Виктор Меньшов - Перстень Люцифера

• Название: Перстень Люцифера
• Автор: Виктор Меньшов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Здесь Рыжей Женьке пришлось оторваться от бумаг, в историю вмешалась жизнь, а за дверям поднялась возня. Все взлетели, повскакали, все наполнилось топотом и шумом крыльев.

Женька бесстрашно открыла двери, не спрашивая, кто там. В комнату влетели испуганные Летучие Мыши, а следом за ними орел Яков, сжимавший в когтях нечто шерстисто крылатое, издающее пронзительные вопли.

- Яков? - прикрикнула Женька. - 0тпусти! Это существо не только весь подвал переполошит, но и весь город на ноги поставит.

- Правильно черт сказал: "Шерсти мало, а визгу много", - проворчал Яков, выпуская из когтей добычу.

- Когда это черт говорил и по какому поводу? - живо поинтересовался Самовольный Домовой.

- Это он сказал, ощипывая кошку, - буркнул сердито Яков, недовольный тем, что у него отняли добычу.

А добыча ползала по полу на брюхе, заметая пыль обвисшими крыльями. Это был толстенный рыжий Кот, только с крыльями. И был этот самый Кот перепуган насмерть.

- Не надо вот этого самого вот, пожалуйста... - хныкал котяра басом. - Я такой маааленький...

- За Мышами Летучими гоняться ты большой, а как ответ держать маленький, - фыркнул Яков.

- Да не люблю я Летучих Мышей этих. Мне бы тех, которые с хвостиками. А у этих только и есть, что уши есть. Да еще крылья жесткие. Тьфу на них совсем!

- Вот и ловил бы в подвале с хвостиками. Их там много, - не отступался от него непримиримый ворон.

- Я и ловил, - зашмыгал Кот носом. - Только потом они меня сами поймали. Их там множество. И сказали, что если не буду им помогать, отгрызут мне крылья. А я страсть как ходить не люблю. Толстоват я.

Потупившись закончил Кот.

- Ладно. Не вопи. Никто тебя ощипывать не будет, - сказала Женька. Только тебе прядется побыть с нами. Понял?

- Как не понять! - радостно заорал Котяра. - Я даже помочь могу. Я же полезный. Я три дня в подвале мыкался, все могу рассказать что и как.

Он принялся рассказывать, а Летучие Мыши уточняли, слушавшим их Ворону и другим.

Женька перебирала листочки в папке Реставратора Летописей.

Взгляд ее остановился на заглавии:

" ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИУДЫ".

Женька приподняла бровь и стала читать, по детски шевеля губами, как бы повторяя про себя прочитанные слова.

После Всего говорили, что Иуда из Кериота был ниже самого низкого.

Подлее самого подлого.

Что жаден был от рождения и еще до встречи с Христом.

И кому было дело до того, что Иуда из Кериота был - человек.

Не больше и не меньше этого.

А вся вина его, оказалось, в том состояла, что был он когда-то мытарем.

А кому дело до того, что не было другой работы для бедного Иуды? Слаб он здоровьем был. Голова у него постоянно кружилась.

Говорили же все что Иуда лодырь.

Отчаялся Иуда прокормить себя и свою старуху мать. И пошел он к дороге.

И сел он у края этой дороги. И стал он просить подаяние.

Никто не подал Иуде не только монеты, корочки хлебной.

Плевки и комья грязи летели в Иуду и его протянутую ладонь.

Только в сумерках бросил кто-то несколько монет в заплеванную ладонь Иуды. Кто-то сердобольный, кого лица было не видать.

И заплакал Иуда.

А из темноты выползали, крадучись подбираясь к нему, нищие.

И набросились они на Иуду. И били они его смертным боем.

Сами незрячие, старались они лишить его зрения. Грязными пальцами

лезли в рот ему стараясь порвать.

Били его костылями и обрубками рук и ног. И отобрали они то малое,

что дали Иуде.

И зарыдал он, и в голос завопил он, и завыл он по-звериному.

И рвал он себе грудь. И катался по земле. И грыз эту сухую, потрескавшуюся землю.

И молил Иуда в тот вечер Господа:

- Господи! Господи! Возьми мое сердце! Отдай его бездомным собакам!

Зачем сердце живущему среди тех, кто сердец вовсе не имеет?

Господи! Не о большом взываю, прошу о малости.

И всего-то: сделай меня счастливым! Убей меня!

Ничего не сказал Господь Иуде. Не отверг и не утешил.

Не услышал Господь Иуду. Разве услышишь всякого малого?

И вручил Иуда себя злобе своей. И пошел он к наместнику Рима в Иудее прокуратору Понтию Пилату.

И понес он ему свои слова. И три дня искал возможность сказать эти

слова.

И отчаявшись, бросился под копыта лошадей свиты Понтия. И чудо случилось - стали кони. Не растоптали Иуду.

Хотела стража наказать безумца, но вышел из носилок сам Понтий и так он сказал:

- Пусть этот человек скажет свои слова. Я хочу знать, что это

за слова, ради которых кладут свою жизнь под копыта лошадей.

И сказал Пилат Иуде:

- Говори свои слова. Но если они только звуки - пеняй на себя.

Я слушаю. Говори же.

И плакал Иуда. И злы были его слезы. И говорил Иуда с Пилатом.

- Цезарь - в Риме. Господь - в небе. Ты - здесь.

Дай мне власть над людьми. Не синекуры прошу себе.

Не ту власть алкаю, которая славу дает. Той власти взыскую, за которую ненавидят.

Ненависть и повиновение - вот чего я хочу. Хочу, чтобы души пополам рвались.

Хочу чтобы при виде меня одной половиной души боялись меня до ужаса, леденящего мозг, а второй половиной души ненавидели меня за страх свой.

Дай мне такую власть. Ты - можешь.

И слушал его Пилат. И так сказал:

- Редко я слова, которые хочу слышать. И ни разу - слова,

которые хотел бы сказать я сам.

Ты первый сказал мне такие слова. Я дам тебе власть, который ты взыскуешь.

Тебя будут равно бояться и ненавидеть. Я все сказал. Ты - мой должник.

Назначил Пилат Иуду мытарем - сборщиком налогов. Налогов Великой Римской Империи.

И всяк стал равен перед Иудой: крестьянин и первосвященник.

И все боялись и ненавидели Иуду.

Кто любит платить?

Кто откажется платить Риму?

Жил Иуда, тешась отмщением. Но встретил он на пути своем одного из

многих прочих.

Такого не похожего на многих прочих....

В углу что загремело и Женька отложила страницы...

Глава семнадцатая

Домовой. Воспоминания о сверчке

Оказалось, что это Самовольный Домовой, задремал, и упал с табуретки. Он тут же вскочил, собрал листки с пола и сел писать.

-Вот. Наконец событие. Упал с табуретки. Ждешь случая - не случается. Мало стало. Случаев. В детстве у меня был. Случай.

Я маленький все вертелся. И дедушка мне говорит:

- Что ты вертишься, словно у тебя в заду сверчок?

А я засмеялся так. Весело. Басом. Как дитя. И слышу: " тыррррь Тыррррь... тырррррь..." Трещит кто-то. И тут. Мне стало щекотно. Прямо в попке. И тырррь-тырррррь... А мы сидим вкусно. Обедаем. Боюсь я выйти из-за стола. Съедят все. У них ложки. По полкотла сразу в каждую. Входит. Сжался весь. Терплю. Так щекотно! Так щекотно! Давай я скорее. Мясо хватать из котла. А самого смех. Разбирает. И мясо у меня не лезет. А из глаз и изо рта слезы. А оттуда, на чем сижу, что прижимаю: тыррррь-тыррррь! Да заливисто так. Дед мой кааак рассердится!

- Срамник! Из него наружу трещит все, а он мясо в рот пихает!

А тут как растырькалось! Я аж подпрыгнул. А ложка прямо. В живот мне запрыгнула. Только булькнуло. Дед совсем разбушевался:

- И так в доме ложек не хватает! Мало ему мяса! Он еще и ложки глотает! И еще свиристит неприличным местом и образом!

Чего он в этом месте неприличного нашел, когда оно у всех имеется? И у него. Тоже. А я как ложку проглотил, стал хохотать сильно. Не от радости. От невыносимой щекотки. Двумя рукам попку зажимаю, по всей лавке. Прыгаю. Словно гвозди забиваю. А все: тыррррь-тыррррь-тыррррь

Дед говорит:

- Много видел нахалов, но такого, чтобы он сам из себя непотребности всяческие выколачивал, такого не видывал.

И пошел во двор. И принес вожжи. И почему-то ко мне подходит. И тут я его почему-то любить меньше стал. Значительно. Вскочил я на скамейку, а сверчок такую тырррьку выдал, что даже дед рот открыл. А сверчка тут выдуло и дедушке прямо в pот.

И у него из уха: тыррррь-тырррь-тырррь...

Тут дедуля мой как врезал по избе! Певец такой есть Газманов называется. Мне его припев очень нравится. Там два раза через голову надо перевернуться, потом ножками растянуться и еще чего-то. Дед мой в тот раз круче выдавал. Он даже на уши. Встал. Потом притомился. По полу стал. Ползать.

Папаня домой приходит. Дед сидит и по уху себя - хлоп! А из уха: Тырррь-тыррррь-тыррррь

Папаня ко мне:

-Ты дедулю тырькать заставил?

Потом уже я объяснил. Папане. Когда он выпорол. Горяч папаня. Но отходчив. Бывало выпорет - и отойдет. Потом опять подойдет и опять выпорет. Отходил он часто. И всегда возвращался.

А дед так и ходил со сверчком. Идет бывало по деревне. Потихонечку. Так. Кааак вдруг. Припустит. Это значит - сверчок. Событие!

Мысли бывают. Редко....

Домовой так увлекся своими записями, что задумался и задремал. Тихонечко подошла к нему бабушка Горемыкина, накрыла своим платком, аккуратно из спящих рук перо вынула. Погладила по голове и пошла к столу. Села напротив Женьки и стала писать свои неспешные мемуары...