Эдмундо Конде - Яд для Наполеона

• Название: Яд для Наполеона
• Автор: Эдмундо Конде
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-067205-9; 978-5-271-26027-8; 978-5-4215-1224-0

Всесильный министр полиции Франции ищет участников готовящегося покушения на Императора, в дело идут шантаж, подкуп, агентурные связи и любовное письмо Наполеона, из которого следует, что возможный убийца Императора — его внебрачный сын. Действие романа разворачивается в светских салонах и борделях Парижа, на плантации и в хижине колдуньи в Новом Орлеане и, наконец, на острове Святой Елены, где события неумолимо катятся к роковой развязке.

---

— Да нет же! Отстань! — из последних сил отбивалась женщина.

Снизу ей грозил кулаком проходимец с физиономией альфонса. Хотя стенка была приличной высоты, забраться на нее не представляло особой сложности. Однако этот тип не утруждал себя такими подвигами и безуспешно пытался ухватить женщину за ногу и сдернуть на землю.

— Мими! Слезай! Кому говорят, спускайся немедленно! Если не слезешь, пеняй на себя — будет гораздо хуже. Никто, слышишь, никто не спасет тебя от славной взбучки!

Жюльен, заложив руки за спину, подошел ближе, и черты его лица непроизвольно смягчились.

— Мсье, предлагаю вам отказаться от своих намерений, — обратился он к субъекту, который даже не заметил его приближения. — Начиная с этого момента, у мадмуазель найдется защитник.

И бросил к ногам сутенера несколько монет, которые тот поспешно подобрал.

— Этого недостаточно! С вас причитается гораздо больше! Эта кошелка обязана мне жизнью, но еще не отработала сполна!

Выражение лица Жюльена обрело прежнюю суровость. Он вплотную придвинулся к вымогателю, который тут же заверещал:

— Мсье, поверьте, она вам не понравится. Эта сучка уже старая и больная и ничего не может делать как следует!

Жюльен, проведя сверху вниз указательным пальцем по ребрам наглеца, доверительным тоном сообщил:

— Слушай меня. Убирайся подобру-поздорову, и поскорее. Или ты пойдешь жаловаться на меня в полицию?

Не то чтобы Жюльен хотел его напугать. Он просто пытался взять себя в руки, чтобы не дать выплеснуться своим презрению и злобе.

Нахлобучив поглубже головной убор, мерзкий субъект, провожаемый тяжелым взглядом Жюльена, поспешил последовать куда ему было указано.

— Мими, теперь можешь смело слезать! Его уже нет. И думаю, впредь он тебе докучать не будет.

— Кто вы такой? Как ваше имя? Я… я вас знаю? — Хотя сутенера уже и след простыл, Мими все еще колебалась.

— Конечно знаешь! Мальчишкой ты учила меня играть в покер. Мы тогда жили в доме мадам Бастид. Помнишь Пьера, Мими? Что с ним? Известно ли тебе что-нибудь об Аннетте, Камилле? Как мой гнедой жеребец?

Мими, стыдливо подобрав нижние юбки, устремила на Жюльена зрячий глаз, и с уст ее сорвался протяжный, жалобный стон. Затем, повернувшись к нему спиной, она начала спускаться со стены. Жюльену показалось, что она шепчет молитву, но в действительности то были слова: «Милый мальчик, да благословит тебя Господь. Где же ты пропадал так долго?..» Когда до земли оставалось совсем немного, Мими изменили силы, и она без чувств упала прямо на руки Жюльену.

Он остановил первый же проезжавший мимо фиакр и привез Мими домой. Она никак не могла поверить, что вся эта роскошь принадлежит ее «маленькому безымянному другу». Жюльен пригласил к Мими хорошего доктора, и тот занялся исцелением недугов бедной женщины с вниманием, какого не всегда удостаиваются и именитые пациенты. Жюльен требовал от всех беспрекословно и точно исполнять любую прихоть Мими, но их у нее почти и не было, за исключением одной — она приходила в безумный восторг от каждого из многочисленных нарядов Сары. Жюльен любил проводить время с Мими, и иногда задремывал под ее рассказы о давно минувших, незапамятных временах.

Мими поведала Жюльену все, что знала об Аннетте, Камилле и кучере Пьере, хотя знала она не очень много: каждый из них, когда полиция закрыла бордель, пошел своим путем, и вместе судьба их больше не сводила. После трагедии, по словам Мими, Аннетте и Камилле как-то удалось устроиться в хорошие дома. Старина Пьер вернулся к брату в деревню. А несколько лет назад одна из барышень — помните Агату? — рассказала, что он умер от старости.

— Умер… — прошептал Жюльен.

— Мы все тебя любили, — сказала Мими, нежно проведя кончиками пальцев по лбу и щеке Жюльена. — Ты рос у нас на глазах. И когда случилось то, что случилось, и ты пустился в бега, мы молили Бога, чтобы тебя не поймали. В дом нагрянула полиция, они перевернули все вверх дном в будуаре и… закрыли дело. А мы… ни кто из нас так больше ничего и не услышал о тебе.

— Мими, дорогая! Отныне ты будешь всегда жить у меня, — сменил тему Жюльен.

И Мими, неутешная Мими-Печальница почувствовала, как от наворачивающихся слез у нее зачесались глаза.

Как и планировалось, за несколько дней до намеченной даты на условленный адрес и на имя подставного получателя пришла посылка. Жюльен с Сарой немедленно выехали в Вернон — небольшой городок, расположенный в восьмидесяти километрах на запад от Парижа. Жюльен ни под каким предлогом не хотел даже ненадолго оставлять ее одну, но в этот раз Сара сама вызвалась ехать с ним. Отъезд сопровождался принятием сложных мер безопасности, призванных сбить со следа увязавшихся за ними шпионов.

Они намеревались вернуться в столицу в тот же день к ночи, но на полпути, а точнее — приблизительно в тридцати километрах от Вернона у экипажа сломалась задняя ось. И хотя кучер сделал все от него зависящее, чтобы побыстрее устранить поломку, им пришлось остановиться на ночевку. Постоялый двор, где это произошло, назывался более чем странно — «Разочарование».

Доска с необычным названием висела на двух старых цепях, которые поскрипывали и постанывали при каждом дуновении ветра. Но ничто другое не нарушало покоя в этом тихом пристанище, где, казалось, даже время замедляло свой бег. Внизу, в помещении, потолок которого покоился аж на двух поперечных балках, стояла дюжина квадратных столов. За столами сидели жители близлежащей деревни, пришедшие пропустить в кругу друзей стаканчик вина. В глубине виднелась лестница на верхний этаж. В воздухе пряно пахло табаком, царила атмосфера чинного и благопристойного сельского досуга. Сидевшие у стойки завсегдатаи вели неторопливую беседу. Древний дед, опершись подбородком на рукоять сучковатой палки, мирно дремал над недопитой кружкой, а его сосед помоложе что-то тщетно ему доказывал, и было очевидно, что он тоже вскоре где-нибудь прикорнет.

Появление в общем зале постоялого двора «Разочарование» пары незнакомцев лишь на миг нарушило привычное течение вечера. Глаза присутствующих обратились на них. Войдя, Жюльен быстрым взглядом обвел помещение, а Сара накинула на голову капюшон. За стойкой о чем-то с жаром толковали два разгоряченных гарсона. Обоим было лет по тридцать или около того, и оба были сухощавы как индийские йоги. Один, ростом пониже, с зачесанными назад напомаженными волосами и серьгой в левом ухе; второй — повыше, с бородкой и лихими усами, ни дать ни взять — королевский мушкетер. На стене, аккурат над ними, на доске в форме геральдического щита, обтянутой красным бархатом, поблескивали клинками Две шпаги. Вдруг тот, что смахивал на мушкетера, схватил полотенце, перекинутое у него через плечо, и утер им — в самом прямом смысле — другого, с серьгой.

— Ну, это уже переходит все границы, Батист! — воскликнул тот возмущенно и, вырвав из рук обидчика полотенце, швырнул на пол, точно бросил перчатку. — Теперь мы должны решить вопрос, как подобает мужчинам. Мадмуазель Барро! Нам срочно требуются шпаги!

— Пошли на улицу, Жером! — поглаживая бородку, согласился Батист.

Мадмуазель Барро, хозяйка постоялого двора, находилась на другом конце стойки и разговаривала с пожилым кюре, на которого была подозрительно похожа, хотя священнослужитель и весил килограммов на пятьдесят больше, чем она. Увенчанный копной белых волос падре восседал на высоком табурете. Услышав перепалку, он возвел очи горе и молитвенно простер длани над чашей значительно большего, нежели у других, размера, в которой пенился живительный эликсир. Мадмуазель Барро, тонюсенькая как камышинка, с пучочком на макушке, встрепенулась, словно внутри у нее распрямилась пружина, деловито засучила рукава и легкой поступью устремилась к щиту с оружием. Весь постоялый двор мгновенно оживился.

Посетители повскакали с мест. Многие принялись хлопать в ладоши. Дело начинало походить на ярмарочный балаган. Улюлюканье и возгласы «ура!» пробудили дремавшего деда. Потянувшись и точно стряхнув с себя годы, он отбросил клюку, отодвинул в сторону кружку с пивом, затем с прытью, какой позавидовали бы и многие молодые, перемахнул через стойку и, опьяненный предвкушением схватки, обеими руками сорвал со стены шпаги, прежде чем к ним приблизилась хозяйка заведения. Изрядно набравшийся селянин не упустил возможности выпить за боевого деда и за победу…

Застыв на месте, Сара и Жюльен с удивлением наблюдали за развитием событий.

Они и глазом не успели моргнуть, как все заторопились к выходу. Впереди шествовали дуэлянты, следом — высоко подняв шпаги, дед, за ним решительным шагом выступала хозяйка с выражением ликования на лице, а потом и остальные. Остался лишь кюре, который, поднявшись, не спеша направился к чете приезжих.

— Вы не намерены воспрепятствовать этому, отче? — спросил его Жюльен, когда священник подошел.