Евгений Кривенко - Там, где была тишина

• Название: Там, где была тишина
• Автор: Евгений Кривенко
• Издательство: Молодь
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1960

В предгорьях Кугитанга пограничники находят кем-то сброшенную одежду. Начальнику заставы и молодому прорабу Виктору Макарову, прибывшему сюда из далекой Украины, ясно, что на стройку горного серного рудника пробрался враг. Начались диверсии. Макаров с товарищами отдают все свои силы борьбе с диверсантами. На стройке трудно с питанием, малярия валит с ног, но ничто не может остановить комсомольцев.

В повести «Там, где была тишина» Евгений Кривенко показывает победу социалистического строя в диких пустынях Средней Азии.

Книга интересна по сюжету, читается легко.

---

— А я ведь об этом знал. Сколько уже просился с этой дурацкой дороги, вот и дождался.

— Вы получили деньги? — без обиняков спросил Макаров.

Федоров изумленно глянул на Макарова.

— Дороги вси однакови, — заговорил Борисенко, выкладывая на тарелку бычки. — Насыпи, выемки, пылюка и выговоры от начальства!

— Вси да не вси, — тихонько засмеялся Федоров. — Вот пусть молодой человек попрактикуется. — Он посмотрел на Макарова поблекшими, пьяненькими глазами и спросил: — Вы какое училище окончили, четырехгодичное?

Язык у него заплетался, и он выговорил «четиичное».

Макаров кивнул головой.

— Тахеометрическую съемку делать умеете? — Не дождавшись ответа, сразу же задал другой вопрос: — А чем закрывается станция?

— Товарищ Федоров, — спокойно отозвался Макаров. — Давайте лучше поговорим о деле. Мне нужны деньги. Сколько вы сегодня получили в банке?

Старик только махнул рукой..

— О деньгах потом. Нужно же выпить за новое знакомство.

— С дороги по маленькой, — тотчас же отозвался Борисенко. — Как же без этого?

— Надо бы делами заняться, — нерешительно предложил Макаров.

— А у нас никаких дел нет, — весь морщась, засмеялся Федоров и посмотрел на Родионова.

Тот одобрительно улыбнулся.

— Дорожное полотно, вот и все дела.

— Кстати, дорожное полотно в плохом состоянии. В безобразном. Грунт в насыпях не трамбовался и дает большую осадку, резервы заложены неправильно.

Федоров вскипел.

— Молоды вы еще, чтобы учить меня. Молоко не обсохло, хотя и партейный.

В это время открылась дверь, и в комнату вошел человек в промасленной спецовке, очевидно шофер.

— Там какой-то народ собрался, — заговорил он с порога, но, увидев Макарова, замолчал.

Федоров не обратил внимания на его слова.

— Достал, Петро?

— Достал, — ответил шофер и, поглядывая на Макарова, поставил на стол бутылку водки. — Хинная. Ужасная дрянь.

— Хоть смердит, но выпить треба, — откликнулся Борисенко и ловким ударом распечатал бутылку.

Федоров посмотрел на Макарова и, увидев, что тот выпил свой стаканчик, медленно осушил свой.

— Я тебе скажу по секрету, — заговорщически наклонился он к уху Макарова. — Ничего из этого дела не выйдет…

— Из какого дела?

— Да, из дороги этой проклятой. Поканителишься, поканителишься и бросишь.

Федоров снова налил себе водки.

— Темные дела, — хрипел он на ухо Макарову, дыша винным перегаром. — Вот это уже у меня пятая дорога. Понятно? Поковыряемся немного, а потом нас долой, а дорогу на консервацию. Понял? — Он взял в руки пустую банку. — Вот вроде как бычков этих. А денежки все — тю-тю…

— Ладно, — отмахнулся Макаров. — А где же все-таки деньги?

Старик скрутил из своих прокуренных бурых пальцев фигу и сунул ее под самый нос испуганно отпрянувшего Макарова.

— Вот они, денежки. Сам будешь доставать. Этот банк мне всю плешь проел. Подай одну форму, подай другую…

— Подай рученьку, подай другую, —

неожиданно запел Борисенко, смешно шевеля усами и пытаясь обнять Макарова за плечи.

— Нет, постойте, — отвел тот руку. — С деньгами не шутят…

— Вот именно, батеньки, не шутят. Деньгами этими распоряжаюсь я. А мне нужно людей рассчитать.

— Каких людей? — не понял Макаров.

— Очень просто. Себя и вот… товарищей.

Он повел рукой вокруг себя, и только тогда Макаров заметил стоящие на полу упакованные чемоданы и сундучки. Он понял, о чем идет речь. Вскочил, тяжело дыша, и подошел вплотную к вдруг оробевшему Федорову.

— Слушайте, вы, — с бешенством заговорил он. — Выкладывайте сейчас же все на стол. А в получении своей зарплаты распишетесь в ведомости. Кроме вас, никто отсюда не уедет, понятно? Николай! — крикнул он, обернувшись к двери. — Солдатенков!

Двери раскрылись. На пороге выросли фигуры ожидавших Макарова людей.

— Бандит! — злобно прошипел Федоров. — Получай деньги.

Дрожащими руками он выбрасывал из портфеля туго перевязанные пачки.

— На, подавись! — кричал он осипшим голосом. — Куда они там смотрят? Психа какого-то прислали…

НОЧНОЙ СТОРОЖ

Над кишлаком опустилась ночь. В небе медленно плывет молодая луна. В ее лучах переливаются мутные волны Аму-Дарьи, разбегаясь серебристыми прядями. Лунный свет падает на полуразрушенные глиняные дувалы, отбрасывая от них причудливые тени, похожие на притаившихся людей. Ни в одном окошке не видно света.

Нет, вон на краю селения горит слабый огонек. Кто-то не спит в конторе «Дорстроя».

Низко склонившись над столом, в одной рубахе колдует над чертежами Макаров.

За шкафом слышно мерное дыхание. Там спит Наталья. Больше никого в конторе нет. Николай поехал в Каган вербовать рабочих. Десятники и кладовщик живут отдельно.

Макаров подходит к окну и смотрит вдаль, туда, где во мраке высятся горы. Там найдено богатейшее месторождение серы, которая до зарезу нужна государству. Там, в горах, работают люди, будет строиться первый в этих краях рудник. Рождается новая индустрия. И туда нужно как можно скорее проложить дорогу, связать серное месторождение с внешним миром.

Тяжелые сомнения лишают Макарова сна. Он чувствует, что с проектом что-то неладно. Не нравится ему эта «идеальная прямая», как выразился Николай. Тридцать два километра по такиру. И все насыпь. В сотый раз он просматривает аккуратно вычерченные профиля и поперечники, в сотый раз листает смету и пояснительную записку. Все правильно.

— Нет, не правильно, — со злостью бросает он на чертежи карандаш. — Нет, не правильно. Для того, чтобы построить такое полотно, да еще вручную, нужно много лет, много усилий.

— Нужно же реально смотреть на вещи, — вступает он в спор со своим невидимым собеседником. — Механизмов на стройке нет, да едва ли и будут в ближайшее время. Значит, все работы нужно производить вручную. Вручную! А ну-ка давай подсчитаем.

Он хватает со стола логарифмическую линейку и погружается в расчеты. На бумаге растут столбцы астрономических цифр.

— Вот она, ручная работа! — снова вскакивает он и опрокидывает табуретку. Спохватившись, прижав палец к губам, долго прислушивается, не разбудил ли Наталью? Наработалась сегодня, бедняжка, весь день на ногах да еще под таким солнцем…

Макарову хочется курить. Он с досадой отбрасывает пустую пачку, ищет хотя бы окурок. Но ничего нет. Он открывает свой чемоданчик. Где-то должна быть пачка «Пушек».

Подняв полотенце, он обнаруживает под ним письмо. На конверте изящным женским почерком написано:

«Моей маленькой сестренке Дурсун от Тоушан».

Мысли его невольно возвращаются к недавним дням пребывания в Ашхабаде, к встречам с Федором Николаевичем Ткачевым.

…В первый же день по приезде Макарова и Костенко поселили в небольшом домике с глиняной крышей, поросшей сорняками. Наталья поселилась отдельно у одной из сотрудниц дорожного управления. В глиняном домике было две комнаты. Одну из них занимал главный инженер Черняков.

Как сразу же стало известно друзьям, Василий Петрович был из «бывших», любил покуражиться и заглянуть в рюмочку. Он не знал о том, что у него появились квартиранты, и, придя домой в третьем часу ночи, испуганно отпрянул, увидев в комнате спящих людей. Он решил, что спьяна забрел в чужой дом.

Но в передней он споткнулся о ведро с водой и громко выругался. Макаров проснулся, и ночью же состоялось их знакомство с хозяином квартиры.

Утром он повел юношей на Кирпичную улицу, славящуюся обилием харчевен и закусочных. Там они ели копченую рыбу, пили пиво с соленым горохом. У Василия Петровича было холеное, но сильно помятое лицо кутилы и игрока. В харчевнях он чувствовал себя, как рыба в воде.

Ни разу он не заговорил с ними о работе, словно ее не существовало на свете. О «присутствии», как он называл управление, он отзывался с полным пренебрежением.

В той же харчевне они обедали, а потом ужинали. Так прошел второй день, третий. А на четвертый они пошли на Кирпичную сами.

Выпив кружку пива, Николай почесал затылок:

— А ведь сопьемся мы с тобой, Виктор, а? — Он выразительно посмотрел на товарища. — Станем этакими старичками с трясущимися руками и сизо-малиновыми носами. Будем под спиртотрестом стоять в ожидании открытия. А?

Виктор рассмеялся.

— А что же делать? Пропуска-то не дают.

— Не доверяют?

— Наверно.

— А зря, — печально покачал головой Николай. — Мы ведь в белой армии не служили!

Так проходили дни. Их по-прежнему держали в Ашхабаде. Где-то оформлялись пропуска, необходимые для въезда в пограничную зону, и делалось это с чисто восточной медлительностью.