Людмила Чёрная - Преступник номер один. Нацистский режим и его фюрер

• Название: Преступник номер один. Нацистский режим и его фюрер
• Автор: Людмила Чёрная
• Жанр: Публицистика
• Год: 1981
• ISBN: 5-8153-0059-4

Задача настоящей книги напомнить об опасности для миллионов людей, которая таилась в победе нацизма в 1933 году, в утверждении его власти над одним из самых могущественных государств в Европе и в создании специфического механизма террора и гигантской военной машины, направленной на достижение мирового господства.

Исследуя германский фашизм с его планами гегемонизма, нельзя пройти мимо зловещей фигуры, которая как бы персонифицировала все его качества — необузданность, жестокость, авантюризм, агрессивность мимо фюрера и канцлера «коричневой империи» Адольфа Гитлера. Гитлер был поистине преступником номер один.

Содержание: У истоков нацизма — Линц, Вена, Мюнхен, Партия нацистов: тактика, политика, идеология (подробно рассказывается о Мюнхенском путче и Майн кампф), Нацисты приходят к власти, Строительство Третьего рейха (подробно рассказывается о политике унификации и о взаимоотношениях Гитлера и промышленников), Анатомия полицейского государства (рассказывается об аппарате насилия и пропаганды, о также о тотальной идеологии Гитлера), Навстречу мировой войне (рассказывается об успехах довоенной гитлеровской дипломатии), В борьбе за мировое господство (подробно рассказывается о плане Барбаросса и генеральном плане Ост, а также о завоевании Западной и Восточной Европы), Дорога в могилу (рассказывается о крушении гитлеровской Германии), Финал (подробно рассказывается о последних днях Адольфа Гитлера).

---

Конечно, и сами нацисты сделали немал? для того, чтобы стать фаворитами правящей верхушки веймарской Германии, Создали не просто партию, а хорошо организованную мафию, государство в государстве. Ввели в этой «партии» террор, слежку, доносы. Гитлер окружил себя послушными ничтожествами и сумел вовремя избавиться от всех соперников, которые могли претендовать на роль фюрера: Штрассера, Рема и других. Гитлер и иже с ним связали сперва узкий круг своих единомышленников, а потом и сотни тысяч немцев неразрывными узами взаимной выгоды и круговой поруки.

Не личные качества Адольфа Гитлера и его приближенных были решающими. Решающим оказалось то, что агрессивным империалистическим кругам Германии необходима была на известном этапе соответствующая система правления, которая могла функционировать только тогда, когда во главе ее стоял некий абсолютный диктатор.

Можно представить себе в роли Гитлера и другого нациста, того же Рема, Штрассера или Бормана. Если бы нацистский строй продержался дольше, у Гитлера несомненно нашелся бы преемник. И тогда, возможно, будущие буржуазные историки задавали бы себе такой же вопрос, какой задают нынешние: почему новый фюрер стал фюрером? И так же судорожно искали бы какие-то необыкновенные качества, сделавшие преемника Гитлера новым Гитлером.

Но если индивидуальные качества Гитлера имели лишь некоторое значение для его «воцарения», то после захвата власти они сыграли важную роль, наложив свой отпечаток на всю историю нацистского господства.

Неправильно думать, что обожествление Гитлера было с самого начала таким же, каким оно стало впоследствии. Во второй половине двадцатых годов оно еще только зарождалось. Геббельс в своем личном дневнике в 1925–1926 гг. именует Гитлера просто «шефом». Он для него не абсолютный вождь. Таким он не был в тот период и для других нацистов.[40]

Но уже после «нового начала», т. е. после 1925 года, Гитлер постепенно стал, так сказать, «отрываться», «отчуждаться» от остальной нацистской верхушки и усваивать повадки исключительного человека, или, говоря на нацистском жаргоне, сверхчеловека… Прежде всего его личность окружалась ореолом таинственности. Он то появлялся, то исчезал, в каждый данный момент никто не знал, где он находится. Любимчики Гитлера беспрестанно менялись. Время от времени он увозил кого-либо из них с собою и проводил с очередным фаворитом несколько дней, а то и недель. Но вот в одно прекрасное утро фаворит (это мог быть и Геринг, и Геббельс, и Штрассер, и Розенберг) просыпался и узнавал, что Гитлер, не сказав ему ни слова, отбыл в неизвестном направлении. В 1930 году Гитлер вызвал Грегора Штрассера для серьезных переговоров в Берлин, В середине одного из споров Гитлер встал, извинился и сказал, что он на минуту должен выйти (их разговор происходил в ресторане). Штрассер остался сидеть за столиком и прождал фюрера очень долго. Только потом он узнал, что Гитлер вышел другим ходом на улицу и укатил в Мюнхен. В тот же день в Мюнхене Гитлер исключил Отто Штрассера и его ближайших сообщников из НСДАП.[41] Наезды Гитлера в низовые нацистские организации тщательно подготавливались. Сперва в «ray» прибывал высокопоставленный уполномоченный. Он сообщал, какой номер снять Гитлеру, как его встречать, сколько бутылок минеральной воды поставить на кафедру. Гитлер появлялся в зале только после того, как толпа была соответствующим образом подготовлена. Вступительное слово председателя собрания должно было длиться не более пяти минут. А со времени появления Гитлера на трибуне до начала его речи должно было пройти 10–15 минут (5–10 минут было отведено на овации). После речи Гитлер ни с кем из руководителей «гау» не беседовал. Все текущие дела разрешал не он, а кто-либо из его свиты. Претензии он тоже не выслушивал. Правда, иногда фюрер устраивал специальные «разносы» для узкого круга лиц. Созвав человек 10–15, он демонстрировал вспышки ярости. По мнению многих людей, наблюдавших эти вспышки, Гитлер симулировал необузданный гнев, краем глаза наблюдая за реакцией аудитории. Он весьма связно разносил своих сообщников, а потом спокойно удалялся. Ни одна примадонна не готовилась так тщательно к премьерам, как Гитлер готовился к съездам НСДАП. Перед съездом он по нескольку недель проводил в одиночестве в горах— отдыхал. После съезда его опять увозили в горы. В самом начале тридцатых годов Гитлер «разоблачил» три мнимых заговора — два заговора штурмовиков и заговор О. Штрассера. В 1934 году — заговор Рема. После этого «заговоры» следовали один за другим. Вскоре после прихода Гитлера к власти был издан специальный указ, запрещавший выскакивать из толпы, целовать полы его пальто и бросать ему букеты, дабы не подвергать жизнь фюрера опасности.

Наряду с этим создавался образ «человечного фюрера», «самого человечного из всех людей». Льстецы и подхалимы не жалели чернил и фотопленки. Впрочем, особого простора Гитлер им не давал. Он строго следил за «дозировкой» похвал, а также за дозировкой «личного элемента» в его жизнеописаниях. Так, в 1939 году Геббельс задумал выпустить книгу под названием «Гитлер как человек);— о частной жизни фюрера. Но Гитлер этого не допустил. В нацистской Германии существовало всего четыре фотоальбома, посвященных Гитлеру: «Гитлер, каким его никто не знает», «Гитлер по ту сторону будней», «Гитлер в своих горах», «Молодежь и Гитлер». Учитывая нравы буржуазного государства и гигантский интерес обывателя к каждому шагу и жесту «великого человека», число альбомов поразительно мало. Да и сами альбомы, если присмотреться к ним внимательнее, построены совершенно по другому образцу, нежели обычные рекламные сборники, посвященные буржуазным политикам. Альбомы чрезвычайно казенны, унифицированы, нарочито «заморожены». Вот альбом «Гитлер, каким его никто не знает». По названию можно предположить, что здесь-то немецкий обыватель и почерпнет какие-либо бытовые и интимные сведения о своем кумире и фюрере. Ничуть не бывало… Коричневый переплет — очень строгий, без всяких украшений. Открываем обложку. Белые листы. На одном из них черным строгим шрифтом снова повторено название книги. Чуть ниже написано: «100 фотоснимков из жизни фюрера. Предисловие Бальдура фон Шираха». На следующем листе стишки Шираха: «Самое великое в нем — это то, что он не только наш фюрер и герой для всех, но и личность — твердая и прямая; в нем не только сосредоточены корни нашего мира и душа, вознесшаяся к звездам, вместе с тем он остался человеком, таким, как ты и я». Далее следует само предисловие, в котором заранее уведомляется, «что книгу о фюрере сумеют написать только потомки, ибо только они будут обладать чувством дистанции и вместе с тем возможностью делать выводы». После этого Ширах восхваляет величие Гитлера, сравнивая его то с Фридрихом Великим, то с… Гете. Под конец Ширах сообщает, что Гитлер «универсальный гений» и что поэтому 100 фотографий могут дать «только намек на эту единственную в своем роде личность», и «что работоспособность фюрера необыкновенна». Кончается предисловие тем же, чем и начинается: «Наше время будет почитать и любить этого гиганта, но оно не сможет познать его во всей его глубине, да этого и не надо».

За предисловием следуют 100 фотографий. Однако только пять или шесть из них «личного плана»: дом, где родился Гитлер; Гитлер — младенец, отец и мать Гитлера, Гитлер в школе, Гитлер в армии. Остальные фотографии, так сказать, «дежурные»: Гитлер и штурмовики, Гитлер на трибуне, Гитлер у постели раненого нациста, Гитлер перед строем, Гитлер в шляпе, Гитлер без шляпы, Гитлер в глубоком кресле читает газету, Гитлер и крестьяне, Гитлер и рабочие, Гитлер и промышленники, Гитлер и любимые собаки.

Германия на рубеже 30-х годов

Три года—1930, 1931 и 1932 — были поворотными годами и в карьере Гитлера и в истории его «движения». За это время ему удалось с помощью созданных им организаций подготовить свой приход к власти и тот нацистский переворот в Германии, который за этим последовал. Факты этого периода хорошо известны. Известны речи Гитлера и его приверженцев, известны речи его политических противников, известны сложные перипетии парламентской и внепарламентской борьбы, которая велась в это время представителями различных партий, претендовавших на канцлерское кресло в Германии. Наконец, известны и те тяжелые экономические потрясения, которые выпали в этот период на долю немецкого народа, равно как и на долю народов других высокоразвитых капиталистических стран, захваченных экономическим кризисом, У современных исследователей нет надежды на то, что они узнают какой-то новый факт, который сразу же разъяснит им «чудо» нацистского успеха, найдут в архиве какой-то никому не ведомый документ, который изменит представление о действующих лицах трагедии, разыгравшейся в январе 1933 года в Германии. Все известно… И это, как ни странно, усложняет задачу историка.