Майкл Муркок - Город в осенних звездах

• Название: Город в осенних звездах
• Автор: Майкл Муркок
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7906-0033-6

Продолжение истории семьи фон Бек, повествующее о дальнейших сношениях их с Люцифером, Князем Тьмы, и о лекарстве от болей мира. Хроника вторая, в которой представлена исповедь Манфреда фон Бека, капитана кавалерии революционной армии Вашингтона; депутата республиканского конвента во Франции; а также первого секретаря посольства Саксонии при дворе русской императрицы Екатерины. Означенная исповедь посвящена большей частью описанию Странных Событий, случившихся в городе Майренбурге зимою года 1794.

Переведена, отредактирована и подготовлена к печати Майклом Муркоком.

Роман о Манфреде фон Беке, который бежит из Парижа времен французской революции, попадает в город Майренбург, где и участвует в событиях, связаных с Граалем. Книга написана в стиле плутовского романа, что весьма нетрадиционно для Муркока. Одна из лучших книг Муркока, несмотря на достаточно тяжелый язык.

БОЛЬ МИРА II

---

— Во имя любви Господней! — проквакал он. — Подождите, мадам, дайте мне умереть спокойно!

Но вот фон Бреснворт затих — не умер, а впал в беспамятство, которое предохранило его от агонии. Либусса — умело и ловко — принялась перезаряжать пистолет.

Еще один мощный Бум!

— Пли! — прокричал Рыжий О'Дауд. Из каждой щели раздалось по выстрелу, и толпа отступила назад, продырявленная, окровавленная, но все еще заходящаяся пронзительным визгом. В жизни не видел я ничего подобного, даже среди индейцев обеих Америк, которые перед битвой жевали какой–то корень, после чего не сознавали уже ни боли, ни страха, ни даже смерти.

Еще один залп. Еще больше народу повалилось на мостовую возле кормушек для лошадей. А потом — с другой стороны улицы — тоже раздались мушкетные выстрелы. Упало еще несколько человек. Толпа развернулась и устремилась к источнику этого нового раздражения — навстречу второй волне свинца, что сбила ее наземь. Если так пойдет и дальше, подумал я, то мы с ними расправимся без труда. Монсорбье был идиотом, если считал, что он может чего–то добиться подобной атакой. Эти люди были даже невооружены, если не считать несколько мясницких ножей, крюков и дубин.

— Пли! — осклабившись, прокричал О'Дауд. — Старого солдата так просто не проведешь, сударь, — объявил он мне и хохотнул. — Я двадцать лет только этим и занимался, так что я уж успел узнать слабости своей обороны и преодолел их все. Они, разумеется, полезут на крышу… но это так, отвлекающий маневр. И у меня есть, чем их встретить, когда они заберутся наверх!

Снова громыхнули мушкеты, и сраженные паразиты повалились на мостовую. Вскоре сверху до нас донеслись ужасные вопли. Поодиночке и парами, потом–по трое и по четверо вниз на улицу падали вопящие фигуры, охваченные огнем. Рыжий О'Дауд глядел на них с выражением самого глубокого удовлетворения, примерно так же, как мастер–ремесленник мог бы смотреть на законченную работу.

Но тут раздался еще один звук, на этот раз — снизу. Рыжий О'Дауд оставался невозмутимым. Клостергейм поглядел себе под ноги, на бледном лице его появилось теперь хитрое выражение. Неужели им удалось как–то пробраться внутрь? Здесь, быть может, имелись подземные ходы?

— Сточные канавы, сударь, — проговорил О'Дауд, словно прочтя мои мысли. — Целый лабиринт. Как раз под нами они пересекаются. Из–за нашего родника, я так думаю. Стало быть, они решили ударить оттуда. Честно признаюсь, я удивлен, что им хватило ума зайти так далеко. Это ж сколько у них народу!

— Вы поставили там людей?

— Не людей, сударь. Нет! — Он подмигнул мне и вновь уставился в окно. Поджав губы, он поглаживал свою огненно–рыжую бороду и едва ли не улыбался, глядя, как трупы валились на площади друг на друга, а сверху на них падали горящие фигуры, бешено размахивающие руками. Это было ужасно. Настоящая бойня. Кровавая баня. Но в том виноваты не мы, а они. Они сами все это затеяли. О'Дауд вздохнул. — Это мне напоминает Каллодин, сударь. Вы там бывали?

— Я, сударь, не так еще стар. Это же было в сорок пятом. И мне что–то не верится, что вы сами были свидетелем этой битвы!

— Батюшка мне про нее рассказывал. Его брат сражался на стороне Стюартов, полагая, что сражается на стороне католиков. Он был с красавчиком принцем Карлом в тот день, когда уничтожили всех этих бедных мальчиков. В отличие от них он не бросался на ружья. Какой был в этом прок, говорил он потом. Карл был пьян: в полной отключке. Он даже смотрел не на поле сражения, а в прямо противоположную сторону. То и дело сползал с седла, приходилось его поддерживать. Парик нахлобучил криво. Ручонки тянулись к фляге с бренди, что была вделана в рукоять шпаги. Ну, в общем, сударь, мой дядя вернулся в Кинсейл. Говорил, лучше уж голодать, чем быть срезанным, как кукуруза. — О'Дауд непринужденно болтал, словно дом его не осаждала толпа безумцев и он сидел сейчас у себя за стойкой и расслаблялся с кувшинчиком эля. Но вдруг он умолк и, вскинув голову, насторожился.

Было заметно, что он занервничал.

— Они не могут подняться так быстро. Григорьев, — крикнул он через зал, — возьми троих и проверьте подвалы!

С мушкетом в руке украинец бросился исполнять распоряжение.

Либусса, небрежно нацелив свой пистолет на Клостергейма — бывший наш союзник уселся теперь на скамью и потягивал портвейн, — подошла ко мне.

— Что происходит там внизу? — спросила она.

— Нас, сударь, пытаются атаковать со стороны сточных канав, — отозвался О'Дауд, который продолжал полагать ее юношей. — Я как раз говорил герру фон Беку… все почему–то считают, что там у меня нет никакой защиты. Но защита–то есть. Да еще какая!

Под непрерывным мушкетным огнем натиск снаружи теперь поутих. Еще несколько горящих тел свалилось с крыши на тех, что внизу. Штурм явно сходил на нет.

А потом в зал вернулся Григорьев с диким от изумления лицом.

— Они прорвались в подвал! Вот–вот снесут стену!

— Быть не может! — воскликнул Рыжий О'Дауд. — Это надо же быть таким идиотом! Да я просто дубина самодовольная. Вот что губит хороших людей и империи — самодовольство! — Он бросился к лестнице в подвал, а я побежал следом за ним. Но он опередил меня на несколько добрых ярдов, и когда я только добрался до верхней ступени, он уже возвращался назад с лицом мрачным и бледным в желтых отсветах факела.

— Отправьте половину людей ко мне, — выкрикнул он, развернувшись, чтобы снова спуститься вниз.

— Что, так плохо? — спросил я.

— Хуже, сударь, и быть не может. Они убили или, может быть, опоили какой–то отравой мою рыбину.

У меня уже не было времени, чтобы выспрашивать, что это за рыбина. Либо то была некая кличка, либо — слово из незнакомого мне жаргона. Откуда–то из глубины подвала доносились безумные вопли, выстрелы, снова — крики, скрежет металла о металл. Люди О'Дауда, точные и исполнительные, как гессенские наемники, бросились вниз по лестнице. Он направил их вперед. Я отошел, чтобы им не мешать, и направился вверх.

— Схожу за саблей.

Когда я поднялся, Либусса ждала меня у входа в подвал.

— Я принесу тебе саблю, — сказал я ей. — У меня две.

Я бегом поднялся на галерею, где головорезы О'Дауда кричали тем, кто внизу, чтобы им несли еще пороху и картечи. Девицы–разносчицы подтаскивали им боеприпасы с той же готовностью, с какой подают они эль, Я вошел в нашу комнату и извлек из чулана подарок Люцифера. Рукоять меча теперь стала тусклой, и орла не было видно (похоже, у нее есть свои периоды, у этой рубиновой рукояти), но она все же слегка пульсировала дымным светом. Взял я и саблю — для Либуссы — и спустился вниз. Клостергейм во все глаза уставился на меня. Обычно он вообще ничего не ел, но сейчас он с большим удовольствием уплетал свиные ребрышки, словно бы для возбуждения аппетита ему было потребно немалое количество умирающих вокруг обеденного стола. Велико было мое искушение сразить его на месте. Он почувствовал мою ненависть. И рассмеялся.

Но пронзительный крик заглушил его смех.

Толпа снаружи рванулась к окну у передней двери. Глотки раскрылись в едином вопле. С полдюжины мерзких созданий разом бросились вперед и раскололи стекло, едва не ворвавшись в таверну. Люди О'Дауда встретили их массированным огнем. Волна гнусных тел откатилась назад. Разбитое окно тут же закрыли плотными ставнями. Во вновь воцарившейся тишине продолжал звучать смех Клостергейма.

Я со всех ног ринулся вниз, в подвал. В зловоние пороха и сточных канав, в гарь от масляных факелов, в кислый запах хмельной закваски и вина. Во тьме впереди разглядел я мерцание света, вспышки искр от кремневых ружей. Из мрака навстречу мне выступила Либусса, и я протянул ей саблю.

— Даже не знаю, за чем явился сюда Монсорбье: за Граалем или за нами.

— И за нами, и за Граалем. Это вне всяких сомнений. Все должно слиться воедино. И ему нужно еще завладеть тинктурой. Хотя не исключена возможность, что у него есть и свой концентрат. Или если не у него, так у той девицы. Но без Чаши тинктура вообще бесполезна. Меч… — она покосилась на мой клинок, — придает дополнительную силу. Если Ритуал совершается точно, то можно достигнуть наивысшей ступени. Вот почему я горю нетерпением! Фон Бек, я не готова впустить Монсорбье… в надежде на то, что он приведет нас к Граалю. Или, может, подвергнем пыткам Клостергейма?

— Сомневаюсь, что это вообще возможно, — возразил я, — пытать Клостергейма. К тому же вряд ли он знает больше, чем мы.

Мимо промчался Рыжий О'Дауд, на ходу изрыгая проклятия.

— Где моя чертова рыбина?

Мушкетеры его отступили на пару ярдов. Они продолжали стрелять, но теперь на огонь их отвечали огнем. Похоже, здесь собрались все люди Монсорбье. Он бросил на этот прорыв самые отборные силы, и, похоже, сие принесло плоды. Люди О'Дауда падали, сраженные. По одному или по два за раз. Но, если так пойдет и дальше, скоро их будет уже слишком мало для того, чтобы удержать таверну.