Неизвестен Автор - Особое задание (сборник)

• Название: Особое задание (сборник)
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: История

---

- Зачем? Убьют? Беда какая!.. Революция всегда сопровождается смертями... Это дело самое обыкновенное...

Да и зачем так ценить себя?.. Это смешно... Мы делаем дело нашей партии и больше ничего...

И он делал все дела, возлагаемые на него партией, как честнейший, преданнейший революционер-боевик, коммунист. Характерен отзыв Владимира Ильича о Дзержинском, который мне пришлось слышать:

- Дзержинский не только нравится рабочим, его глубоко любят и ценят рабочие...

А кто знал Владимира Ильича, тот понимал, сколь высока была в его устах похвала товарищу, которого "глубоко любят" рабочие. Владимир Ильич относился к Дзержинскому с величайшей симпатией и предупредительностью.

* * *

Редко кому известно, что Ф. Э. Дзержинский трижды вносил предложение в Совнарком об отмене смертной казни, или, как принято теперь выражаться, применения "высшей меры наказания". Всегда Совнарком радостно шел навстречу возможности заменить этот крайний метод борьбы за достижения революции другими, более мягкими формами. Контрреволюционные, уголовные и белогвардейские организации понимали эти "отмены" или "смягчения" методов борьбы как проявления слабости Советского правительства, как кем-то "вынужденные" - вместо того, чтобы понять раз и навсегда, что обречены на поражение все попытки к выступлениям против самой народной, не на словах, а на деле самой популярной, широчайшим образом признанной народными массами власти.

В. Менжинский

ПЕРВЫЙ ЧЕКИСТ

(Из воспоминаний о Ф. Э. Дзержинском)

Организатор ВЧК в первое бурное время, когда не было ни опыта, ни денег, ни людей, сам ходивший на обыски и аресты, лично изучавший все детали чекистского дела, столь трудного даже для старого революционера, сросшийся с ЧК, которая стала его воплощением, Дзержинский был самым строгим критиком своего детища. Равнодушно относясь к воплям буржуазии о коммунистических палачах, резко отражая пападки недостаточно революционных товарищей на ЧК, Дзержинский чрезвычайно боялся, чтобы в ней не завелась червоточина, чтобы она не стала самодовлеющим органом, чтобы не получилось отрыва от партии, наконец, чтобы ее работники не разложились, пользуясь громадными правами в обстановке гражданской войны. Он постоянно ломал и перестраивал ЧК и опять и снова пересматривал людей, структуру, приемы, больше всего боясь, чтобы в ЧК - ГПУ не завелась волокита, бумага, бездушие и рутина.

Но ЧК, прежде и больше всего орган борьбы с контрреволюцией, не может оставаться неизменной при изменившемся соотношении борющихся классов, и Дзержинский всегда первый шел на перемены как в практике, так и в организации своего детища, применяясь к любой политической обстановке, охотно отказываясь от прав, ставших ненужными или вредными, например, при переходе от военной полосы к мирной, и, наоборот, настойчиво требуя их расширения, когда это снова становилось нужным. Для него было важно одно: лишь бы новая форма организации ЧК, ее новые приемы и подходы - скажем, переход от прямых ударов к тонким изысканиям в контрреволюционной среде и наоборот - по-прежнему достигали главной цеди - разложения и разгрома контрреволюции.

Говорить о Дзержинском-чекисте - значит писать историю ВЧК - ГПУ как в обстановке гражданской войны, так и в условиях нэпа. ВЧК - ГПУ создалась и развивалась с трудом, с болью, со страшной растратой сил работников, дело было новое, трудное, тяжкое, требовавшее не только железной воли и крепких нервов, но и ясной головы, кристальной честности, гибкости неслыханной и абсолютной, беспрекословной преданности и законопослушности партии. "ЧК должна быть органом Центрального Комитета, иначе она вредна, тогда она выродится в охранку или в орган контрреволюции", - постоянно говорил Дзержинский.

При всем безграничном энтузиазме работников ЧК, большей частью рабочих, их отваге, преданности, способности жить и работать в нечеловеческих условиях - не дни и месяцы, а целые годы подряд - никогда не удалось бы построить той ВЧК - ГПУ, которую знает история первой пролетарской революции, если бы Дзержинский, при всех его качествах организатора-коммуниста, не был великим партийцем, законопослушным и скромным, для которого партийная директива была всем, и если бы он не сумел так слить дело ЧК с делом самого рабочего класса, что рабочая масса постоянно, все эти годы - ив дни побед, и в дни тревог - воспринимала чекистское дело как свое собственное, а ЧК принимала нутром как свой орган, орган пролетариата, диктатуры рабочего класса.

Безоговорочно принимая партийное руководство, Дзержинский сумел в чекистской работе опереться на рабочий класс, и контрреволюция, несмотря на технику, старые связи, деньги и помощь иностранных государств, оказалась разбитой наголову...

Но Дзержинскому с его кипучей энергией всегда было мало чекистской работы. Он знал, конечно, что, борясь с контрреволюцией, спекуляцией и с саботажем, ЧК является могучим рычагом в деле строительства социализма, но ему, как коммунисту, хотелось принимать и непосредственное участие в строительной работе, самому носить кирпичи для здания будущего коммунистического строя.

Отсюда его постоянные порывы к хозяйственной работе, его переход в НКПС, а затем в ВСНХ. Пусть об этой работе скажут те, кто видел ее вблизи, - его ближайшие сотрудники и помощники. Мы, чекисты, можем сказать только одно: мало того, что он всю ЧК - ГПУ поставил на службу хозяйственному строительству, он и на новом поприще работал по мере возможности чекистскими методами, то есть в постоянной, неразрывной связи с партией и массами, достигая при этом колоссальных успехов...

Массы знали и любили его как руководителя борьбы с контрреволюцией, как борца за восстановление хозяйства, как стойкого партийца, умершего в борьбе за единство партии. Дзержинский-человек и Дзержинский-деятель так не похож на тот казенный образ, который уже начал слагаться и заслонять живого человека, что секрет его влияния на всех, кто с ним встречался, и особенно на тех, кого он вел за собой, начинает становиться непонятной тайной. Поэтому в интересах молодежи, которая не имела счастья лично его знать, я попробую дать представление о некоторых его чертах.

Дзержинский был очень сложной натурой при всей его прямоте, стремительности и, когда нужно, беспощадности... Он действовал не только мерами репрессий, но и глубоким пониманием всех зигзагов человеческой души.

Воспитанный не только на польской, но и на русской литературе, он стал несравненным психологом и использовал это для разгрома контрреволюции. Для того чтобы работать в ВЧК, вовсе не надо быть художественной натурой, любить искусство и природу. Но если бы у Дзержинского всего этого не было, то Дзержинский, при всем его подпольном стаже, никогда бы не достиг тех вершин чекистского искусства по разложению противника, которые делали его головой выше всех его сотрудников.

По натуре это был очень милый, привлекательный человек с очень нежной, гордой и целомудренной душой. Но он никогда не позволял своим личным качествам брать верх над собой при решении того или иного дела. Наказание, как таковое, он отметал принципиально как буржуазный подход. На меры репрессии он смотрел только как на средство борьбы, причем все определялось данной политической обстановкой и перспективой дальнейшего развития революции. Одно и то же контрреволюционное деяние при одном положении СССР требовало, по его мнению, расстрела, а несколько месяцев спустя арестовать за подобное дело он считал бы ошибкой. Причем Дзержинский всегда строго следил, чтобы указания, даваемые им, не были выдуманы самостоятельно, на основании данных ЧК, а строго согласовывались с взглядами партии на текущий момент...

Дзержинский чрезвычайно чутко относился ко всякого рода жалобам на ЧК по существу. Сплошь и рядом он тратил время и силы на выяснение правильности или неправильности жалобы по делу, которое само по себе, казалось бы, не имело особенного значения.

Ошибки ЧК, которых можно было избежать при большей старательности и тщании, - вот что не давало ему покоя и делало политически важным даже незначительное дело... Он постоянно заботился о том, чтобы работники ЧК не зачерствели на своем деле. "Тот, кто стал черствым, не годится больше для работы в ЧК", - говорил он.

Дзержинский был очень бурной натурой, страстно вынашивавшей свои убеждения, невольно подавлявшей сотрудников своей личностью, своим партийным весом и своим деловым подходом. Между тем все его соратники имели чрезвычайно большой простор в своей работе. Это объясняется тем, что как крупный, талантливый организатор он придавал колоссальное значение самодеятельности работников и поэтому предпочитал заканчивать спор словами: "Делайте по-своему, но вы ответственны за результат". Зато он первый радовался всякому крупному успеху, достигнутому методом, против которого он возражал. Не многие начальники говорят своим подчиненным: