Алексей Маслов - Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз

• Название: Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз
• Автор: Алексей Маслов
• Издательство: "Алетейа", Культурный центр "Новый Акрополь"
• Жанр: Культурология
• Год: 2006
• ISBN: 5-98639-024-5 («Алетейа»); 5-901650-18-2 («Культурный центр "Новый Акрополь"»)

Книга известного российского востоковеда профессора А.А. Маслова рассказывает об инициациях и мистериях традиционного Китая, связанных с культами бессмертных, путешествиями в загробный мир, погребальными ритуалами и формированием особого духовного климата, где самое обыденное и мирское оказывается возвышенно-священным и наиболее значимым. Особую роль здесь играют магические перевоплощения медиумов и магов в полудухов-полулюдей, культ драконов, змей и птиц. Многие философские учения, такие как конфуцианство и даосизм, представляли собой развитие этих мистериальных учений и откровений древних мистиков.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

* * *

Алексей Александрович Маслов — историк-востоковед, академик РАЕН, профессор, доктор исторических наук, заведующий кафедрой всеобщей истории Российского университета дружбы народов, приглашенный профессор ряда американских и европейских университетов. Выпускник ИСАА при МГУ, долгое время работал в Институте Дальнего Востока РАН, более десяти лет обучался в Китае в буддийских и даосских общинах. Специалист по духовной культуре и истории стран Восточной Азии, мистическим культам Китая. Автор более десятка книг и многочисленных статей.

---

Впрочем, взгляды группы Эллиота-Смита, активно отстаивавшей эту версию, в известной мере повторяли значительно более ранние, хотя и несколько умозрительные построения, относящиеся к середине XVIII в. и связанные со спорами об истоках китайской цивилизации. Следует заметить, что к тому времени еще не были обнаружены ключевые археологические находки, коренным образом изменившие наши представления об истоках культуры Восточной Азии. Многие артефакты, которые были извлечены из земли китайскими учеными, либо были не известны западной науке, либо описывались столь «ненаучным» по европейским меркам способом, что в расчет не принимались. В связи с этим в западной науке возобладала теория «заимствования культуры», или цивилизационной миграции: вся китайская цивилизация являет собой результат заимствования основных форм материальной и духовной культуры из других, более развитых в ту эпоху районов земного шара, например из Египта или Месопотамии.

Китайской традиции упорно отказывали в праве на самостоятельность. Ее истоки искали в Египте, шумеро-аккадской культуре, видели прямые заимствования из античной и доантичной Греции, проводили прямые параллели с крито-микенскими находками. Даже сегодня можно встретить предположения, что культура китайских магов пошла из Персии. Своеобразие китайской культуры не замечалось, очарование цивилизациями древнего Египта и Месопотамии, в которых видели исток западной культуры вообще, было столь сильно, что для Китая просто не оставалось места в заранее сложившийся схеме мироустройства.

В XVII–XVIII вв. для западных схоластов и ученых именно египетская культура представлялась наиболее древней, от нее тянулись нити практически ко всем другим мировым цивилизациям даже тогда, когда такие связи были далеко не очевидны. И именно Египет в представлениях европейских ученых стал своеобразной страной-донором для китайской культуры. Вероятно, одним из первых сформулировал эту мысль немецкий иезуитский миссионер Атанасиус Кирхер (1602–1680) в своем труде «Oedipus Egyptiacus» («Египетский Эдип»), вышедшем в Риме в 1654 г., а затем развил ее в одном из первых обширных трудов по истории китайской культуры «Иллюстрированное собрание священных и мирских китайских памятников» («China Monumentis qua Sacris qua Profanis Illustrata»), появившемся в Амстердаме в 1667 г. По мнению Кирхера, которое было поддержано десятками ученых-богословов, цивилизация в долине Хуанхэ стала результатом культурной и, возможно, демографической миграции из долины Нила.

Свой анализ Кирхер построил на сравнительном анализе китайских и египетских иероглифов, сочтя их близкими по структуре и по логике воплощения (с последним трудно спорить, поскольку и те, и другие являются идеограммами и пиктограммами). Китайцы были потомками древних хамитских племен, некогда переселившихся в Китай. Исходя из этой концепции Китай оказался как бы «встроен» в мировую цивилизацию, его загадочное происхождение и разительная непохожесть на другие культуры оказалась поставлена в рамки вполне привычного представления о дисперсии цивилизации из единого центра, которого придерживались в ту эпоху европейские схоласты. В распространении этой идеи немалую роль сыграли иезуитские миссионеры, устремившиеся в Китай в поисках прямых доказательств вторичности китайской культуры; среди них, в частности, прославился Р. Кибо, посетивший Пекин в середине XVIII в.

Впрочем, далеко не все были согласны с такой интерпретаций возникновения китайской цивилизации. Так, французский синолог Н. Фрере в 1718 г. подвергает разгромной критике теорию А. Кирхера о Китае как отголоске египетской цивилизации, однако привлекательность идеи о едином центре мировой культуры была столько велика, что концепция «египетской колонии», а позже и «вавилонской миграции» на долгое время завладела умами исследователей.

Для Кирхера, равно как и для его последователей, Китай существовал как нечто вторичное, как искаженное эхо великих цивилизаций, в конце концов породивших и западную мистику, и западную культуру вообще. Известный французский синолог Жозеф де Гинь делает вывод о том, что не только китайская культура является заимствованием египетской, но и сам Китай некогда являлся «колонией Египта». Его нашумевшая книга «Воспоминания, в которых доказывается, что китайцы были египетской колонией» (1760) представляла собой ловкую интерпретацию известных фактов, даже указывала сравнительно точную дату «колонизации» Китая. Это произошло в 1122 г., на третий год царствования правителя У-ди династии Чжоу, что выводилось из реконструкции некоторых египетских и китайских текстов2.

Илл. 13. Трое мужчин некитайского типа, возможно народности дянь, укрощают буйвола. V–III вв. до н. э. Провинция Юньнань. Подобные изображения давали основания для рассуждений о некитайском населении в древности

«Вавилонская миграция»

Самое главное, что, возможно, смущало умы исследователей, — чрезвычайно высокий уровень духовных знаний, с которым европейские путешественники столкнулись на просторах Поднебесной. Их возникновение казалось просто необъяснимым, в том числе и веры в духов, культа предков, медицинских знаний, даосской алхимии и многого другого. Поэтому рождались все новые и новые версии происхождения знаний древних китайцев. Еще одна попытка обнаружить исток китайской традиции в цивилизации древней Месопотамии была предпринята в теории, получившей название «Вавилонская миграция».

Речь шла о том, что все сакральные знания древних китайцев, а также материальная культура вышли из Месопотамии. В 1882 г. Терьен де Лакупери (1842–1894), работавший тогда в Лондонском университете, один из пионеров изучения «И цзина», высказал неожиданное предположение, что знаменитый «Канон перемен» имеет своим истоком некие вавилонские писания, а в месопотамских текстах можно обнаружить основные построения китайского гадательного канона. Идея о генетической связи вавилонской и китайской цивилизаций показалась де Лакупери столь перспективной, что он решил вывести всю китайскую традицию из «Вавилонской миграции». Его фундаментальный труд, характерно озаглавленный «Западные истоки ранней китайской цивилизации», обыгрывал концепцию миграции народности Бак, населявшей Вавилон, в Китай. Даже китайское понятие «баысми» — «простолюдины» (дословно «белые», т. е. обычные люди) якобы тяготеет к самоназванию Баков3. Столь необычную трактовку зарождения китайской цивилизации подхватили многие видные ученые, что во многом объяснялось тем, что уровень исследований того времени не позволял обнаружить автохтонность китайской традиции. Параллели и «похожести» воспринимались как заимствования, причем центром собственно древней культуры выступал либо конкретно город Вавилон, либо вся шумерская культура.4

Вся легендарная история Китая, в том числе и агиография первоправителей страны, по мнению сторонников «Вавилонской миграции», представляет на самом деле не что иное, как переписанную и адаптированную под китайский менталитет историю Месопотамии. Для этого трансформации подверглись и имена месопотамских правителей, так Саргон превратился в одного из наиболее почитаемых персонажей ранней китайской традиции, основателя земледелия Шэньнуна («Священный земледелец»), а Кудур-Накхунте выступил под именем знаменитого Хуан-ди («Желтого императора»), легендарного прародителя китайского народа, также известного под именем Юсюнши.

Многие разночтения объяснялись к тому же и ошибочностью датировок, что позволяло представить китайскую культуру как сравнительно более позднюю относительно цивилизаций Передней Азии. Так, когда в 1921 г. шведский археолог Йохан Андерсон (1874–1960) впервые обнаружил на территории Китая остатки древнейшей неолитической культуры расписной керамики Яншао (пров. Хэнань, уезд Мяньчи), он датировал их 2500 лет до н. э., т. е. минимум на тысячелетие позже появления вавилонской расписной керамики. Естественно, что в этом случае он предположил прямое заимствование техники изготовления и росписи керамических и глиняных изделий из Месопотамии, благо многие рисунки действительно оказались очень близки по структуре. И. Андерсон, исследуя раннюю расписную керамику из провинций Ганьсу и Нинся эпохи неолита, предположил ее заимствованный характер, причем центр ее, как он считал, лежал за тысячи километров от Китая в районе Суз, Анау и Триполья5.

Однако более поздние исследования показали, что культура Яншао может датироваться 5000–4500 лет до н. э. и вследствие этого никак не может представлять собой результат прямой миграции культуры с Запада. Впрочем, и сам Андерсон в 40-х гг. отказался от своей теории прямого заимствования китайских росписей и керамики из Месопотамии, хотя продолжал говорить о «взаимовлиянии» в древности дальневосточных (т. е. китайских) и ближневосточных культурных форм6. Тем не менее, проблема прямых параллелей в материальной культуре остается, и очевидного ответа на этот вопрос пока не существует. Высказывались даже предположения о том, что Китай является результатом слияния греческой, южнорусской и центральноазиатской культур7.