Аркадий Кошко - Очерки уголовного мира царской России

• Название: Очерки уголовного мира царской России
• Автор: Аркадий Кошко
• Жанр: Биографии и Мемуары

Введите сюда краткую аннотацию

---

   Подозвав нескольких полицейских, К. арестовал обоих.

   Они не запирались. Обозленные на старовера С. за его скупость и недобросовестные с ними расчеты, они выложили все начистоту.

   По их словам, С. помог им бежать с каторги, снабдив деньгами и платьем. Они уговорились широко организовать производство сторублевок.

   С. по частям перевез в Ниццу необходимые станки, бумагу, краску и пр. материалы, и дело пошло. Сначала С. платил аккуратно, но затем стал сильно затягивать платежи, в результате чего оба они давно бедствуют и голодают. Перед последним приездом С. писал, что едет во Францию в последний раз, после чего уничтожит в Ницце фабрику и, прекратив дело, рассчитается с ними по-царски.

   - Узнав сегодня через Гренье, - рассказывал Левендаль, - что все пропало и что расчета не будет, - я побежал предупредить товарища, и мы оба намеревались скрыться, как вдруг вы нас арестовали.

   По указанному адресу К. проехал в Ниццу и, обыскав тщательно скромную виллу, бывшее место выделки бумажек, нашел в ней случайно не уничтоженные мелкие части станков. Сомнений не было - С. ликвидировал "дело".

   Все три фальшивомонетчика были приговорены к долгосрочной каторге.

   Что сталось с ними после революции - не знаю.

Аферист

   Как- то в приемные часы ко мне в кабинет явился неизвестный чиновник. Вошел он в форменном сюртуке, при шпаге и в белых нитяных перчатках. Это был малый лет тридцати, некрасивый, с удивительно глупым выражением лица.

   - Честь имею представиться вашему превосходительству - губернский секретарь Панов, - отрекомендовался он.

   - Присаживайтесь. Что вам угодно?

   - Я явился к вашему превосходительству по личному делу. Я стал жертвой мошенничества и пришел просить вашей защиты.

   - Расскажите, в чем дело?

   Панов скромно откашлялся в перчатку и сказал:

   - Конечно, я сам виноват в том, что произошло со мною, я проявил излишнюю доверчивость, но все же обидно ни за что ни про что потерять восемьсот рублей.

   - Нельзя ли ближе к делу, мне время дорого!

   - Да, конечно! - сконфузился Панов. - Но не легко мне приступить к объяснению, так как, в сущности, это целая исповедь.

   - Ну, что ж, исповедывайтесь, не стесняйтесь!

   Панов оттянул пальцем туго накрахмаленный воротник, мотнул головой и принялся рассказывать:

   - Видите ли, ваше превосходительство, по природе своей я человек крайне честолюбивый и должен сознаться, что всякому чину, ордену и классу должности придаю большое значение. Сам я из простой семьи, но окончил гимназию и с помощью добрых людей пристроился чиновником в департаменте Герольдии. Служу я там шестой год, получаю сто рублей в месяц. Первое время был Доволен, а затем затосковал. Вижу, что ходу мне не дают, так как и протекции у меня нет, да и сослуживцы универсанты обгоняют.

   Хоть жалованье и небольшое, но родительское наследство помогает мне существовать безбедно. И вот, видя, что карьеры мне в Сенате не сделать, я стал громко сетовать на судьбу. Тут один из моих приятелей мне и посоветовал: "Дай, говорит, объявление в газетах, что ты готов, дескать, уплатить тысячу рублей тому, кто предоставит место на 200 р. в месяц чиновнику с пятилетним служебным стажем и неопороченным формуляром". Идея мне показалась хорошей.

   "И правда, подумал я, дай-ка попробую". И попробовал, вскоре получаю приглашение явиться в Европейскую гостиницу, в N 27, для переговоров по делу об объявлении. Обрадовался я и полетел на Михайловскую, захватив тысячу рублей. Вхожу в эту шикарную гостиницу, поднимаюсь в третий этаж и робко стучу в 27-й номер. "Войдите!" - ответил мне зычный, важный голос. Я вошел в небольшую прихожую, а затем в богато обставленную комнату вроде кабинета. За письменным столом сидел господин лет пятидесяти, на вид - совершенный сановник. Он любезно привстал, протянул мне руку и промолвил: "Князь Одоевский. Я пригласил вас согласно вашему газетному объявлению. Скажите, что заставляет вас искать места на двести рублей, материальная зависимость или иные, быть может, побуждения?"

   - Нет, ваше сиятельство, - пролепетал я, - материально я независим, но сознаюсь вам откровенно, что червь честолюбия меня усиленно точит.

   - Я так и думал, - сказал он мне. - Ну что же, честолюбие в меру - черта скорее симпатичная и во всяком случае - естественная в молодом человеке. Я могу помочь вам, у меня большие связи. Но должен вам заметить, что вы несколько наивны. Помилуйте, вы предлагаете тысячу рублей за двухсотрублевое место! Что же, вы хотите не только широко шагнуть по - иерархической лестнице, но желаете менее чем в год окупить и все понесенные расходы? Нет, молодой человек, так дела не делаются! Не менее двух тысяч рублей - иначе нам и говорить не о чем!

   - Что же, я заплачу и две, если место хорошее.

   - А вы, собственно, чего бы хотели? - спросил он более мягким тоном.

   - Я, право, не знаю, ваше сиятельство, может быть, вы посоветуете?

   - Да кто вы такой и где служите?

   Я подробно рассказал ему о себе. Внимательно слушая мой рассказ, он потянул к себе ящик с сигарами и предложил мне.

   - Благодарю вас, ваше сиятельство, я не курю.

   Не торопясь, князь обрезал сигару и медленно ее раскурил, после чего откинулся на спинку кресла и, пуская тонкие струйки дыма, глубоко задумался. Наше молчание длилось несколько минут.

   Наконец, как бы очнувшись, он сказал:

   - Вот что. Конечно, достать вам место на двести рублей я могу хоть завтра. Но мне кажется, вряд ли это вас устроит. У вас имеется существенный недостаток - отсутствие высшего образования. Положим, я вас устрою каким-нибудь столоначальником, но не говоря уже о том, что ваши сослуживцы будут коситься на вас, вы попадете в тупик. Вам не дадут дальнейшего продвижения, и вы карьеры не сделаете.

   - Так как же быть, ваше сиятельство?

   - Скажите, вы не отказались бы от службы в провинции?

   - Нет, душа моя не льнет к провинции. Разве что-нибудь блестящее?

   - Хотите, я вас устрою вице-губернатором? Конечно, не в Центральной России, а где-нибудь на окраинах, например в Сибири, и, разумеется, не за две тысячи рублей?

   От неожиданности и восторга у меня закружилась голова.

   - Конечно, - пробормотал я, - это было бы чудесно! Но где же, мне, пожалуй, и не справиться с такой должностью?!

   - Э, полноте! Не боги горшки лепят, справитесь, привыкнете!

   Да в Сибири вы и не будете бельмом на глазу - это ведь не Петербург!

   Придя несколько в себя, я спросил:

   - А каков бы был ваш гонорар?

   - Ну, да что об этом говорить, - сказал князь, морщась брезгливо, - каких-нибудь пять-шесть тысяч! Обычно за такие дела я беру примерно годовой оклад своих протеже. Вас не должно коробить это торжище, так как вы понимаете, конечно, что жизнь- борьба, и за последнее время особенно обострившаяся, все так дорого, за все так дерут!

   - Помилуйте! - поспешил я сказать. - С какой же стати вы стали бы хлопотать за постороннего человека? Я прекрасно понимаю и всегда держусь правила, что всякий труд должен быть оплачен.

   - Вот именно! Итак, вы согласны?

   - Согласен, ваше сиятельство!

   - Отлично! Я завтра же повидаю кой-кого из министров и поговорю относительно вас. Вот вам листок бумаги: напишите на нем ваше имя, отчество, фамилию, учреждение, должность и т. д.

   А то вы у меня не один, как бы не перепутать.

   Я повиновался. Затем он сказал:

   - Я вам ставлю некоторые предварительные условия. Во-первых, вы должны быть немы как рыба, иначе вы можете напортить, конечно, не мне - вам никто не поверит, а себе. При первом вашем нескромном слове я напрягу все свои связи, и тогда вы очутитесь в Сибири, но на положении мало схожем с вице-губернаторским.

   Во-вторых, авансируйте мне рублей триста, так как в данную минуту я испытываю некоторую заминку в деньгах, а хлопоты по вашему делу могут быть сопряжены с непредвиденными расходами.

   Я молча поклонился и поспешно передал князю триста рублей.

   - Заезжайте ко мне послезавтра в это же время, - сказал он мне на прощанье.

   Я раскланялся и вышел, не чувствуя под собою ног от радости, одеваясь внизу у швейцара, я взглянул на вывешенные визитные карточки постояльцев и с удовольствием узрел против 27-го номера имя князя Одоевского. Я поймал себя на этой мысли и подумал: "Ишь Фома неверный! Да разве и так не видишь, с кем имеешь дело? Какие же могут быть сомнения! Эх ты! Вице-губернатор тоже!"

   Следующий день я провел как бы в горячечном бреду. Я не отрывал глаз от карты Сибири, стараясь предугадать мою будущую губернию. В назначенный день и час я снова явился к князю. На сей раз он был облачен во фрак с синей лентой Белого Орла под жилетом. Он встретил меня словами: