из деревни приехал! Индепиндентий его зовут!

- Что ж ты его не представил? И почему он сам за себя не говорит? Сидит по углам, как шишига ночная, тишком...

- А мне - индепиндентно... - Бесцветным голосом отозвался Индепиндентий.

Женька, решив, что словарный запас этого деревенского Домового состоит из одного слова, которое он употребляет на все случаи жизни, сам не понимая его значения, махнула на него рукой, и отстала, поручив присмотру брата. Ее беспокоило, что происходит в подвале...

Глава пятнадцатая.

Волшебные Истории Всадника /продолжение/

Всадник размеренным, как метроном, голосом, рассказывал притихшим, настороженно ожидающим, когда же он, наконец, остановится, иссякнет, слугам Мышатника бесконечные истории. Ниточки этих историй то разбегались в разные стороны, чтобы встретиться через минуту опять и свиться в единую нить повествования, то расходились так далеко в разные стороны, что казалось ничего общего в этих историях нет, разные они и о разном.

Но они совершали причудливые повороты, становясь единой тканью составленной из узорного плетения фантазии и волшебства воображения. И оставалось только удивляться, как это так - ни одного узелка не завяжется в этом причудливом плетении?

Слушали его слуги Мышатника, забывая про злобу и вражду, пока звучали слова Волшебных Историй, пока свивалась и развивалась, чтобы опять закрутиться в одно, ниточка затейливых этих узоров.

И говорил Всадник слова. И становились слова Историями:

- ...И тогда стал я просить Орла, - продолжил Дэв. - Отпусти, говорил я ему, Кудесника, пускай исцелит он моего дэвчика. Если тебе гнев свой обратить не на кого, обрати его на меня...

Не послушал меня Орел, не внял моим просьбам и мольбам. Выпустил он из могучих когтей Кудесника. И не стало того, кого гордыня обуяла. Но и некому стало спасти моего крошку дэвчика. И заплакал я. И сказал, к Орлу обращаясь:

- Как же ты, Властелин над власть имеющими, не мог простить малой обиды, чтобы спасти жизнь моему ребенку? Разве есть такая обида, чтобы она дороже чьей-то жизни была?! Почему не взял ты мою жизнь?

И ответил мне Орел:

- Это не разум твой говорит со мной сейчас. Это обида и горе твое говорят. Как мог я взять у тебя жизнь, у тебя, невинного, чтобы оставить жизнь виноватому?

Но я обезумел и ослеп от горя, и продолжал попрекать того, кого нельзя попрекать. И потемнело небо. И расправил Орел крылья свои. И задел он крыльями скалы. И рухнули скалы. Уронил Орел Золотые Перья в реки часть перьев своих. И высохли горные реки. И на месте рек бурных заполыхали пожары. И потек огонь, словно вода, вниз по склонам, в долины.

И сказал Орел:

- За дерзость твою должен был я наказать тебя. Мне не дано жалеть. Я не выше всех в горах. Нам, властителям, дана сила и власть чтобы соблюдать Закон, перед которым мы равны так же, как и все остальные. Бог, создав горы, сказал:

- Живите дружно. В горах должны царить мир и дружелюбие. Больший должен оберегать меньшего, меньший - помогать большему, а все вместе должны помогать друг другу. И народ гор, и звери гор, и птицы гор, и духи горные, и все прочие - да едины будут. И нет никому власти большей, чем каждому над самим собой.

Стали все исполнять этот мудрый Закон. И жили в горах гордо и дружно. Злобы не ведали, и страха не знали. Не было в горах вражды, Враги, которые со стороны приходят, боялись в горы вражду нести. Знали, что непобедим народ горный единством птиц, зверей, людей и духов горных.