Ольга Громыко - Послушай, как падают листья

• Название: Послушай, как падают листья
• Автор: Ольга Громыко
• Жанр: Фэнтези

---

Когда дружное шарканье обутых в лапти ног перебило шуршание ветра в кронах, она неслышно перебралась на край стола, дождалась, пока галдящие люди окружат избу, и спрыгнула вниз, по пути неуклюже задев горшок. Посудина, не разбившись, упала и с глухим рокотом покатилась по полу, напоследок цокнувшись о кочергу. Та упала, добавив шуму.

Кошка вспрыгнула на любимую полку, растянулась во весь рост. Прикрыла глаза и замурлыкала сама себе, перебирая лапками, как котенок.

За него она больше не тревожилась.

Листья опадают каждый год.

И ежегодно — распускаются.

***

— Там он… там, волкодлак! — Ликующе прошептал-прошипел Алесин жених после томительного пятиминутного прислушивания под дверью. — Слышно, как по горенке ходит… А ну-тка, дайте палочку какую — щеколду заклинить, чтоб не выскочил.

Ему услужливо подсунули обрезок дощечки. Быстро управившись, жених отступил от двери, примерился и, размахнувшись, первым кинул пылающий факел на соломенную крышу избушки.

***

Она наткнулась на него, спящего, неожиданно для них обоих.

— Ну, что тебе еще от меня надо? — Хрипло спросил он, садясь и протирая заспанные глаза.

— Там… тебя… жечь пошли! — Выдохнула она, сгибаясь в вынужденном поклоне — не ему, колотью в пояснице.

Только листья прыснули в стороны. Алеся так и не поняла, человек или волк подорвался с места, подхлестнутый недоброй вестью.

«Кошка» — запоздало вспомнила она. — «И далась ему эта кошка! Другой так о жене не печется…»

Она не успела опомниться, а ноги уже понесли ее за исчезнувшим в чаще ведьмарем, в тщетной попытке догнать, остановить, спасти.

Да куда ей догнать волка, опередить ворона! Алеся бежала все медленнее и медленнее, каждый вдох больно отдавался в боках, воздух уже не насыщал легкие — сжигал.

Но вот расступились деревья, мелькнула в просвете объятая пламенем избушка. И ведьмарь, перед которым разбегались, как бесчинствующие в погребе мыши, отрезвленные его появлением люди.

Он, не останавливаясь, выбил ногой дверь, и не обращая внимания на пыхнувшее в лицо пламя, кинулся внутрь, хотя и ему, и Алесе с первого взгляда было ясно, что старая кошка давно задохнулась в дыму.

— Стой! Стой… глупенький! — Отчаянно крикнула девушка, но тут пламя взревело пуще прежнего, обрушив половину крыши и с удвоенной яростью затанцевав на обнажившихся стропилах.

— Теперь, небось, не выскочит. — Удовлетворенно констатировал кто-то из толпы. Некоторые женщины отвернулись, другие с жадным любопытством наблюдали за огненными языками, выдавившими оконную слюду и жадно лизавшими резные наличники.

Ее тоже заметили.

— Что, дура, не уберегла суженого-ряженого? — Презрительно крикнул «жених», и захлебывающаяся сухими спазмами, выбившаяся из сил девушка как-то отстраненно удивилась, насколько жестокими и мстительными могут быть люди. А впрочем, ей, как ни странно, было все равно. Словно и не про нее сказал. Не про них.

Стоит ли тогда оставаться человеком?

То ли послышалось, то ли всплыло в Алесиной памяти требовательное, призывное мурлыканье.

— Нет. — Неожиданно твердо и четко выговорила она и, обратив лицо к позолоченному закатом небу, протяжным, кликушеским криком, больше напоминавшим волчий вой, заголосила на одной ноте: — Н-е-е-е-е-е-ет!

Ее услышали не только столпившиеся на поляне люди. Солнце согласно нырнуло в невесть откуда наплывшую тучу, окрасив черные недра зловещим багрянцем, и оттуда, без громового предупреждения, разом хлынул проливной дождь, холодный и частый.

Корчившаяся в огне избушка зашипела и угасла, изойдя серым паром. Алеся замолчала, продолжая невидяще смотреть в пустоту перед собой, пошатываясь на месте. Дождь поредел, но тучи не спешили рассеиваться, так и нависали над лесом темной клубящейся пеленой.

Изрядно струхнувшие, но не побежавшие селяне сначала шепотом, а там и в полный голос стали упоминать, что, пожалуй, надо проверить, удалось ли им покончить с проклятым выродком, и наиболее ретивые уже подкрадывались к избушке, держа дреколье наизготовку. Они боязливо обминали стоящую столбом Алесю, делали отвращающие знаки, то и дело касаясь оберегов в поясных кошелях. Ее бывший жених первым достиг заветной двери и легонько толкнул ее ручкой вил.

И тогда, как по неслышному кличу, из леса побежало и полетело на поляну всяческое зверье.

Тучи воронья, сорочья, прочих мелких и крупных птах с пронзительными криками закружили над разбегавшимися в разные стороны людьми. Не клевали, не били — гнали прочь, хлопая крыльями над головами, только что не садясь на макушки. В лесу их перехватили волки. Ясноглазая волчица прыгнула на спину пыхтящему впереди Алесиному жениху, повалила и соскочила, давая подняться и бежать дальше. Так и гнала через весь лес, то ли забавляясь, то ли брезгуя вонзить зубы.

Дальше опушки волки не пошли, остановились, порычали, повыли вслед беглецам для острастки, да и разбрелись по своим вотчинам.

Только к следующему вечеру перепуганные селяне подсчитали потери, ограничившиеся, как ни странно, порванными штанами да синцами с кровоподтеками. Да еще Алесин жених перебил нос, крепко приложившись о пенек. Так на всю жизнь и остался кривоносым.

Не хватало только Алеси. Никто не видел ее бегущей, никто не видел, чтобы она оставалась. То ли волки ее задрали, то ли багники живьем в болото утянули — за силу колдовскую, которую девушке на малый срок ссудили.

Пожалели, посудачили и забыли.

***

Еще не открывая глаз, он почувствовал привычную тяжесть теплого кошачьего тела на животе. Кошка уже не мурлыкала — спала, вытянувшись во весь рост, чуть слышно посапывая с чувством выполненного долга.

«Хоть бы успеть починить крышу до затяжных осенних дождей» — первое, что подумал он, подняв веки. Соломенная кровля сгорела дотла, балки обуглились, а ту, что свалилась ему на спину, вообще придется менять. Как и весь чердачный настил. Горница пострадала несильно, только провоняла дымом.

Он посмотрел на кошку. Она казалась тоньше и легче, седина на груди растворилась в черноте, как первый снег на еще теплой земле.

— Спасибо тебе, девочка. — Благодарно прошептал он, легонько касаясь чуть встопорщенной, мягкой шерстки на кошачьем боку. — Спасибо, родная. Прости, что сразу не признал…

Она чуть повернула голову, доверчиво заглянула ему в лицо, и он долго, не отрываясь, смотрел, как постепенно желтеют, не теряя первозданной глубины, пронзительно-синие кошачьи глаза.