Евгений Тарле - Российский флот в Средиземноморье

• Название: Российский флот в Средиземноморье
• Автор: Евгений Тарле
• Издательство: АСТ
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-060585-9

В данный сборник вошли произведения Е. В. Тарле, посвященные русскому флоту, созданному для защиты южных рубежей Российской империи.

Это история победы в Чесменском бою, смелых морских экспедиций русских моряков на Средиземном море, героической обороны Крыма и трагической гибели парусного флота в Севастопольской бухте.

Это история дипломатических побед Алексея Орлова в 1769 г. и провалов царской дипломатии в 1853 г.

Эту историю творили выдающиеся адмиралы и мореплаватели, такие, как Спиридов, Ушаков, Сенявин, Лазарев, Нахимов.

---

Но из показаний Пестеля явствует, что мысль о Сенявине вовсе не была индивидуальным достоянием Бестужева.

Подтверждение этого находим и в показаниях Сергея Муравьева-Апостола.

Приведем подлинный текст показаний декабристов, в которых упоминается имя Сенявина.

Показание капитан-лейтенанта Николая Александровича Бестужева приведено уже выше.

Допрос Пестеля:

"Некоторым членам Общества вы рассказывали, что многие из лиц, ближайших к государю, думают и желают другого образования в государстве, хотя они и не члены общества; а Василью Давыдову говорили, что петербургское общество намерено назначить членами временного правления адмиралов Мордвинова и Сенявина, и что третьим членом хотя и предполагаем был генерал Раевский, но отринут.

Здесь поясните:

1) Кто имянно из лиц, близких к государю, думал и желал другого образования в государстве и каким образом сделался вам известным образ мыслей их? и

2) Кто сообщал вам о намерении общества назначить Мордвинова и Сенявина членами времянного правления и на чем имянно сие предположение общества основывалось"?4

Показание Пестеля:

"Я не знаю никого из лиц, близких к государю, и ни чей образ мыслей мне не известен. Я никогда никого из них и не называл. А рассуждал не я один, но многие и почти все, что когда Революция возьмет свой ход, тогда верно много окажется людей, которые присоединятся к Революции, особенно при хорошем успехе, а может быть и из вышних чиновников. Сие было одно только гадательное предположение, при коем никого не называли и никого не имели в виду. Бестужев-Рюмин, видевшись в Киеве с кн. Трубецким и полковником Брыгиным, приезжал потом ко мне в Линцы и сказывал мне, что он от Трубецкого и Брыгина известился о намерении Северного общества назначить адмиралов Мордвинова и Сенявина членами временного правления и что прежде хотели назначить и Раевского, но потом его отринули, а производителем дел при них долженствовал быть Николай Тургенев"5.

Допрос Сергея Муравьева-Апостола:

"…говорил некоторым членам и полковник Пестель, не именуя лиц, по словам его хотя не бывших в обществе, но принимавших в его деле участие; в отношении же временного правления рассказывал, что петербургские члены назначают в оное адмиралов Мордвинова и Сенявина".

"Поясните: кого имянно из знатнейших лиц и почему разумели вы согласившимися на введение Конституции и точно ли Северное общество намеревалось назначить Мордвинова и Сенявина во времянное правление и на чем основывалась сея последняя мысль?"6

Показания С. Муравьева-Апостола:

"Что же касается до назначения адмиралов Мордвинова и Сенявина во времянное правление Северным обществом, то я знаю утвердительно, что кн. С. Трубецкой был того мнения, но разделялось ли оно всем Северным обществом, не знаю, и также на чем особенно оно основывалось"7.

Давыдов (л. 10): "При свидании с Пестелем в декабре 1825 г. он сказывал, что Петербургское общество намерено назначить членами времянного правления в России Н. С. Мордвинова и адмирала Сенявина"8.

Дмитрия Николаевича не тронули, но сына его пытались привлечь к делу. Вот что читаем в делах следственной комиссии:

"Сенявин, Николай Дмитриевич, капитан л.-г. Финляндского полка.

Был арестован по показанию Перетца. При допросе он решительно отозвался, что к Тайному обществу не принадлежал и не знал о существовании оного. Перетц часто заводил речь о тайных обществах вообще, но никогда не сказывал ему, что таковые существуют в России, и не предлагал ему вступить в оное. Напротив сего, Перетц показал, что он принял его с разрешения Глинки, что однажды Сенявин, проговорившись корнету Ронову об Обществе, был под следствием по доносу его. Показание сие подтвердилось и словами Ронова. Но Глинка отвечал, что Сенявина не знает и разрешения на принятие его не давал; на очных ставках Сенявина с Перетцем и Роновым он равно остался при своем показании. Спрошенные о нем главные члены Общества все показали, что не знали его членом Общества и даже знакомы с ним не были. Содержался в Главном штабе с 11 марта"9.

По докладу комиссии, 15-го июня высочайше повелено немедленно освободить, "вменя арест в наказание".

Последние годы жизни

Уже в самые последние годы жизни, снова поступив на службу и получив приказ стать во главе эскадры, отправлявшейся в Архипелаг, Сенявин в одном замечательном приказе, данном его подчиненному, графу Гейдену, выразил благородное, гуманное, характерное для него свое отношение к матросам Вот что, между прочим, мы читаем в этом приказе1.

"Дальний переход, предстоящий вашему сиятельству, от Англии до Архипелага, представляет вам средства довести эскадру, высочайше вам вверенную, состоящую по большей части из людей неопытных, до должного совершенства, по всем частям морской службы, экзерцициями и строгой военною дисциплиною.

Весьма важным считаю обратить особенное внимание вашего сиятельства па обхождение гг. командиров и офицеров с нижними чинами и служителями. Сделанные мною замечания на сей предмет показывают мне, что гг. офицеры имеют ложные правила, в рассуждении соблюдения дисциплины в своих подчиненных.

Нет сомнения, что строгость необходима в службе, но прежде всего должно научить людей, что им делать, а потом взыскивать на них и наказывать за упущения.

Надлежит различать упущение невольное от умышленного или пренебрегательного: 1-е требует иногда снисхождения, 2-е немедленного взыскания без послабления.

Никакие общие непослушания или беспорядки не могут произойти, если офицеры будут заниматься каждый своею командою.

По сему должно требовать с гг. офицеров, чтоб они чаще обращались с своими подчиненными: знали бы каждого из них, и знали бы, что служба их не состоит только в том, чтобы командовать людьми во время работ, но что они должны входить и в частную жизнь их.

Сим средством приобретут они к себе их любовь и даже доверенность, будут известны о их нуждах и отвлекут от них всякий ропот, донося о их надобностях капитану.

Начальники и офицеры должны уметь возбудить соревнование к усердной службе в своих подчиненных ободрением отличнейших.

Они должны знать дух русского матроса, которому иногда спасибо дороже всего.

Непристойные ругательства во время работ не должны выходить из уст офицера, а неисправность и проступки матросов наказуются по установленной военной дисциплине.

Так как может случиться, что ваша эскадра будет употреблена на военные действия, то тем паче должны гг. командиры и офицеры приобресть к себе искреннюю любовь подчиненных, дабы с лучшею пользою употреблять их в нужное время…

…Предлагаю вашему сиятельству всякий раз, когда представится удобность, посещать корабли и фрегаты, в команде вашей состоящие, осматривать во всех частях исправность оных, содержание людей, больных и испытывать знание матросов в экзерцициях.

Сверх того, слабые познания матросов, особенно в обращении с артиллериею, поставляют вас в непременную необходимость, как возможно чаще обучать их пушечной экзерциции и довести их до надлежащих успехов по сей части, ибо артиллерия решает победы"2.

Это было в год Наварина, в 1827 г.

Сенявина снова потребовали и в следующем году, когда на чалась война с Турцией. Николай пожелал узнать его мнение, и адмирал подал 22 апреля 1828 г. следующую записку:

"…Частое обращение с народами, составляющими Турецкую империю, и в особенности с горными жителями, показало мне пользу, которую можно извлечь для России из тех племен, кои не суть собственно турки.

Находясь в Боко-ди-Каттаро, я имел несколько сшибок с французскими войсками, довольно сильными противу малого числа войск, находившихся в моем распоряжении, но, с помощью черногорцев и бокезцев, имел постоянные успехи противу превосходного и искусного неприятеля, сберегая сими народами регулярное свое войско.

Кампания, предстоящая нашей армии под победоносными знаменами вашего императорского величества, будет, по большей части, войной горною. Всегдашние победы российского оружия под Портою достаточно показали ей невозможность противустоять нам в поле. Защита турок начинается по ту сторону Дуная. Хребты Балканских гор суть единственная их надежда. Сбережение наших регулярных войск противу искусных стрелков, созданных таковыми от детства, и вместе с сим неустрашимых, будет, конечно, входить в соображения наших военных действий. Жители гор Балканских, протяженных от Адриатики до Черного моря, управляются почти тем же духом, как черногорцы, далматинцы и герцеговяне, и можно сказать, что они так же связаны между собою, как и цепи их гор, — я осмеливаюсь предложить вашему императорскому величеству о сформировании, на первый случай, нескольких сотен горных воинских народов, на вседневное употребление их в аванпостах, для надзирания и прояснения дефилеев и вместе с сим для ограждения наших регулярных войск от бесполезной и чувствительной потери"3.