Александр Тюрин - Полдень XXI век, 2012 № 05

• Название: Полдень XXI век, 2012 № 05
• Автор: Александр Тюрин
• Издательство: Вокруг света
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-98652-404-7

Содержание

ОТ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

ИСТОРИИ, ОБРАЗЫ, ФАНТАЗИИ

Александр Тюрин, Александр Щёголев «КУНСТКАМЕРА». Блиц-роман

Марина и Сергей Дяченко «ЗАЛИТЫЙ СОЛНЦЕМ ВЕСЕННИЙ ПЕРРОН». Рассказ

Михаил Успенский, Сергей Швецов «КУРЫ ДЛЯ ВОСЬМОГО». Рассказ

Евгений Лукин «ПРИЗРАКИ». Рассказ

Святослав Логинов «ВОСКРЕСЕНЬЕ». Рассказ

Андрей Хуснутдинов «НЕОПАЛЕО». Рассказ

Олег Кожин «РОДИТЕЛЬСКИЙ ДЕНЬ». Рассказ

Константин Ситников «БЕЗ ПЕРЕДЫШКИ». Рассказ

Антон Горин «МНЕ ЭТО НЕ ПО ЗУБАМ…». Рассказ

ЛИЧНОСТИ, ИДЕИ, МЫСЛИ

Вячеслав Рыбаков «ПОПЫТКА К ПОЛДНЮ»

ИНФОРМАТОРИЙ

Премия «Полдень»-2012

«АБС-премия»-2012

Наши авторы

---

— Пудинги, что ли?

— Ну-ну, пудинги.

— Известное дело — на Хэмптонкорт-роуд.

— Так… А противу государя выражался?

— Вырождался, вырождался. У них народ такой — вырождающийся. Отпустил бы ты меня, барин, меня с сеном ждут…

— А ты, братец, не спеши. Ты мне лучше вот что скажи: где этого Восьмого найти можно?

— Дома, где же ещё.

— А как туда добраться, голубчик?

— Так я и подвезти могу…

— Далеко ли?

— Да световых вёрст этак миллиардика два будет…

— Это ничего, обернёмся…

Глаза ротмистра внезапно зажглись странным огнём, он перегнулся через стол к мужику и тихо спросил:

— А скажи, братец, нет ли у вас курей с человеческим профилем?

— Как не быть, в любом дворе полно.

— И что?

— А ничто. Куры и куры. С пёрышками…

— А Восьмой этот — он, часом, не курица?

— Нет, тогда бы его яйца нести пристроили. А так нет — не курица.

— Жалко, — вздохнул Штаницын. — А ты мужик вроде ничего, справный… Только вот зря у тебя три глаза…

— Где же три? — удивился мужик. — Осередь лба — это рефлектор. Нам, мужикам, без него никак…

Встреться с Квазаром кто поинтеллигентней, он непременно впал бы в мистицизм и религиозный экстаз, учёный-атеист посчитал бы его за монстра и отправил в кунсткамеру, а вот во внутреннем мире ротмистра таинственный пришелец был принят радостно, но без удивления, подобно недостающему элементу в таблице химика Менделеева.

Потому что виновны были все — и ответить должны были тоже все.

— Куры эти ваши, они… кто? Не состоят ли в тайных обществах?

— Кака тайна! Всё время на виду.

— Нет, ты мне по совести скажи: куры они или что?

— Так это как посмотреть. Спереди вроде куры, а сбоку выходит личность.

— А какая она, эта личность? — замирая, спросил ротмистр.

— А вот как на патрете! — сказал допрашиваемый, радостно тыча пальцем в государеву персону в золочёной раме.

— И что, — не слыша себя, спросил ротмистр, — они все такие?

— Все как одна, ваше благородие!

— Та-ак… А не из царской ли они фамилии? Не Романовы ли?

— А кто ж их спрашивал. Может, и Романовы.

— Не обознался ли ты, любезный?

— Уж четвёртую сотню лет на этих курей гляжу…

— Романовыми кликать не пробовал?

— Всяко пробовал…

— Откликались?

— Откликались.

— А притеснять их не притесняете?

— Сами-то не притесняем, разве петух какой… Так ведь это для дела.

— А Восьмой, он… не петух?

— Какой петух! Так себе, железячка.

— Бомба?!

— Врать не стану, в брюхо к нему не лазил.

— Почему не лазил? Опасался?

— Ясное дело. Руку оттяпает, а новая пока вырастет…

— Опасался — значит, бомба. А бомба он для террору против царской фамилии… А они, значит, бедненькие мои…

Последним усилием рассудка Штаницын понял одно: дому Романовых угрожает смертельная опасность. «Обезвредить Восьмого! Обезвредить Восьмого!» — стучало по голове тревожной мыслью.

От таких ударов он почувствовал боль. Это была боль за государя-императора.

— Ты, голубчик, отдохни пока, — сказал он уводимому Квазару. — У меня голова что-то разболелась…

Потом он в течение получаса ходил по кабинету, стараясь не стучать ногами и на каждый нечётный шаг затягивая солдатскую песню, изредка застывал по стойке «смирно» перед августейшим портретом…

Наконец уселся за стол и вытащил стопку чистой гербовой бумаги.

Потрясающий документ века, или Курица не птица, а…

«.. Настоящим установлено, что на основании проведённого мною дознания крестьянин из Галактионовки Альфацынтаврского уезда Квазар Пульсаров показал о наличии заговора противу царствующего дома. Во главе заговора стоит изменник и социалист по кличке Восьмой, будучи связан с аглицким городом Лондоном. Упомянутый Квазар Пульсаров показал, что означенный Восьмой представляет собой натуральную бомбу, каковую намерен подложить под устои правопорядка. Отталкиваясь от состояния крайней опасности, членам царской фамилии во главе с Государем приходится скрываться в обличии курей, имеющих, впрочем, в профиль вполне человеческую фигуру. Государь и его семья скрылись в секретную деревню Галактионовка, которая Альфацынтаврского уезда никакой губернии и находится в административно неохваченных областях, не значась при этом ни в каких реэстрах. Ввиду невозможности допустить влачения образа жизни возлюбленным Монархом в куриной сущности, предлагаю создать Чрезвычайную комиссию, усиленную двумя полуротами гренадер для поимки Восьмого и перечисления венценосной фамилии в прежнее состояние. Дело полагаю безотлагательным, памятуя об опасности, всечасно нависающей над Империей, ибо жители секретной деревни Галактионовки темны и по недомыслию или злонравию способны использовать вышеозначенных курей-Романовых по прямому их назначению, т. е. как курей. С себя лично вины не снимаю, поскольку виновны все — и ответить должны все…»

— Ещё один сгорел на работе, — констатировал граф Орлов, прочтя перед сном доклад Штаницына. Подумав, наложил резолюцию: «Отставка с полным пенсионом».

Перекинувшись пару раз в дурачка с денщиком и оба раза выиграв, зазевал и отправился почивать.

Судьба Николая Романова, или Пока жареный петух не клюнет

…Не без всегдашнего трепета подходил Орлов к двери государева кабинета, хотя бояться было, в общем-то, нечего. Да и доклад был пустяковый — о публичном чтении студентом Киевской духовной академии Ардалионом Лютифертским скабрёзной поэмы о праведном Лоте и дщерях его.

Как и следовало ожидать, государь стоял у окна, но в его мощной фигуре чувствовалась какая-то затаённая печаль.

— Пришёл? — не оборачиваясь, осведомился царь. — Читай.

Доклад подходил к своей наиболее интересной середине, когда Орлов заметил, что государь стоит на ногах как-то неуверенно. Разглядев, в чём дело, граф ахнул и уронил папку с докладом.

— Удивляешься, милейший? — повернулся к нему государь и сердито царапнул лапой по паркету. — По твоей милости…

— Ваше императорское величество… — испуганно забормотал Орлов.

— Ко-ко-ко, — нетерпеливо оборвал его Николай. — А кто не прислушался к бдительному голосу ротмистра Штаницына? Молчишь?

Потом произошло совсем невообразимое: государь захлопал себя по ляжкам, огорчился и горестно закричал:

— Насест! Есть в этом проклятом дворце хоть один порядочный насест?

Граф с ужасом попятился, у самой двери поскользнулся на кучке помёта, упал, вскочил и бросился прочь.

Вслед ему неслось звонкое петушиное пение. Над Санкт-Петербургом занимался новый день, и этот день никому нигде не сулил ничего хорошего.

— А ты покушай, ваше высокопревосходительство, — хитро увещевал графа по прибытии домой денщик. — Авось и полегчает.

Граф открыл крышку судка. Государь-император, ощипанный и выпотрошенный, смотрел на него скорбным варёным глазом.

— Ваше императорское величество, как же я могу употребить вас в пищу? Зачем это, что Европа скажет? — запричитал граф.

— Не любо — не кушай, — обиделся царь и захлопнул за собой крышку судка.

— Да что вы, ваше сиятельство, — говорил денщик, — курятинка эта не в пример свежая, только что галактионовские мужики на рынок выбросили…

— А цесаревичи… цыплятки то есть? — спросил Орлов, всё ещё надеясь спасти династию.

— А цыплят ихних сейчас ваша кошечка кушают…

Граф побежал спасать-выручать цесаревичей. Но было поздно. Повсюду валялся пух пополам с аксельбантами.

— Эх, кошка, — сказал граф. — Что же ты, кошка?

— А я и не кошка, — сказала кошка и облизала с усов голубую кровь. — Я — Восьмой.

— Сицилист? — выдохнул граф.

— Сицилист, — мрачно кивнула кошка, изготавливаясь к прыжку.

Осознав неизбежность рокового исхода, Орлов истошно закричал:

— Позвольте, я не курица, я не ку…

…Ещё не утихло эхо предсмертного вопля шефа жандармов, когда он проснулся.

— Денщик! — закричал он. — Денщик!!!

Как из-под кровати (а может быть — и действительно из-под неё) возник денщик.

— Что у нас на завтрак? — спросил граф, томимый предчувствием.

— Как велели — курятина-с… — ошеломлённо ответил денщик.

— Отставить курятину! Штаницына ко мне!

Двое на всю Россию, или С больной головы на здоровую

Вдвойне скоромную сегодня курятину подменила собой овсяная каша, которую граф с плохо скрытым отвращением и поглощал в ожидании ротмистра.

Штаницын вошел, не доложившись, как положено, и Орлова это почему-то нисколько не удивило. Два равно безумных взгляда скрестились осередь комнаты.