Людмила Горбенко - Вооружен и очень удачлив

• Название: Вооружен и очень удачлив
• Автор: Людмила Горбенко
• Издательство: Альфа-книга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9922-1157-3

В вашем городе ходят по улицам вооруженные трупы? Из гномьей подземки вырвался джинн и в компании с сексуально озабоченным хомункулусом терроризирует население? Вы влюбились в девушку, а она неожиданно обросла волчьей шерстью? Да еще ваш домовой напился как свинья?! Срочно пишите жалобу в преисподнюю — оттуда вышлют на помощь лучших агентов. Специально обученные черти в два счета утихомирят джинна, закопают трупы, выведут домового из запоя и превратят волчицу обратно в девушку. Или превратят джинна в труп, уговорят девушку-оборотня выйти замуж за принца, закопают хомункулуса, а сами напьются как свиньи — такое тоже бывает. Работа нервная, вы же понимаете.

---

Отмахавшись от прибежавших на помощь девиц, алхимик запер дверь на все замки и засовы, спешно прокипятил самый острый ланцет и приступил к операции. Квайл ничего не чувствовал, но услышал стук твердого о стекло. Зуд моментально прошел, словно и не было, ранку начало саднить. С приглушенным воплем радости Аарус поднес к глазам ученика чашку, на дне которой красовался маленький окровавленный обломок.

По первому впечатлению это был планкит.

Им же оказался обломок по второму (после помывки), третьему (после рассматривания в увеличительную трубу) и четвертому (после удара молотком) впечатлению.

— Кх-кх! — Устав лежать со спущенными штанами, больной деликатно кашлянул.

Вспомнив об ученике, алхимик наскоро продезинфицировал рану спиртом (Квайл заорал), ободряюще хлопнул его по бедру (Квайл заорал еще громче) и бросился к самодельному сборнику «Все о планките».

— Где же это было… нет, дальше! Что-то о крови, о настаивании в течение… какая-то глупость несусветная… Вот! Вот оно!

Фрагмент текста оказался выдержкой из древней легенды. Слегка корявым поэтическим слогом в ней утверждалось, что:

«…планкит не минерал, но вещество живое, его нельзя добыть, но вырастить легко, из ангельской слезы и мертвого покоя он сплавлен в вечный щит владельца своего…»

Пропустив скороговоркой лирику, алхимик забубнил, водя грязным пальцем по строчкам (Квайл с ужасом осознал, что этими руками и была проделана операция), и наконец издал победный вопль, резко сменившийся разочарованным воем.

— У-у, не-э-эт…

— Что такое? — не выдержал студент.

— Абсорбт Патрский утверждает в своих мемуарах, что еще тридцать семь лет назад стал свидетелем получения планкита в искусственных условиях, — сообщил Аарус равнодушно. — Образец металла, добытый на прииске традиционным путем, был выдержан за щекой в течение нескольких часов, омыт слюной от пшеничного хлеба, взращенного на левом от севера горном склоне, а потом извлечен под лучи заходящего солнца и далее подвергнут опыту. Его обсыпали неким «шаманитрокелем», после чего семь дней осколок находился в крови девственной двадцатилетней солнечноволосой девушки, подогреваемый постоянно на водяной бане до температуры тела. На восьмой день планкит был извлечен, но оставил в крови свое семя. Еще спустя четверо суток семя дало всход — в пробирке с кровью начал расти новый кусок умного металла. Идентичный старому. Что скажешь на этот бред? Кривишься? Правильно. Сплошная дребедень вроде детских баек про черную руку. Нет, но что же такое произошло с тобой — вот загадка! Это же натуральная планкитовая плашка, только маленькая! Или все же обманка?

— Не знаю, — промямлил Квайл, судорожно припоминая свой рацион до ухода с прииска и подсчитывая количество дней, проведенных в поисках алхимика. В душе поднималась волна паники.

— Ты что, на самом деле поверил Абсорбту Патрскому? Не трясись, дурачина, это же мемуары, выдумка, полная ерунда! — качнул седой головой Аарус. — Наверное, я из-за спешки не вытащил из тебя сразу этот осколочек. Научный процесс не может зависеть от туманных факторов вроде лучей заходящего солнца и тому подобного. Даже если ты прятал образец за щекой…

Квайл кивнул.

— Правда? — изумился алхимик. — Вот это совпадение! Ладно, допустим. А как насчет хлеба, взращенного на левом горном склоне?

— Перед увольнением нас сняли с довольствия, — дрожащим голоском сообщил Квайл. — А хлеб и сахарное питье на прииске всегда даром, чтобы наемники не теряли сил и не мерзли в холодной воде. Понятия не имею, на каком там склоне росло зерно, но…

— Шаманитрокель! — выпалил алхимик, обвиняюще тыча в грудь ученика пальцем.

— Ни сном ни духом! — открестился Квайл. — Ничем не обсыпал свой образец, клянусь! Или… Кажется, пока пытался проглотить, уронил его… раз. Или два? Не помню. Но точно, что не в шаманитрокель. Кстати, что это такое? А уж насчет остального…

— Сколько тебе лет?!

— Э-э-э… Почти двадцать один.

Аарус Густ вскочил с пуфа так неловко, что опрокинул пудреницу. На стол вывалился рассерженный Черри, который тут же принялся поливать своего создателя проклятиями, ни разу не повторившись. Алхимик молча (что уже свидетельствовало о крайнем волнении) сунул хомункулуса на место, прикрыл крышкой и пристально уставился на Квайла горящим живым глазом, задумчиво почесывая стеклянный — дурная привычка, приводящая в трепет не одного клиента.

— Черт с ним, с шаманитрокелем! Этого не может быть! Не верю! — вынес он свой вердикт, изучив ученика с ног до головы. — Здоровенький парень, все на месте. Если бы мы работали в богадельне, я бы еще понял. Но в борделе! Скажи, ученик… как там тебя… ты ведь уже познал женщину?

Квайл выпрямился во весь скудный рост.

— Прекратите эти гнусные намеки! Как раз сегодня я встречаюсь с Найсой-Марией!

— С Найсой? Ну да, ну да, помню, новенькая… черноволосая такая, правильно? Милая девица, все при ней, даже чересчур. А… до сегодняшнего дня? Нет, все-таки? А?

Квайл покраснел.

— Девственник он! — гаркнул из-под крышки пудреницы хомункулус. — Даю ногу на отсечение!

— Я тебе ее сам оторву! — тихо пообещал пудренице Квайл. — Предатель! Я тебе как своему, а ты… Разгласитель чужих секретов!

— Трус! С девками надо решительней! Чтобы они не успевали заметить, какого ты роста! — не остался в долгу хомункулус. — Вот выпустите меня на улицу! Выпустите, и я всем покажу!

Единственный глаз алхимика стал таким круглым, что сравнялся размером со стеклянным. Бросившись к трактатам, он так нетерпеливо вцепился в страницы, что выдрал некоторые из переплета. Найдя нужное место, алхимик еще раз вслух перечитал отрывок из поэмы и выдержку из воспоминания Абсорбта Патрского, завершив чтение патетической декламацией стихотворного фрагмента: «…планкит не минерал, но вещество живое», на котором и застрял, повторяя как заведенный: «Не минерал! Живое! Не минерал! Живое! Не…»

— И… что теперь? — угрюмо перебил Квайл.

Аарус Густ взглянул на ученика с небывалым ранее умилением. Наверное, такими глазами отец смотрит на безнадежно тупого сынка, который после очередной профилактической порки вдруг стал светочем науки и источником крупного и постоянного дохода.

— Как ты говоришь тебя зовут? Квакл?

— Квайл! — поправил студент.

— Послушай меня, Квал…

Описанное алхимиком будущее нельзя сказать, чтобы поразило студента. Что-то в этом роде Квайл втайне и предположил: стать подопытной крысой, точнее, инкубатором для выращивания умного металла. Заодно представилась и позорная ситуация: они с Найсой-Марией сидят рядышком, нежно сплетя руки, а за спиной тяжело дышит Аарус, следя, чтобы нравственность ученика не подверглась нападкам со стороны чересчур активной красавицы.

Загадочный шаманитрокель мы найдем, пообещал Аарус Густ с горящими глазами (даже в глубине стеклянного протеза полыхало пламя азарта). Обязательно! Потом! Но раз уж приоткрыта завеса над главной тайной современности, нужно ковать денежку, пока горячо!

Он лично позаботится о том, чтобы ученику выделили комнату в заведении мадам Брунхиль. О работе на мыловарку пани Нову речи быть не может — немедленный расчет! Питание на убой! Каждая операция максимально бережна, после извлечения очередного ростка — трехдневный отдых. Если же окажется, что маленький осколок планкита не вырос в теле, а просто-напросто остался незамеченным при первом извлечении, то талантливый студент получит в качестве моральной компенсации приличную сумму и пожизненный статус главного ученика Ааруса Густа.

— Ну как? — выжидательно спросил алхимик, жадно пожирая взглядом застывшее каменной маской лицо ученика.

В дверь поскреблись.

— Квайл? Эй, Квайл!

— Это ко мне, — подтянув сползающие штаны и пригладив волосы, студент ринулся к двери.

— Э нет, Квакл! — Аарус резво пробежал по кровати и преградил ему дорогу. — Куда? Ты не дал ответ!

— Не Квакл, а Квайл, — с едким злорадством поправил студент. — Еще точнее, Квайлиссиарий Гелий. Я должен подумать, извините, пан Аарус. А сейчас за мной пришла Найса-Мария. Согласитесь, невежливо держать даму на пороге.

— Ты меня в гроб вгонишь! — заорал Густ, хватая ученика за грудки и поднимая в воздух. — Какая может быть сейчас Найса? Не сметь блудить! Раньше надо было! Возможно, сейчас у тебя в крови уже сидит семя металла! Не смей все портить! Никаких девок!

— Она не девка! — запальчиво возразил Квайл, впадая в сложную смесь настроений: горячего азарта при слове «блудить» и праведного гнева от оскорбительного «девка».

— Ага, конечно, это в борделе-то! — расхохотался Аарус. — Святая Найса-Мария!

— Она кухарка!

Аарус даже застыл.

— Кухарка?! — изумился он. — В матросском заведении? Вот это изысканность. А разве девушки уже не покупают еду у уличного разносчика?