Сульпиций Север - Труды

• Название: Труды
• Автор: Сульпиций Север
• Жанр: Религия

Текст воспроизведен по изданию: Сульпиций Север. Сочинения. М. РОССПЭН. 1999. Переводчик А.И.Донченко. Сетевая версия - Тhietmar. 2004

Текст предоставлен Тимофеевым Е.А. сайту www.vostlit.info

В основу настоящего издания положена первая научная публикация сочинений Сульпиция Севера и произведений, приписываемых ему, осуществленная немецким ученым Карлом Хальмом в 1866 году - Sulpicii Severi libri qui supersunt. Ed. K. Halm. Vindobonae, 1866 (Сorpus scriptorum ecclesiasticorum latinorum, vol.1). Все произведения, кроме “Хроники”, на русском языке публикуются впервые. При работе над переводом учтены более поздние публикации “Жития Мартина”, выполненные под руководством Ж. Фонтэна.

Хроника

Перевод выполнен по указанному изданию, с. 1-105. На русском языке это произведение Сульпиция издавалось в начале XX века под названием “Сульпиция Севера Священная и церковная история. М., 1915”, однако в нем отсутствовал какой-либо научный аппарат и сам перевод был выполнен с неудовлетворительного по качеству издания в Патрологии Ж. Миня.

* * *

Житие святого Мартина, епископа и исповедника

Перевод выполнен по тому же изданию, с. 107-137.

* * *

Письма

Перевод выполнен по тому же изданию, с.138-151

* * *

Диалоги

Перевод выполнен по тому же изданию, с.152-216.

* * *

Послания, приписываемые Сульпицию Северу

I. Письмо святого Севера, пресвитера, к его сестре Клавдии о Страшном Суде

Перевод выполнен по тому же изданию, стр.218-223.

* * *

II. Письмо святого Севера к сестре Клавдии о девстве

Перевод выполнен по тому же изданию, с.224-250

* * *

III. Письмо Севера к святому епископу Павлу

Перевод выполнен по тому же изданию, с.251.

* * *

IV. Другое письмо

Перевод выполнен по тому же изданию, с.252-253.

* * *

V. Другое письмо

Перевод выполнен по тому же изданию, с.253-254.

* * *

VI. К Сальвию

Перевод выполнен по тому же изданию, с.254-256.

* * *

VII. Начало другого письма

Перевод выполнен по тому же изданию, с.256.

---

III. Генезис произведений Сульпиция

1. “Житие Мартина” и Письма

Первое произведение Сульпиция - это “Житие Мартина”, для которого он начал собирать материал после первого посещения святого в 393/4 г. В течение последующих 3 лет он близко сошелся с Мартином, ибо к нему было послано 2 монаха из Тура с тем, чтобы сообщить о смерти епископа в ноябре 397 г.[147] К тому времени “Житие Мартина” было уже закончено. Известие о смерти Мартина Сульпиций сначала получил благодаря видению, которое имело место до прихода монахов. В этом видении Мартин, улыбаясь, “протянул мне своей правой рукой маленькую книжицу, которую я написал о его жизни”[148]. Вне всякого сомнения, “Житие” к этому времени было уже закончено и начало свой путь к читателю: оно уже достигло Паулина в Италии[149], а также других людей, менее к нему расположенных. Среди таких “многих” были и те, которые весьма скептически восприняли данное произведение и спрашивали: как же могло случиться так, что человек, которого Сульпиций называл имеющим власть над смертью и огнем, в действительности, сам пострадал при пожаре. К тому времени Мартин был еще жив и, как выясняется, вполне здоров, хотя бы для того, чтобы посетить Трир[150].

Уточненную дату обнародования “Жития” можно, со всей определенностью, отнести к 396 г. Как мы уже видели, Сульпиций состоял в регулярной переписке с Паулином, но последний не упоминает об этой работе в своем письме 5 к Сульпицию, написанном летом 396 г., а сообщает о ней только лишь в письме 11, которое он написал осенью 397 г[151]. Из этого можно сделать вывод о том, что Сульпиций послал Паулину копию “Жития” с курьерами, которые, согласно обычной практики, отправились в Нолу осенью 396 г. Следовательно, мы можем предположить, что книга была завершена примерно между этим временем и осенью 395 г., когда предыдущий посланец направился в Нолу.

У нас также есть еще один блок дополнительной информации, помогающий датировать “Житие”. Сульпиций говорит о том, что Мартин умер после Кляра, а с последним это случилось тогда, когда книга была уже написана. Поэтому она не могла быть завершена задолго до смерти Мартина и потому самая вероятная дата ее завершения - лето 396 г.

Цель жизнеописания епископа, которого столь высоко чтил Сульпиций, частично связана с вопросом об аудитории, для которой все это писалось. “Житие” посвящено Дезидерию, аквитанцу, который принадлежал к тем же аскетическим кругам, что и Сульпиций с Паулином. Рядом с этим посвящением мы можем поместить примыкающие к нему слова, где он выражает надежду на то, что эта маленькая книжица доставит удовольствие “всем святым”[152]. Это показывает, что Сульпиций видит свою непосредственную аудиторию в лице узкого круга новообращенных галльских аскетов и сочувствующих им.

Однако, как мы уже видели, подобного рода аскеты часто воспринимались довольно враждебно даже самими христианами. Судя по всему, большинство галло-римского епископата негативно относилось к аскетизму Мартина и его последователей. Сульпиций показывает себя весьма осведомленным в этом вопросе[153] и потому он вынужден был затронуть эту тему в своем безусловно хвалебном сочинении о Мартине. Возможно, при этом ставилась цель защитить Мартина от поношения его противников, но была и другая - показать во всей ее значимости аскетическую жизнь Мартина после того, как он стал епископом. Отсюда следует, что “Житие” может рассматриваться как форма пропаганды аскетизма. Кроме того, по своему существу оно означает косвенное обвинение в адрес других епископов, поскольку в нем особо подчеркивались те добродетели, которые у них очевидным образом отсутствовали. Сульпиций, конечно же, писал “Житие Мартина” для галло-римского епископата, но, в некотором смысле, и против него[154].

Третья категория аудитории подразумевается в тщательно продуманном предисловии к “Житию Мартина” и письме. Создается впечатление, что они представляют скрытый диалог с культурными традициями античности[155]. В первых словах своего предисловия Сульпиций явно подражает произведению Саллюстия “О заговоре Катилины”. В нем Саллюстий подчеркивает мимолетность человеческой жизни, значение судьбы, которая может быть отчасти побеждена путем обретение славы, основанной на добродетели дел или речей[156]. Таким образом, Саллюстий видел высшую цель человеческой жизни в обретении вечной славы и сам, не питая никаких иллюзий относительно политической жизни, хотел достигнуть этого путем написания истории. Сульпиций, похоже, тоже придерживался такого мнения, так же, как и Августин 20 лет спустя[157]. Ставя перед своим предисловием задачу напомнить читателю саллюстиево credo, Сульпиций затем развенчивает его: “Разве поможет им слава их произведений с окончанием этого века?” - спрашивает он. Эти язычники “стремясь оценивать человеческую жизнь только сиюминутными деяниями и по слухам, обрекают свою душу на смерть”. Эта бренная слава контрастирует с вечной жизнью, которая открыта для всех, кто живет в этом мире религиозно, но не для тех, кто обретает славу языческим способом - через писание, сражения или философию. Таким образом, получается как бы двойной контраст между тем, что уйдет вместе с этим миром и тем, что вечно, с одной стороны, и между смертью человеческой души, где только память может ее сохранить и смертью самого человека, с другой.

Однако Сульпиций не отвергает римскую языческую историографию. Разочарованность Саллюстия в общественной жизни и последующий отход от нее некоторым образом сравним с подобными же действиями Паулина Ноланского и самого Сульпиция. Далее, Сульпиций, как и Саллюстий, предполагал обрести славу в жизни вовсе не этим путем, а своими произведениями. Как и другие древние историки, он преследовал цель увековечить жизнь одного человека в качестве образца для подражания будущим поколениям. Таким образом, вступительная глава в “Житии Мартина” может быть интерпретирована как диалог с великими историками языческого Рима, прежде всего, с Саллюстием. Сульпиций не столько отвергает их взгляды, сколько корректирует их: он замещает их цель описания языческих героев, борющихся за земную славу, своей собственной целью описания христианского героя, сражающегося за вечную жизнь. Мартин дает пример подлинной мудрости, небесного служения и божественной добродетели[158]. Вот почему именно в тот момент, когда кажется, что Сульпиций отвергает великие культурные традиции греко-римского мира, на самом деле он возрождает их, но уже в собственной интерпретации[159].

Какова цель этого прекрасно исполненного вступления и этого диалога с традиционной римской культурой? Наверное, желание того, чтобы “и образованный удостоверился”[160], как написал Сульпиций 8 лет спустя в своей “Хронике”. Мы не должны быть введены в заблуждение конечной победой христианства настолько, чтобы забыть, что в 394 г., когда Сульпиций планировал свое “Житие Мартина”, язычник Никомах Флавий получил должность консула и активно взялся за возрождение язычества в Риме[161]. Современные исследователи обращают внимание на то, как римская аристократия после правления Юлиана “идентифицировала себя с классическим прошлым, в котором христиане не участвовали”. Результатом этого была трансформация “конфронтации религий в конфронтацию культур”[162]. Отсюда становится понятным значение обращения Сульпиция к литературе великих римских писателей и постановки этой традиции на службу христианству. И хотя некоторые христиане радовались быстрому свержению бывшего ритора Евгения и язычника Никомаха Флавиана с их языческими замашками, Сульпиций намеревался добиться признания “образованных”.

Таким образом, общая историческая обстановка, в которой находилось “Житие Мартина”, была сложной. Потому “Житие” являлось не просто описанием жизни монаха, предназначенным только для узкого круга аскетов[163], оно предполагало более широкую аудиторию, т.е. людей церкви и тех его соотечественников, чья лояльность христианству нарушалась их любовью к классической культуре, в которой они были воспитаны.

Эти обстоятельства, сами по себе, являются достаточными для того, чтобы объяснить генезис “Жития Мартина”, но, нам кажется, в этой работе можно найти проявление и более личных мотивов. Кроме того, надо помнить, что время написания “Жития” охватывает критический период в жизни Сульпиция, связанный с его обращением к аскетизму, и непосредственными последствиями этого события: от 393/4 г., когда он впервые посетил Мартина и его будущее было еще неопределенным, до 396 г., когда Сульпиций уже сделал выбор и переделал свою жизнь по образу Мартина. Как и Саллюстий, Сульпиций оставил свою карьеру и занялся писательством, но последний - в отличие от Саллюстия - был более тесно связан с предметом своего описания. Как и Тит Ливий, Сульпиций искал награды за свою работу, но награда эта была христианской по своему смыслу. Мы можем сравнить его надежды с надеждами его современника Пиония, который заключил свое переписывание “Мученичества св. Поликарпа” следующими словами: “Итак я, Пионий, переписал это с копии Исократа. После этого я приложил немало усилий для согласования ее с откровением св. Поликарпа, собирая те страницы, которые от времени пришли в ветхость, надеясь, что Господь наш, Иисус Христос, причислит и меня к тем, кто избран для Царствия Небесного”[164].