Айрис Мердок - Книга и братство

• Название: Книга и братство
• Автор: Айрис Мердок
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55041-8

Впервые на русском — один из лучших образцов позднего творчества выдающейся британской писательницы, признанного мастера тонкого психологизма, лауреата Букеровской премии. Действие начинается на традиционном оксфордском балу; мы знакомимся со всей компанией героев сразу, с их дружбами и антипатиями, любовями и ненавистями, с поглощающими их страстями. Много лет назад эти оксфордские выпускники организовали своего рода клуб («Братство»), чтобы поддержать самого блестящего среди них мыслителя, Дэвида Краймонда, в работе над эпохальным политико-философским трактатом («Книгой»). Годы идут, конца работе не видать, от Краймонда и его идей всех уже давно тошнит, но никто не решается высказать ему это в лицо. События принимают неожиданный оборот, когда на балу он уводит жену одного из своих благодетелей — вторично…

Захватывающая с первой до последней страницы, стимулирующая проза — и вознаграждающая все усилия сторицей.

The Times

Любители языковых красот, замысловатого сюжета и философских глубин — каждый найдет в этой книге что-то свое.

Publishers Weekly

Айрис Мердок — один из величайших и наиболее влиятельных творцов двадцатого века. Она не дала умереть традиционному роману — и, поддерживая в нем жизнь, революционно трансформировала его.

The Guardian

От политической философии к предательству и катастрофе, а затем к покою и свободе — никто кроме Айрис Мердок не смог бы так мастерски заложить подобный сюжетный вираж.

Library Journal

---

Джерард, почувствовав рядом легкое движение Тамар, понял, что той хочется уйти. Она не любила слушать, как мать разговаривает с другими людьми, особенно с Пат и Джерардом.

Вайолет, держа в руке большие круглые очки в синей оправе и близоруко щурясь из-под длинной челки, сказала Тамар:

— Что это за старье у тебя на шее, это шарф?

— Да, университетский шарф Джерарда, он только что подарил его мне.

— Ты не можешь носить мужской шарф.

— Нет, могу! В любом случае все университетские шарфы одинаковы, что мужские, что женские.

— Но ты не училась в том же колледже, что и Джерард. Да и вид у него… не мешало бы как следует постирать.

По лицу Тамар было видно, какое смятение вызвало у нее кощунственное предложение смыть с ее трофея всякий след Джерарда. А Джерард подумал про себя, что шарф, должно быть, бог знает как пахнет, его в жизни не стирали!

— Не думаю, что университетские шарфы вообще стирают, иначе пропадет их индивидуальность. И этот шарф стирать нежелательно, — возразил Джерард, а про себя подумал, что он говорит, как Дженкин. Образ Дженкина, неожиданно наложившийся на образ Жако, приободрил его.

— Этот пиетет к своему колледжу вызывает у меня содрогание, — сказала Пат.

— Понравилось, как наверху все заново отделали? — спросил Джерард Вайолет.

— Должно быть, кучу денег вбухали.

— Это была идея Гидеона, — сказала Пат. — У него замечательное чувство цвета. Там масса места, так что, когда перевезем мебель и кое-какие вещи из Бристоля, там будет вполне цивилизованно… а если сделаем перепланировку дома, так сможем уместить все.

— Я не хочу, чтобы вы умещали все, — нахмурился Джерард. — И пусть Гидеон оставит в покое сад камней.

Тамар по-прежнему порывалась уйти. Патрисия и Вайолет одинаковыми жестами поправили прически и пригладили платья.

— Пат говорит, что ты собираешься перебраться наверх, весь остальной дом оставить в их распоряжении, — проговорила Вайолет.

— Это для меня новость!

— Я думаю, это будет очень разумно. Тут слишком просторно для одного. Вся моя квартира уместится в этой комнате. А бристольскую обстановку тебе следует продать, там есть очень ценные вещи. Перестань глядеть на часы, Тамар, это неприлично.

— Думаю, кое-что из бристольской мебели нам следует подарить Вайолет, — сказал Джерард сестре после того, как гости ушли. Вайолет отказалась, чтобы они заплатили за такси.

— Она уже намекнула на это, когда мы были наверху! Да у нее места нет в ее кроличьей норе, она испортит эти чудесные вещи, завалит газетами и пластиковыми пакетами, чашки с чаем будет ставить на них. Что-то из кухонной мебели можно. Но она не возьмет. Она просто изо всех сил изображает из себя бедную родственницу. Хочет, чтобы мы чувствовали себя перед ней виноватыми.

— У нее это получается. Я бы хотел, чтобы мы сделали что-нибудь для Тамар.

— Ты постоянно это говоришь, но это бесполезно. В Тамар живет желание смерти. Она не может даже заставить себя прибрать в доме! Вайолет никак не забудет свою буйную молодость, ей все кажется, что ей двадцать и все еще впереди и Тамар еще не родилась. Тамар для нее не совсем настоящая, а только отвратительный, опасный призрак. Она вынудила Тамар чувствовать себя призраком. Тамар угасает, однажды от нее останутся лишь кости да кожа, а потом она умрет.

— Нет!..

Вошел Гидеон Ферфакс, вкрадчивый, невозмутимый, с вьющимися волосами, сочными губами, умным, приятным, чисто выбритым моложавым лицом. Нынешним вечером он был в темном костюме и яркой зеленовато-голубой рубашке. Свои рубашки он красил сам. Джерард не мог объяснить, почему вежливый, приятный, культурный зять так раздражал его.

— Ушла? Я прятался от нее.

— Ушла, — ответила Пат. — И все-таки я бы хотела иметь ее фигуру.

— Гидеон, пожалуйста, не трогай сад камней! — сказал Джерард.

— Дорогой мой Джерард, с садом камней дело обстоит так, что его нельзя оставить как есть, если его не трогать, он превращается в грязный, пошлый викторианский садик и в конце концов пропадает, это вечная проблема. Я только засеял его травкой, убрал несколько камней и посадил пару растений, на будущий год это будет просто картинка.

— Гидеон у нас художник, — хмыкнула Пат.

— И вижу, ты уничтожил весь ясеневый подрост.

— Дорогой, эти побеги все заполонили.

— Это мне и нравится.

Гидеон, конечно, был не художник, даже не искусствовед, а просто человек, страстью которого было делать деньги. Его вкусы не всегда совпадали со вкусами Джерарда, однако Джерард вынужден был признать, что Гидеон, помимо умения торговать произведениями искусства, действительно любил картины.

— Как у Леонарда успехи в Корнелле?

Леонард Ферфакс изучал историю искусства в Америке. Патрисия и Гидеон давно уже волновались, не влюблен ли тот в Тамар. Впрочем, никаких оснований для беспокойства у них не было.

— Я виделся с ним в Нью-Йорке. Он начал играть в бейсбол!

— Боже мой!

— Жаль, что у сына Ломасов не вышло с Тамар, — сказала Патрисия. — Похоже, секс ее вообще не интересует. Или же станет лесбиянкой. Мне совсем не нравится ее пристрастие к Джин Кэмбес. Благодарение Богу, что она больше ее не увидит!

— Заполучил Климта? — поинтересовался Джерард у Гидеона.

— Увы, не удалось!

— Тебя послал Джерард? — спросила Джин.

Тамар колебалась с ответом.

— Признавайся, будь со мной откровенной!

Тамар улыбнулась:

— Он поддержал меня. Я и сама собиралась прийти — только боялась.

— Чего боялась?

— Думала, вы не захотите меня видеть.

— Почему же?

— Потому что, может, вы хотите порвать всяческие отношения с нами.

— Мне нравится это твое «с нами»… значит, ты считаешь себя одной из этой банды!

— Нет, совсем нет… но я думала, вас, может, расстроили…

— Стыдишь меня, осуждаешь?

— Нет, нет… — Тамар вспыхнула, поскольку нечто подобное было у нее на уме. — Джин, не будьте такой суровой! Вы не сердитесь на меня за то, что я пришла, нет?

— Нет, мое дорогое дитя, конечно не сержусь, мне просто интересно. Так тебя никто не посылал с определенной целью?

— Естественно, нет.

— Почему Джерард хотел, чтобы ты пришла?

— Просто так, поддержать отношения.

— Так ты должна будешь отчитаться перед ним?

— Он ничего такого не говорил!

Джерард действительно не сказал этого, но, конечно, хотел, чтобы она рассказала ему об их с Джин встрече. Тамар поняла, что ожидала именно таких вопросов, — и теперь была готова солгать.

Обе чувствовали себя натянуто. Тамар, тщательно обдумав, как ей действовать, позвонила из телефонной будки в Камберуэлле около четырех дня в субботу и сказала, что находится поблизости и могла бы зайти. Джин ответила, чтобы она приходила. Когда Тамар вошла, они не поцеловались, а обменялись мимолетным рукопожатием. Джин провела ее в заднюю комнату, уставленную книжными полками, с диваном против них и дверью в сад. На Джин был домашний халат. Диван был покрыт старым выцветшим хлопчатобумажным покрывалом, на котором лежали два красивых платья. Тамар сняла пальто, оставив на шее Джерардов шарф. После ее прихода небо потемнело и начался дождь. Маленькая лужайка в саду была усыпана опавшими листьями, желтые хризантемы побурели и поникли под ветром. Холодная комната выглядела заброшенной и нежилой, от шагов раздавалось эхо, и весь дом казался пыльным и сырым. Бесчувственный дом, подумалось Тамар, и сердце у нее упало.

— Ладно, не стану больше тебя мучить, — сказала Джин. — Я знаю, ты хорошая девочка. Рада видеть тебя. — И добавила: — Если тебе интересно, его тут нет.

Они помолчали. Было так много всего, о чем нельзя было говорить, не обдумав прежде.

— Господи, — сказала Джин, — какая темень! Зажгу-ка я свет.

Она включила тусклую люстру, от которой в комнате стало как будто еще темней. Они сидели друг против друга на стульях с прямыми спинками, словно социальная работница и ее подопечная. Тамар смотрела на гвозди в некрашеных половицах.

— Как Оксфорд?

Тамар вздрогнула и ответила:

— Я ушла оттуда, работаю на издателя.

Было странно, что Джин так оторвана от всего, так далека.

— Но почему?..

— У мамы были долги.

— Почему не обратилась ко мне?

— Мама не приняла бы деньги.

— Я предлагаю не ей, я предлагаю тебе! Ты что, настолько глупа, можешь ты повзрослеть наконец? Она хочет чтобы ты никого не видела, ни с кем не зналась, хочет погубить тебя.

— Это не так… она меня любит.

Тамар понимала свою мать, в чьем раненом сердце действительно жила ненависть, ненависть к дочери, но и любовь тоже.

— Я повидаюсь с ней.

— Нет, нет, все равно она настроена против вас, ревнует, потому что я люблю вас.