Эдмундо Конде - Яд для Наполеона

• Название: Яд для Наполеона
• Автор: Эдмундо Конде
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-067205-9; 978-5-271-26027-8; 978-5-4215-1224-0

Всесильный министр полиции Франции ищет участников готовящегося покушения на Императора, в дело идут шантаж, подкуп, агентурные связи и любовное письмо Наполеона, из которого следует, что возможный убийца Императора — его внебрачный сын. Действие романа разворачивается в светских салонах и борделях Парижа, на плантации и в хижине колдуньи в Новом Орлеане и, наконец, на острове Святой Елены, где события неумолимо катятся к роковой развязке.

---

Хотя до бури дело и не дошло, штормило изрядно. Мне казалось, пол и стены рушатся на меня, и моя каюта проваливается в тартарары. Да поможет нам Бог, если на своем пути мы столкнемся с чем-то действительно серьезным. Не скрою, меня одолела морская болезнь с самыми отвратительными ее проявлениями. Обессиленный, я валялся пластом на койке, и Виктор впервые за все время плавания обратился ко мне и предложил выпить лекарство. С трудом проглотив какое-то пойло, я почти мгновенно, как по волшебству, перестал испытывать рвотные позывы и вскоре уснул.

…-й день плавания.

Вчера вечером, впервые за время плавания я отведал еды, достойной этого названия. Это было жаркое из куропатки с картофелем, сдобренное бутылкой «Кло-де-Вужо». По словам капитана, вину двадцать восемь лет, и оно по карману лишь миллионерам и капитанам дальнего плавания. Я, конечно, промолчал. В Париже не обязательно быть миллионером (а тем более — капитаном корабля), чтобы попивать в свое удовольствие «Кло-де-Вужо».

Праздник желудка состоялся за ужином в офицерской кают-компании, на который капитан пригласил Виктора, юношу и меня. В конце-то концов, мы ведь единственные пассажиры на борту.

Кают-компания — просторное помещение в средней части корпуса корабля. Днем освещается через палубный иллюминатор, по вечерам — медной лампой, подвешенной над массивным столом. По стенам — привинченные к полу полукресла с плюшевой обивкой, шкафы. Сюда же выходят двери кают всего офицерского состава.

Капитану лет сорок пять. Это человек мощного телосложения, с волосатой грудью, дубленой смуглой кожей, маленькими глазками и очень густыми, уже седеющими бровями. У него на лице имеется физический изъян — перекошенный, как в гримасе, рот, но губы — влажные, чувственные. За столом — в первый и единственный раз — я увидел его без головного убора: обычно он всегда в сдвинутом набекрень берете. Невероятно, о чем бы ни заходила речь, капитан всему знает цену и называет ее в разговоре. О Франции говорит как о любовнице, по которой скучает в разлуке.

Помощник капитана — неприятный тип, скользкий и изворотливый как пресмыкающееся.

Мои впечатления о соседях по каюте становятся все более благоприятными. Тому способствовал, в частности, и ужин, протекавший без заслуживающих упоминания протокольных церемоний. Нет необходимости добавлять, что намерения капитана, как я полагаю, были самыми что ни на есть добросердечными. Но случилось так, что уже к концу ужина помощник капитана неодобрительно высказался о неграх. «Эти уроды годятся только на то, чтобы их кнутом пороть», — произнес он. В ответ мой юный сосед по каюте с серьезностью, несвойственной его годам, возразил, что среди негров в пропорциональном отношении не так много уродов, как среди белых. После его слов повисло напряженное молчание. Однако капитан быстро нашелся и, положив юноше руку на плечо, сказал:

— Я с тобой полностью согласен, молодой человек. Полностью.

А помощник капитана опустил голову.

…-й день плавания.

Азорские острова — первый заход нашего корабля. Адовы муки. Из-за расстройства желудка все утро валяюсь в каюте. Отвратительнейшая еда. Чтобы остаться в живых, надо садиться на диету. Поститься и голодать. На Азорах мы стоим всего несколько часов. Пополнение запасов, а может, и еще что-нибудь. Если немного очухаюсь, намереваюсь выбраться на палубу — размять ноги, подышать воздухом, так сказать, цивилизации. Пришел мой юный спутник. Говорит, мне нечего беспокоиться, дескать, он даст мне что-то, что облегчит мои страдания. Как это возможно — не иметь имени? Кто они, с кем я разделяю каюту? Два чародея?..

…-й день плавания.

Мы держим курс на Мартинику, где будет вторая и последняя остановка.

Несколько дней я не делал записей в своем судовом журнале. Когда это случилось? Кажется, позавчера. Из моего дальнейшего рассказа будет видно, что корабль в плавании — идеальное место для развития драматических событий.

Здесь есть юнга по имени Сохо — чернокожий паренек, дитя Нового света, кажется, собственность капитана. Большинство офицерского состава и члены команды не скрывают своего пренебрежительного отношения к черной расе. Уже смеркалось. Был красивый кровавый закат, становилось прохладнее. Юноша без имени и я вели беседу за пинтой грога, поглотив свой корабельный рацион.

— Вы мне позволите задать вам нескромный вопрос? — спросил я.

— Задавайте.

— Что такой молодой человек, как вы, собирается искать по другую сторону океана?

— Мое имя.

— Ваше имя? Однако! Но вы же сказали, что у вас его и не было никогда.

— Это правда. Я никогда не знал своих родителей.

— Извините, я видимо ошибочно предположил, что вы с Виктором…

— Виктор мне как отец, но на самом деле он мой друг и наставник.

— В одном только Париже у множества людей сходная проблема. Но это не побуждает их плыть на край света. Я и сам такой. Честно говоря, я тоже не знал своих родителей.

— Они рано умерли? — спросил юноша, чрезвычайно взволнованный.

— О нет, ничего подобного. Они — селяне, и, как мне представляется, им стало невозможно прокормить еще одного, шестого по счету отпрыска. Меня продали в Париж мещанской супружеской паре, которая всеми силами пыталась вырастить из меня обывателя. Естественно, им это не удалось. Примерно в вашем возрасте я ушел из дома… или меня выгнали, это как посмотреть.

— Понимаю, — сказал он, опуская голову.

— Думаю, не совсем, а потому выскажусь яснее. Я не понимаю родителей, которые осуждают сына за то, что он не такой мужчина, как все… Зато теперь я свободен и счастлив. К чему мне родители? Скажу вам больше: этот мир — куча дерьма и ни от кого, а уж тем более от кровных родственников не стоит ждать ничего хорошего. Но я, верно, наскучил вам своим рассказом. Теперь расскажите вы. Зачем же все-таки вы плывете за океан?

— Моя мать была выслана в Новый Орлеан.

— Ах, вот в чем дело!

— Мать хотела, чтобы я узнал правду. И я надеюсь найти ее и раскрыть тайну своего рождения.

— Но как же вы собираетесь найти свою мать, если не знаете ее?

Мой собеседник медленно извлек из выреза куртки серебряный медальон на цепочке. Открыв его, он показал мне миниатюрный портрет — романтический образ молодой женщины.

— Это портрет моей матери, — сказал он.

Но именно в тот момент, когда наша беседа стала столь доверительной, откуда-то с кормы послышались крики. Мы бегом бросились туда, и прежде чем я успел принять решение, сообразное обстоятельствам (весьма туманным, кстати говоря), юноша без колебаний нырнул в океанскую пучину. Я крикнул рулевому, чтобы тот развернул корабль. Одновременно послышался пронзительный крик:

— Человек за бортом!

Когда юноше помогли подняться на палубу, он держал в руках еле живого юнгу Сохо.

Одним из первых на месте происшествия оказался помощник капитана, который был не на шутку раздосадован, когда узнал, что судно сошло с курса из-за подобной ерунды. Совершенно безосновательно, но категорично он заявил, что юнга, верно, был пьян и свалился в воду. Помощник; сменил тон, лишь когда пришел капитан и начал задавать ему вопросы, причем в весьма резкой форме. Как раз в тот миг, привлеченный необычной для вечернего часа суматохой, появился Виктор, с развевающейся по ветру гривой и вечно рассеянным выражением лица. Раздвигая столпившихся моряков, он пробрался к моему новому другу и встал рядом с ним.

— Он не пьян, — с твердой уверенностью сказал юноша, заступаясь за юнгу, — но страшно испуган.

— Капитан, — подключился к разговору Виктор, — предоставьте нам заняться юнгой. Гарантирую, через пару дней он будет в отличном состоянии. Я — медик и отвечаю за свои слова.

Капитан тут же ответил согласием.

В связи с этим вот уже две ночи у нас в каюте, на койке юноши без имени, спит маленький гаитянин Сохо. Нам он признался, что за борт его кто-то сбросил.

…-й день плавания.

Свежий ветер, как выражаются моряки, наполняет наши паруса, подгоняя корабль все ближе к берегам Мартиники, куда мы на днях должны прибыть.

Юнга повсюду неотступно следует за моим юным другом, рискуя получить взбучку за пренебрежение своими обязанностями, но его присутствие не могло помешать нам продолжить прерванный разговор.

— Не в моих правилах проявлять излишний интерес к ближнему, — промолвил я, чтобы завязать беседу. — Полагаю, человек должен заботиться в большей мере о себе самом, думать о собственном счастье.

— А вам не кажется, что нас стало очень много? Что ближний настолько приблизился к нам, что мы просто не можем не проявлять к нему интереса?

— Весьма любопытное наблюдение. Вскоре население планеты достигнет миллиарда. Это же стихийное бедствие! Жить станет так же невыносимо тесно, как на этой посудине, где мы проводим день за днем, как заключенные в тюрьме.