Олег Казачковский - Физик на войне

• Название: Физик на войне
• Автор: Олег Казачковский
• Издательство: Энергоатомиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-283-05014-9

Это рассказ о войне, увиденной глазами попавшего на фронт молодого ученого-физика. Автор, исправно выполняя свои обязанности артиллерийского разведчика, не забывал и о прежней специальности. И к оценке многих событий подходил с позиции рационально мыслящего физика. Тут нет никакого вымысла, нет и прикрас. Изложено все как было — непредвзятое свидетельство очевидца. Как и положено человеку, посвятившему себя точным наукам. Но с оговоркой — пришлось восстанавливать почти все по памяти. Никаких личных записей того времени не сохранилось, остались только фронтовые письма. А память иногда обманчива. Да и восприятие того, что происходит, не всегда однозначно. Даже когда мы, бывшие однополчане — участники одних и тех же событий, встречаемся и обмениваемся воспоминаниями, зачастую выявляются и разные представления о происходившем. Так что в отдельных деталях не исключены и неточности.

---

Итак, все, черта под прошлым подведена! Начинается иная жизнь. В ней нет места тому, что было прежде. Какой там волейбол, какие соревнования! Забудь науку, аспирантуру, все то, что так интересовало, волновало тебя! Надо сосредоточиться на том, что сейчас перед тобой, выполнять единственный ныне долг — воевать. Впрочем, совсем забыть то, что связывает тебя с прошлым, забыть друзей, близких, ту, о которой часто думаешь, невозможно. Да и не надо. Ведь ты и за них воюешь. Просто это все отодвинулось куда-то на второй план и никак не мешает. А может быть, и помогает.

Как долго продлится война? Шли разговоры, будто она предсказана в Священном Писании, будет продолжаться 3 месяца, 3 недели и 3 дня, и закончится нашей победой. Тогда еще не было моды верить всякого рода предсказателям и ясновидящим, и, думаю, мало, кто это воспринимал всерьез. Но внимали таким разговорам с интересом. Хоть какое-то, пусть и призрачное, утешение в той безрадостной обстановке, которая сложилась в первые же дни. В указанном сроке «для полноты картины» не хватало еще 3 лет, что было бы ближе к истине. Но, видимо, авторы предсказания не рискнули замахнуться на такое — казалось бы слишком невероятным. Разве можно так долго выдержать!

Наша служба — артразведка

Сначала и почти до самого конца войны я — начальник разведки в артиллерийском полку РГК (резерва Главного командования). Пусть несведущего читателя не вводит в заблуждение слово резерв и он не подумает, что мы в основном находились в резерве, т. е. бездействовали. Наоборот, нам пришлось практически непрерывно быть в бою и притом на самых горячих участках. Как правило, нас вечно перебрасывали туда, где ожидались или начинались активные действия.

Фронтовые требования принципиально отличаются от того, к чему приучила нас наука, относящаяся к разряду точных. Там конечный вывод следует делать лишь после того, когда все изучено и проанализировано. Здесь же надо принимать решения без промедления, хотя многие обстоятельства еще остаются неизвестным. А серьезно ошибаться нельзя. Все же мне удалось достаточно быстро перестроиться и найти, как я считаю, правильную линию. Приходилось рассчитывать на интуицию, которая есть не что иное, как здравый смысл, подкрепляемый наращиваемым опытом. И, к чему вскоре же я пришел, — нельзя, если на то нет веских причин, менять принятое решение, даже если оно оказалось не лучшим. Получится еще хуже.

Какого-либо отбора по степени пригодности в артиллерийскую разведку не было. При формировании полка в разведчики были зачислены мобилизованные местные жители, молдаване, в основном люди пожилого возраста, не очень пригодные для службы в действующей армии вообще, а в разведке тем более. Смешно говорить — один из этих «разведчиков», бухгалтер по профессии, носил в кармане… флакончик с валерьянкой. Чуть заслышит звук самолета, не разбирая, свой или чужой, тут же к нему и прикладывается. Может быть, они и стали со временем нормальными артиллерийскими разведчиками, но вскоре всех их передали от нас в строительные подразделения. Вновь присланные, помоложе, довольно быстро освоили премудрости нашей профессии.

Разные люди были у нас. Сержант Денисов пришел из госпиталя. До этого служил в подразделении «катюш», куда, во всяком случае вначале, был строгий отбор. Живой, остроумный. Начитанный, многое знал наизусть. С ним было интересно общаться. Он же иногда сокрушался, что после контузии стал уже не тот — память, находчивость ослабели. На его беду он был еще и неплохим художником. На этой почве у него произошел конфликт со старшим политработником: отказался выполнить указание художественно оформить нелепого содержания, по его мнению, боевой листок. Как не пытались его уговаривать — стоял на своем. Говорил что-то о героях Джека Лондона, мужественных и принципиальных. Но не в таких же пустяках принципиальность! Он не хотел слушать. Тогда тот приказал направить его в штрафной батальон. И направили! После ранения (это автоматически освобождало от дальнейшего пребывания в штрафбате) он попытался вернуться к нам, но ему отказали.

А вот на другом, можно сказать, полюсе — солдат Милютин. Человека со столь замедленной реакцией я не встречал. Обладал удивительной способностью спать на ходу. Когда мне об этом сказали, не поверил. Тогда один раз, когда он был в составе парного патруля, его напарник решил это практически доказать. Не стал тормошить, когда тот действительно, идя по дороге, заснул. Кончилось тем, что Милютин налетел на столб. Потом долго ходил с шишкой на лбу. Казалось, неподходящий для нас человек. Но свою службу на НП (наблюдательном пункте) нес исправно. На ответственные же операции его предпочитали не брать.

Иногда к нам в разведку направляли чем-то проштрафившихся из других подразделений полка. Как будто у нас штрафной батальон! Это несколько обижало, но ребята попадались хорошие. Откомандировали к нам водителя машины командира полка, сержанта Лобко, после того, как в ответ на грязное ругательство, не сдержался и повторил в адрес майора его же слова. Мы посадили его на свою полуторку и горя не знали. Лобко не только отлично водил машину, но и понимал ее досконально. У него машина всегда была на ходу. До него шофером был Ваня Красовский, совсем неплохой парень. И ездил прилично. Но вечно с машиной что-нибудь случалось и она «не хотела» двигаться. Свойство не очень приятное, особенно когда приходится поспешно отступать, чем в первое время мы в основном и занимались. Характерная картина, в которой он запомнился, — машина стоит с раскрытым капотом, незадачливый водитель рядом в задумчивости чешет затылок.

Нет нужды расписывать фронтовые действия ребят. Это рутинная работа артиллерийского разведчика. Она состояла, главным образом, в непрерывном наблюдении и изучении противника с подготовленного НП. Требовалось выявлять цели и обеспечивать управление огнем своих батарей. НП — это целое сооружение, не только окоп для наблюдения, но и землянки, укрытия, в которых можно жить и работать. Создавать все это приходилось по ночам, чтобы не заметил противник. Летом жалели, что ночи коротки — не всегда успевали управиться до рассвета. Хорошо, если удавалось использовать что-то готовое. Как-то нашли немецкий блиндаж под НП, удобный, прочный, перекрытие в два наката. Но и два неудобства. Во-первых, выход из него прямо в сторону противника. Во-вторых, на пороге, у самого входа торчит из под земли стабилизатор невзорвавшейся бомбы. Может детонировать при близком разрыве. Но мы об этом особенно не думали. Наш телефонный позывной тогда так и был — «бомба».

По идее НП должен быть тщательно замаскирован. И нельзя его демаскировать открытым хождением. Вначале мы этого придерживались строго. Хорошо помню свой первый НП на Днестре. С него открывался хороший обзор. Но и немец мог нас отлично видеть. Днем мы туда не ходили. А ночью, в кромешной тьме, его было непросто найти. Выручило неожиданное обстоятельство — наличие ориентиров, пригодных для ночных условий. Обычные дневные ориентиры — зрительные. Бывают (на море, в тумане) звуковые. Для нас же здесь служили ориентирами… запахи. В посадке, вдоль которой проходила тропинка, лежали, прошу прощения, три дохлые лошади. Почувствовал в третий раз неприятный запах — сворачивай в поле и, идя прямо, попадешь на свой НП. И в дальнейшем какое-то время, несмотря на практические неудобства, мы стремились избегать дневных хождений. Но, в конце концов, это надоело и стали, если требуется, приходить и днем. И не очень прогадали. За все время войны было только два случая, когда наш НП, явно обнаруженный противником, подвергался обстрелу. Прямых попаданий не было и все обошлось благополучно.

В позиционной войне мы, как правило, находились позади передней линии пехотных окопов. В маневренных же условиях не раз доводилось непосредственно сталкиваться с противником. Хорошо помню нашу первую настоящую разведку. Это было в августе 41-го. Получил задание установить местонахождение противника. Наших войск поблизости не было. Ночью на полуторке с разведчиками отправились в путь. С нами «искать приключения» вызвался политрук дивизиона Соловьев. Едем, как и положено было тогда, не включая света. В первой деревне спрашиваем, были ли немцы. Нет! В следующей деревне — то же самое. А в третьей немцы побывали, но ушли. Стрельбу слышали по соседству. Надо удостовериться, что соседнюю деревню занимают немцы. Не доезжая до нее, останавливаем машину. Мы с политруком и двумя разведчиками отправляемся дальше пешком. Соловьев вдруг предлагает: «Давайте разобьемся по одному, зайдем с четырех сторон и откроем пальбу. Вот немцы всполошатся!» Я, конечно, отвергаю столь «блистательную» идею. Он и не настаивает. Свернули с дороги и по полю приближаемся к задворкам. Яркая луна, мы — как на ладони. Все тихо. Вдруг выстрел и трассирующая пуля летит в нашу сторону. За ней вторая, третья. Вот она, немецкая бдительность! Из посадки, совсем рядом, ударил пулемет. Обратил внимание на необычный, металлический отзвук. Бросаемся на землю. Стрельба продолжается. Мучительно думаю, что же делать. Лежать, чего-то ожидать бессмысленно. По-пластунски уползать — далеко не уйдешь. Даю команду: открыть огонь наугад, затем врассыпную убегать. Так и сделали. Политрук, как держал в левой руке гранату, так в горячке ее и бросил. Она разорвалась совсем неподалеку. Хорошо еще, что на ней не было оборонительного чехла, который дает массу осколков. А так никто из нас не пострадал. Шок быстро проходит и мы, все еще возбужденные, посмеиваясь над своими переживаниями, направляемся к машине. Вдруг — выстрелы, крики «стой». Неужели немцы сумели устроить засаду? Нет, это наши, те кто оставался. Услышав звуки скоротечного боя, подумали, что нас захватили немцы, и на всякий случай заняли оборону. Хорошо еще, что не уехали! Потом, уже днем, когда мы вели наблюдение за этой деревней, стала понятна причина того металлического отзвука: это стрелял немецкий броневик. Видели, как он, дав пулеметную очередь, выехал из той же посадки и настиг двух наших оказавшихся там солдат. Тем не оставалось ничего другого, как поднять руки.