Льюис Клайв - О Нарнии

• Название: О Нарнии
• Автор: Льюис Клайв
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Я вижу, ты выросла в красивую девушку. Поздравляю. Первое стихотворение, на мой взгляд, слишком восторженно — слишком в традиции Уитмена[55] — но тут я не судья. Лучше всего «Ужель я слабая» и «Все справедливо». Значит, и ты, как я, влюблена в слова? Прекрасно! «Шелдар» — пароль. И еще — «Тинувиэль» и «Сильмарил» у Толкина. И «Торманс» у Дэвида Линдси (в «Путешествии к Арктуру»)[56]. «Нортумберленд» замечателен, но лучше всего «златые латы».

Ницше–поэт лучше Ницше–философа. Платону я бы поставил пятерки по обоим предметам.

Всего тебе самого лучшею, твой К. С. Льюис

* * *

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд 23 апреля [19]63

Дорогая Кэти,

Поздравляю, что сама ведешь дом!

Кстати, я бы гоже сказал «I got a book», по твоя учительница и я — «преподаватели английского» в разном смысле. Она учит английскому, каким он должен быть, меня интересует, каков он есть и как таким стал. Она — садовник, различающий «цветы» и «сорняки», я — ботаник, и меня занимает все растущее на земле.

С наилучшими пожеланиями, твой К. С. Льюис

* * *

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд 11 июля [19]63

Дорогая Джоан,

А ты здорово проводишь время! Стихи, по–моему, развиваются в нужную сторону. Ты еще некоторое время будешь увлекаться выдуманными словами и, вероятно, зайдешь слишком далеко, но это не страшно. Как корь. Мне кажется, у Джойса[57] они хуже, чем у Дэвида Линдси («Путешествие к Арктуру») или Э. Р. Эддисона в «Змее Уроборусе»[58]. Его «silvamoonlake» испорчено для меня написанием, из‑за которого она напоминает осточертевший рекламный лозунг «Drinkapintamilkaday». Вообще написание не менее важно, чем звучание. Как я изумился, когда кто‑то впервые мне показал, что «cellar door», написанное как Selladore, превращается в красивейшее имя собственное[59]. И наоборот, мне не нравится звучание слова «бархат» (безусловно красивое), поскольку неприятен сам материал.

Зороастризм — одна из интереснейших языческих религий. Читала ли ты о ней где- нибудь еще или только у Ницше? Очень советую покопаться в старых источниках.

Спасибо за фотографию. Надеюсь, что ты — в центре, меня бы огорчило, если бы ты оказалась Морной Глэни.

Я бы написал лучше, если бы у меня не раскалывалась голова.

Твой К. С. Льюис

* * *

Килнс 7 сен[тября 19]63

Дорогая Джоан,

Ты пишешь много такого, на что хотелось бы ответить как следует, но решительно не выходит. В прошлом июле я думал, что умираю. Сейчас я инвалид, оставил преподавательскую работу, не могу подняться па второй этаж. Брат в отъезде, мне приходится и одиночку справляться с почтой. Прости, пожалуйста, твой К. С. Льюис

* * *

[Эти последние четыре письма написаны Льюисом меньше чем за месяц до смерти, все они напечатаны на машинке, явно не без помощи Уоррена Льюиса.]

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 26 октября 1963

Дорогая Рут.

Большое спасибо за теплое письмо, мне очень приятно, что тебе понравились мои книжки. Замечательно, что ты уже здорово пишешь!

Если ты и дальше будешь любить Христа, ничего не сможет по–настоящему тебе повредить; надеюсь, так оно и будет. Я очень благодарен, что ты разгадала в нарнийских книжках «спрятанную историю». Удивительное дело, дети почти все ее видят, взрослые — практически никто.

Боюсь, что нарнийская серия пришла к концу, и, как мне ни жаль, ждать тебе больше нечего.

Благослови тебя Бог.

Искренне твой К. С. Льюис

* * *

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 29 октября 1963

Дорогая [Кэти],

Огромное спасибо за доброе; письмо от двадцать третьего числа, и очень жаль, что твое прошлое письмо до меня не дошло. Как я? Для инвалида вполне неплохо, и, хотя ноги мне практически не служат, голова осталась, и я по–прежнему могу писать.

Надеюсь, что тебе нравится работать в газете и что программа сбережений продолжится; самый лучший отдых — это тот, на который пришлось копить! С наилучшими пожеланиями, искренне твой К. С. Льюис

* * *

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 11 ноября 1963

Дорогая [Кэти],

Спасибо за письмо от пятого числа, надеюсь, что тебе понравятся «Письма Баламута» — это самая популярная из моих книг.

Прекрасно понимаю твой «ужас», но, поверь, это неотъемлемый риск писательской профессии; со мной такое случалось не единожды. Тут ничего не поделаешь! С наилучшими пожеланиями,

искренне твой К. С. Льюис

* * *

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 21 ноября 1963

Дорогой Филип.

Для начала поздравляю, ты написал замечательное письмо; я бы в твои годы так не сумел. И спасибо за добрые слова о моих книжках, автору это всегда приятно. Забавно, что все дети, которые мне пишут, сразу видят, кто такой Аслан, а взрослые — никогда!

Сам я не читал переиздания в «Паффине», о котором ты пишешь, поэтому не знал об ошибке, но я скажу издателю.

Пожалуйста, передай маме и папе, как приятно мне слышать, что мои серьезные книжки чем‑то им пригодились.

Желаю им и тебе всего самого лучшего,

искренне твой К. С. Льюис

[На следующий день, в пятницу 22 ноября 1963 г., К. С. Льюис тихо скончался у себя дома. На следующей неделе ему исполнилось бы шестьдесят шесть.]

СТАТЬИ О НАРНИИ

Перевод: О. Н. Будина.

ТРИ СПОСОБА ПИСАТЬ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Я думаю, у тех, кто пишет для детей, есть три способа взяться за дело; два — в общем‑то неплохих и один — никуда не годный.

Этот последний я узнал совсем недавно. О нем мне невольно поведали два человека. Первой была женщина, приславшая мне рукопись своей книги. В ее сказке мальчик получает от феи замечательное устройство. Я говорю «устройство», потому что это не волшебное кольцо, не шапка–невидимка или что там обычно дарят феи. Это машина; штука, набитая проводами и переключателями. Если вам хочется мороженого, живого щенка или еще чего, вы просто жмете на кнопки. Я честно признался автору, что мне такие вещи совсем не интересны. Она ответила: «Мне и самой скучно до безумия, но современные‑то дети хотят именно этого». В другой раз это случилось так. В своей первой сказке я подробно описал чудесный ужин, который гостеприимный фавн устроил для маленькой девочки, моей героини. И какой‑то отец семейства сказал мне: «Понимаю, почему вы об этом пишете. Чтобы понравиться взрослому читателю, дайте ему секс. Детям это не подходит, вот вы и подумали: чем же им угодить? Ах, ну да! Маленькие обжоры любят полакомиться.» Вообще‑то, вкусно поесть нравится и мне. Писал я о том, о чем сам любил читать в детстве и о чем люблю читать до сих пор, хотя мне уже за пятьдесят.

Эти люди, женщина в первом случае и женатый мужчина во втором, считали, что детский писатель, как и любой другой, должен «дать публике то, чего она хочет». Дети, безусловно, публика особая. Так что сперва разузнайте, чего же хочется им, и дайте им это, даже если сами этого не любите.

Другой подход на первый взгляд напоминает предыдущий, но, я думаю, сходство это поверхностное. Так писали Льюис Кэрролл. Кеннет Грэм, Толкин. Сначала свои сказки они рассказывали знакомым детям, быть может, сочиняя их на ходу. А потом они перерастали в книгу. Тут много общего с первым способом, потому что ребенку, который сидит перед вами, вы дадите именно то, чего он хочет. Но ведь этот конкретный ребенок, конечно же, отличается от других детей. Здесь и речи быть не может о «детях» — этаком странном племени, чьи склонности вы должны изучить, как антрополог или коммивояжер. Кроме того, вряд ли вам удастся вот так, лицом к лицу, потчевать ребенка историями, которые, по вашему расчету, должны ему понравиться, но вас оставляют равнодушным. Уверен, ребенок заметит это. Вы бы стали немного иным, потому что говорите с ребенком, и он изменился бы, потому что слушает взрослого. Между вами возникает связь, и из такого общения вырастает история.

Третий способ — единственно возможный для меня. Сказки я нишу потому, что этот жанр как нельзя лучше подходит для того, что мне нужно сказать; так композитор может писать похоронный марш не потому, что намечаются чьи‑то похороны, а потому, что некоторые музыкальные образы лучше выразить именно в этой форме. Этот метод можно приложить не только к сказкам, но и ко всей детской литературе. Мне рассказывали, что Артур Ми[60] не знал близко ни одного ребенка, да и не стремился к этому; по его словам, ему просто повезло, что мальчики любят читать о том, о чем он любит писать. Быть может, эта история — выдумка, но она прекрасно иллюстрирует мою мысль.

Среди жанров «детской литературы» меня больше всего привлекают фантастика и сказка (в широком смысле слова). Конечно, бывают и другие книги для детей. Трилогия Эдит Несбит о семействе Бастабл[61] — прекрасный образец иного жанра. Это — история для детей, в том смысле;, что дети могут ее читать и читают. Но кроме того, именно эта форма лучше всего передает настроение детства. Правда, Бастаблы появляются и в одном из ее романов для взрослых, но эпизодически; не думаю, что Несбит выдержала бы нужный тон. Когда пишешь о детях от лица взрослого, очень легко скатиться в сентиментальность, а ощущение реального детства пропадает. Все мы помним, насколько то, что мы переживали и детстве, отличалось оттого, что видели старшие. Когда Майклу Адлеру задали вопрос о новых экспериментальных школах, он сказал: «Оценку подобным экспериментам я смогу дать лишь тогда, когда сами школьники, повзрослев, расскажут нам, что же происходило там в действительности». Таким образом, эта трилогия, какими бы невероятными ни были многие из ее эпизодов, дает нам гораздо более реалистичное представление о мире детства, чем большинство «взрослых» книг. А ее маленькие читатели, сами того не ведая, делают что‑то очень зрелое. Ведь эта книга — изучение Освальда, неосознанный сатирический автопортрет, который понятливый ребенок оценит в полной мере; но попробуйте усадить ребенка за психологическое исследование, написанное в любой другой форме! Есть и еще один способ заинтересовать ребенка психологией. Но я рассмотрю его позднее.