Василий Романюк - Заметки парашютиста-испытателя

• Название: Заметки парашютиста-испытателя
• Автор: Василий Романюк
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Имя парашютиста-испытателя Василия Григорьевича Романюка хорошо известно не только в Советском Союзе, но и за его пределами. Мужество и высокое парашютное мастерство этого выдающегося испытателя принесли нашей Родине не один мировой рекорд по парашютному спорту, возвеличили его славу.

Василий Григорьевич Романиюк первый в мире выполнил 3000 прыжков с парашютом. Большинство этих прыжков — испытательные и за каждым из них — месяцы напряженного труда, творческих исканий, сомнений и надежд целого коллектива конструкторов, инженеров, врачей, укладчиков, летчиков, испытателей.

Вот об этих людях, об их работе просто и правдиво рассказывает автор в своей книге.

Отдельные главы посвящены подготовке парашютистов в годы Великой Отечественной войны, советским воздушно-десантным войскам и парашютной подготовке космонавтов.

Литературная запись Алексея Голикова.

---

Они состояли из загнутой по краям легкой металлической трубки, к которой крепилась матерчатая поверхность крыльев. Жесткость им придавали специальные пластины. Ноги парашютиста соединялись матерчатой перепонкой, которая имела флажковый стабилизатор, выполняющий те же функции, что и хвост обычного бумажного змея. Идея была смелая, увлекательная. Представьте себе, что вы, скажем, на высоте 3000 метров оставите самолет, а потом выдернете кольцо, такое же, как у парашюта, но вместо шелкового купола за вашей спиной раскроются крылья. Вы сможете управлять своим полетом, парить, планировать.

Крылья для парящего полета конструировали и другие парашютисты, в том числе и мой друг и учитель В. И. Харахонов.

Но осуществить на практике парящий полет оказалось невозможно. Нужно было разрешить вопросы равновесия, установить, где находится центр тяжести парящего человека. Основные законы аэродинамики невольно нарушались «парителем» и он попадал подчас в сложное и даже очень опасное положение.

Так случилось с Володей Ровниным, когда он в первый раз попытался произвести парящий полет. Тогда смелые испытатели, поднимаясь в воздух, брали с собой, кроме крыльев, только один запасной парашют. На высоте 2500 метров Ровнин оставил самолет и, почувствовав свободное падение, открыл крылья. Он превратился как бы в маленький планер, идущий по спирали. Эта спираль с каждым витком становилась все круче и круче. Напрасно «паритель» старался изменить движение. Секунда, другая — и Ровнин, беспорядочно кувыркаясь, полетел к земле.

Пора было прибегнуть к надежному средству спасения в воздухе — парашюту. Но сначала следовало освободиться от крыльев, которые мешали нормальному раскрытию купола. Напрасно Ровнин пытался это сделать. С замком, застегивающим лямки крыльев, что-то случилось, и он не открывался. Только перед самой землей испытателю удалось сбросить крылья и, раскрыв парашют, благополучно приземлиться.

Каждый парящий полет обычно кончался спуском с запасным парашютом, раскрытым аварийно.

Этот опыт помог Ровнину при организации и проведении прыжков с малых высот. Ровнин начал с того, что совместно с другими испытателями точно рассчитал время, необходимое на раскрытие купола. Эти расчеты показали, что испытательные прыжки с малых высот возможны и что при достаточной подготовке риск не превышает допустимого, как у нас называется, нормального.

Одиночные прыжки с парашютом с малых высот уже давно производились в Советском Союзе. Так, летним днем 1934 года перед началом футбольного состязания над московским стадионом «Динамо» появился самолет. Он летел на малой высоте, и на его крыле стоял человек. Когда самолет оказался над центром футбольного поля, человек прыгнул и над ним тотчас раскрылся парашют. Этим смельчаком был мастер парашютного спорта Петр Балашов. Тогда он установил рекорд в прыжке с малой высоты, оставив самолет в 80 метрах над землей.

Через год такой же прыжок выполнил талантливый парашютист и отличный летчик Николай Остряков. На киевском стадионе «Динамо» был спортивный праздник — встреча четырех городов. В перерыве между футбольными играми зрителей оповестили о том, что с самолета будет выполнен прыжок с парашютом.

Николай Остряков особенно тщательно подготовился к этому прыжку. Он продумал и рассчитал каждую мелочь, каждое предстоящее движение.

Набрав высоту 200 метров, летчик, по указанию Острякова, повел самолет на стадион, постепенно снижаясь до 80 метров. На этой высоте мужественный парашютист оставил самолет и приземлился в самом центре футбольного поля.

Наша группа испытателей, тщательно изучив опыт Балашова и Острякова, приступила к прыжкам с малой высоты.

Первые такие прыжки мы проводили тихим летним вечером. Самолет шел над районом прыжков, а я и Ровнин, которому предстояло прыгать первым, стояли возле открытой двери кабины и смотрели на непривычно близкую землю. Как всегда при полете на малой высоте, скорость движения самолета казалась значительно большей. Однако мы успели разглядеть едущую но дороге подводу и сидевшего на ней колхозника, из-под ладони смотревшего на наш самолет.

— Даже упряжь различить можно, — невольно сказал я.

— Что упряжь, я видел, какую колхозник папиросу курит, — смеясь ответил Ровнин.

Он, конечно, шутил, но мы понимали друг друга. Уж очень с незначительной высоты предстояло нам прыгать.

Испытания прошли успешно; они подтвердили правильность всех расчетов и показали полную пригодность советских парашютов для спасения летчиков при вынужденных прыжках с самолетов на малых высотах и возможность применения их в лесной авиации.

Эти испытания целиком оправдали себя в суровые дни Великой Отечественной войны. Ведь воздушные бои происходили не только на большой высоте, но и над самой землей, и при этом летчикам порой приходилось прибегать к парашютам. Особенно пригодился опыт прыжков с малых высот летчикам-штурмовикам, которые вели бои обычно на высоте бреющего полета.

За годы пятилеток в нашей стране бурно развилась не только авиация всех видов и назначений, но и воздухоплавание. Советские конструкторы сумели создать отличные привязные и свободные аэростаты, совершенные стратостаты, способные подниматься на большую высоту. За эти же годы специальные учебные заведения подготовили кадры опытных, бесстрашных аэронавтов, внесших свой ценный вклад в борьбу за овладение стратосферой.

В воздухоплавании, как и в авиации, отечественный парашют нашел широкое применение и всеобщее признание. Уже в 1935 году мастера парашютного спорта Полосухин и Щукин произвели экспериментальные прыжки со свободных аэростатов. Они поставили перед со6ой цель — выяснить особенности таких прыжков, технику их выполнения и т. д.

Для этого три аэростата, связанные «поездом», поднялись на рассвете с подмосковного аэродрома. Легкий ветерок медленно нес их вдоль Серпуховского шоссе. За Подольском они достигли высоты 1400 метров, с которой предусматривалось выполнение прыжков. Аэростаты разъединились, и один из них, «санитарный», начал быстро снижаться. В нем находился врач, готовый оказать медицинскую помощь парашютистам.

По команде Щукин и Полосухин вылезли на край корзины аэростата и одновременно оставили ее, после чего парашюты были раскрыты через 12 секунд. Эти прыжки показали полную пригодность отечественного парашюта для применения его в воздухоплавании и положили начало ряду прыжков с летательных аппаратов легче воздуха. При этом выяснились и некоторые особенности таких прыжков. Одной из них является то, что аэростат движется по воле ветра и парашютист должен быть готовым приземлиться вне аэродрома. Расчет прыжка в свободном полете производится весьма приблизительно, на те площадки, которые могут оказаться на пути аэростата. В таких условиях парашютист может опуститься на лес, болото или в овраг.

Эти экспериментальные прыжки позволили накопить некоторый опыт, в котором нуждались аэронавты. Воздухоплавание уже не ограничивалось учебно-тренировочными полетами, оно стало служить науке и народному хозяйству нашей Родины. Аэростаты поднимались на большие высоты для выполнения специальных заданий метеорологической службы и различных научно-исследовательских учреждений. В подобных полетах у аэронавтов могла возникнуть необходимость в применении парашюта.

Так, например, случилось 12 октября 1939 года с отважным экипажем первого стратостата-парашюта: А. Фоминым, М. Волковым, А. Крикуном. В полете они достигли высоты почти 17 тысяч метров и вели весьма ценные наблюдения. Но при спуске возник пожар. Несмотря на грозившую им смертельную опасность, советские аэронавты успели спустить на специальных парашютах приборы, необходимые для обработки данных, полученных в полете, а потом оставили стратостат сами.

«Тщательная и продуманная парашютная подготовка экипажа и материальной части стратостата, проведенная под наблюдением специалиста парашютного дела инженера И. Л. Глушкова, обеспечила благополучный спуск экипажа с парашютами и дала возможность сохранить ценные научные приборы».

Таков отзыв героического экипажа стратостата о помощи, оказанной ему парашютистом-конструктором.

Исследовательские прыжки производились не только со свободных, но и с привязных аэростатов. Такая работа выпала и на мою долю. Следовало решить вопрос, могут ли прыжки из корзины привязного аэростата привить летчику первоначальные навыки в применении парашюта при прыжках из самолета? Использование привязного аэростата в учебных целях сулило значительные выгоды. Во-первых, экономился бензин и ресурс мотора самолета, во-вторых, парашютная подготовка летного состава мало зависела от погоды.

Сами по себе прыжки с ранцевым парашютом из корзины привязного аэростата, конечно, не были новостью. Их совершали еще в первую мировую войну русские воздухоплаватели, подвергаясь атакам вражеских самолетов. Так, например, спас себе жизнь наблюдатель старший унтер-офицер Кочмара. Из корзины аэростата он вел наблюдение за позициями противника. За темными нитями немецких окопов виднелась проселочная дорога, дальше — наполовину разрушенная русской артиллерией деревня с острым шипом небольшого костела. В деревне началось подозрительное движение, и наблюдавший за ней Кочмара не заметил, как из-за облака выскочил немецкий «Фоккер». Пулеметная очередь — и аэростат охватило пламя.