Марина Аромштам - Мохнатый ребенок

• Название: Мохнатый ребенок
• Автор: Марина Аромштам
• Жанр: Детская проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904561-24-6

У кого из нас в детстве не было плюшевого медвежонка или собачки? Кто не любил смотреть фильмы, герои которых — животные? Кто не изводил родителей бесконечными просьбами завести домашнего любимца или спасти какого-нибудь бедного четвероного бродягу?

В жизни многих из нас животные становились членами семьи — и сколько с ними было связано драматических историй! Иные до сих пор вызывают чувство стыда. А другие — благодарную улыбку.

О наших отношениях с животными Марина Аромштам (уже известная читателям по роману «Когда отдыхают ангелы») и написала повесть в рассказах «Мохнатый ребенок».

В первую очередь эта книга адресована детям, которые легко обнаружат свое сходство с героями рассказов. Но она придется по душе и взрослым, которые любят животных и готовы признать в кошке «человека, обросшего шубой». Так что эту книгу можно читать всей семьей.

Повесть «Мохнатый ребенок» вошла в шорт-лист премии «Заветная мечта» в 2009 году.

---

На следующей день во время перемены Ринка докладывала о случившемся на экстренном совете бывших учредителей кошачьей столовой.

— Он, наверное, эту черепаху выбросить хотел, — пытался понять действия незнакомца Борька. — Хотел — да не решился. Думал, вдруг она живая еще.

— А может, это был маньяк, который заманивает девочек в подъезды, — предположила Тамара. — И черепаха — это метка такая особая, по которой он узнает свою жертву.

— Что же, у него на всех девочек по дохлой черепахе припрятано? — отмел уголовную версию Борька.

— На одну девочку — черепаха, на другую — хомячок, — не сдавалась Тамара. — И совсем не обязательно дохлый. Может быть, и живой. Хомячки, например, очень быстро размножаются. — Эта часть Тамариной речи прозвучала особенно авторитетно.

У Тамары дома жили хомячки. Иногда Ринка ходила к Тамаре на них смотреть. В комнате, в кухне и даже в туалете были расставлены трехлитровые банки. В банках, в грязных гнездах из обрывков газет, яблочных огрызков и шелухи от семечек сидели хомячки. Большую часть времени хомячки спали, свернувшись пушистыми шариками. А когда просыпались, приподнимались и быстро-быстро перебирали передними маленькими лапками с крошечными пальчиками по стеклянным стенкам, будто хотели забраться наверх. Лапки скользили, и хомячки заваливались на бок. Ринке это не нравилось: хомячки должны жить в клетке с сетчатыми стенками, по которым можно лазить. Ринка видела такую клетку в зоомагазине. Там хомячки весело бегали из угла в угол, карабкались на потолок, повисали на задних лапах, как акробаты в цирке, а потом сваливались вниз, в общую кутерьму.

— Они веселятся, только пока маленькие, — не соглашалась Тамара. — А когда вырастают, уже не хотят лезть ни на какой потолок. Они хотят спать. И вообще — где я возьму столько клеток? А самцы — ты же знаешь! — могут съесть маленьких. Их обязательно надо отсаживать.

— Не понимаю, при чем тут самцы, которые едят маленьких, если речь идет о черепахе, — вмешалась Таня. — По-моему, мы должны решить, что теперь делать с этой размороженной черепахой, а не с хомячками в банках.

— Черепаху надо сварить. — Толик Мозгляков опять вертелся рядом и подслушивал.

Он был влюблен в Ринку и в прошлом году под этим предлогом хотел сварить рака Гошу. Возможно, он и черепаху хотел сварить по этой же причине.

— Что уставились? Про черепаший суп никогда не слыхали, что ли? У моряков, когда они по морю долго плавают, все запасы еды могут кончиться. Тогда они причаливают к какому-нибудь необитаемому острову, ловят черепах и варят из них суп. Есть такие Галапагосские острова — почти необитаемые. На них водились гигантские черепахи. Вот такого размера! — Толик обнял руками много-много воздуха. — Так там вообще черепах больше не осталось. Всех съели. А панцирь у этих черепах был такой здоровенный, что они даже в кастрюлю не влезали. Поэтому их варили по частям: сначала заднюю часть, потом — переднюю. Пока варилась задняя часть, черепаха высовывала из кастрюли голову и лапы и просила пощады. Но ее никто не щадил. Потому что черепаший суп — такая вкуснятина, что его даже в ресторанах дают.

— Ты уже это все рассказывал, про раков, — рассердилась Ринка.

Ну и что, — не смутился Толик. — Что ж я, виноват, что черепах тоже едят? Но твоя-то — дохлая. Из нее съедобного супа не выйдет. Из нее только панцирь может выйти — черепашья кость. Черепашья кость — почти что как слоновая. Дорого стоит.

— Как это — может панцирь выйти?

— Ну, как-как? Опять же — варить надо. Чтобы мясо от костей отвалилось.

Ринка подумала-подумала и неожиданно для себя — согласилась. Ее поразила Толикова осведомленность по поводу Галапагосских островов. К тому же вернуть черепаху к жизни все равно было невозможно. Похоронить зимой тоже нельзя. Только выбросить. А если получится черепашья кость, можно будет сделать морской музей. Собрать туда ракушки, камни гладкие, разные вещи с потонувших кораблей, бутылки с письмами…

Идея музея всем понравилась. Борька сказал, что его дядя служил на флоте. У него есть ремень с якорем, и Борька попросит — не навсегда, а на время, для музея. У Тани дома были большие рапаны, которые они с мамой и папой привезли с Черного моря. У Тамары, кроме хомячков, ничего не было. Но она пообещала поискать в старых журналах «Вокруг света» картинку с Галапагосскими островами. Может, ей даже попадутся моряки или черепахи. Толик пообещал раздобыть «у одного человека» песок с морского дна, с самого глубокого места, из Бермудского треугольника. Но главным его вкладом в организацию музея должно было стать отделение кости от всего остального, что раньше было черепахой.

Договорились варить черепаху завтра, после школы.

Таня и Тамара в этом «морском деле» участвовать отказались. А Борька Шалимов решил прийти — чтобы во время варки быть для Ринки моральной опорой.

— Надо кастрюлю правильно подобрать, — сказал Толик, засучив рукава. — Где твоя черепаха?

Ринка достала из-под ванны завернутую в газеты черепаху и стала перебирать кастрюли.

— Давай побольше, чтобы черепаха целиком влезла, — командовал Толик. — Все равно она дохлая и не сможет просить пощады.

— В этой кастрюле мы суп варим. Мама ругаться будет.

— И мы тоже почти суп будем варить. Все быстро сделаем и выльем. Никто не узнает.

Толик положил черепаху на дно кастрюли, налил воды, накрыл крышкой и поставил на огонь.

Все сели за стол в кухне и стали ждать, пока мясо отделится от кости.

Очень скоро кухня наполнилось резким неприятным запахом.

— Долго еще? — сморщившись, спросил Борька.

— Вода еще не закипела, — ответил Толик. — А потом — как закипит — часа два.

— Больше не могу. Меня сейчас вырвет.

— Эх, ты, слабак! А если б тебя на обитаемом острове высадили? Там и не такое есть приходится!

— Когда моя мама была в эвакуации, мальчишки нашли дохлую крысу, — сказала Ринка. — Они ее тоже сварили.

— И что — съели?

— Съели. У них потом живот болел.

— Так то ж во время войны было! Во время войны люди еще не то ели. Даже людей мертвых ели, — сказал Толик. — Закипело. Можно огонь поменьше сделать.

— Ну, про людей — это ты загнул. Все. Не могу больше — Борька вскочил, зажимая рот рукой, и замычал Ринке: — Выпусти меня. Выпусти быстрее!

Борька ушел, и Ринка сразу пала духом:

— Меня тоже тошнит, — сказала она Толику, — от этого запаха ужасного.

— Осталось немного. Скоро уже мясо начнет с кости сползать.

— Ринка вдруг представила, что мясо — это голова и черепашьи ноги, которые торчат из-под панциря. И вот сейчас они начнут отваливаться…

— Толик, — сказала она жалобно. — Ты не мог бы доварить черепаху где-нибудь в другом месте?

— Боишься? Эх, ты! А я-то думал… — Ринка вдруг поняла, что именно в этот момент, прямо у нее на глазах, улетучивается Толикова влюбленность. — Тогда я панцирь себе заберу.

— Забирай, — быстро согласилась Ринка. Она хотела только одного — чтобы все это кончилось.

Толик выключил газ и выплеснул из кастрюли воду в раковину. Кухня наполнилась густым вонючим паром.

— Кастрюлю потом занесу. Пока, эвакуация!

На следующий день Толик пришел в школу и даже не посмотрел на Ринку. Вместо этого он время от времени открывал портфель и что-то сосредоточенно там разглядывал. Наверное, думал, Ринка попросит показать, что у него там. Но Ринка не попросила. На сердце у нее была тяжесть — словно к нему внутри подвесили камень размером с замерзшую черепаху. На перемене Толик отозвал Ринку в сторонку.

— Вот, — сказал он и достал из портфеля чистенький и гладкий черепаший панцирь. — Настоящие моряки не сдаются!

Ринка посмотрела на панцирь и как-то очень спокойно отметила, что он блестит. Толик снова повертел панцирем у нее перед носом:

— Ну, как договорились. Мой!

Набежали ребята.

— Это что — панцирь? Вот это да! Вот это вещь! — говорили кругом.

Толик стал подробно рассказывать, как он варил мертвую черепаху и у нее сначала отвалилась голова, потом лапы, и последним — хвост. Какая вонь при этом стояла и как он, Толик, мужественно отскребал от панциря кусочки застрявшего мяса и потом долго промывал его под краном.

— А откуда черепаха-то? — спросил кто-то.

— Ринкина. Ей какой-то козел к Новому году подарил.

— Так до Нового года далеко еще. И зачем ей мертвая черепаха? На елку вешать? А может, он — дурак просто?

— Я же говорю — козел!

Ребята с интересом посмотрели на Ринку, но, не получив никаких разъяснений, разошлись. А Ринка все стояла на месте и смотрела на панцирь.

— Вечером зайду, занесу кастрюлю, — сообщил Толик и убрал панцирь в портфель.

Домой из школы Ринка шла самой длинной дорогой. С дерева на дерево перелетали вороны и каркали. «Что будет с вороной, если ее сварить? — внезапно подумала Ринка. — Наверное, то же, что и с курицей. У нее мясо отвалится от костей. И зачем я только ем эту курицу? Что я — моряк на необитаемом острове, что ли?»