Александр Розен - Прения сторон

• Название: Прения сторон
• Автор: Александр Розен
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1978

Новый роман Александра Розена «Прения сторон» посвящен теме нравственного возрождения человека, его призванию и ставит перед читателем целый ряд важных остросовременных проблем.

---

— Культ? — переспросил Ильин.

— А вы думали!.. Культ времени! Прекрасная Елена была не только дочкой Зевса, но и внучкой Хроноса. Нет, серьезно, мы все знаем о нашей планете — и как она вертится, и когда перестанет вертеться, скоро все узнаем и обо всей вселенной. Уже вычислен ее возраст. А что мы знаем о времени? Многим ли отличаемся от древних греков, которые бранили коварного Хроноса, пожирателя детей своих? Сколько богов перемолола современная наука, а дойдут до времени — и стоп. Ну, а там, где наука бессильна… Вы когда-нибудь думали о времени? Сейчас ученые всерьез поговаривают, что, может быть, именно время — новый и неиссякаемый источник энергии.

— Да, я где-то читал об этом, но, по правде сказать, не задумывался…

— И зря. Обязательно думайте о времени, ищите разгадку. Но есть у вас такое место, где можно спокойно поразмышлять?

— В самом тихом месте Москвы сто транзисторов на сто квадратных метров. А главное, вы меня извините за плохой каламбур, нет времени…

— То ли дело я, — сказала Лара, — Встаю ночью, беру помело, и вот я здесь. И, как видите, никаких транзисторов…

— Я правильно вас понял, — спросил Ильин напряженно, — ваш культ — это поиски?..

— Да, искать, обязательно.

— Цель — ничто, движенье — все?

— Вы еще ни во что не верите, а уже нашли ересь! Ну, хорошо, обойдем вокруг «культового здания», а то вас в Москве будут расспрашивать об этих развалинах, а что вы ответите? Что у вас под рукой не оказалось помела? И тогда что, выговор в приказе? Или, кажется, сейчас такие шутки поощряются?

Они прошли темной узкой тропинкой, почти касаясь камней. Сразу за минаретом начинался обрыв. Отсюда были видны городские огни, а в глубине полнеба было охвачено пламенем, там работал сталелитейный завод, тот самый, который был должен деньги конторе.

Ильин смотрел на городские огни, на пламя и думал о людях, которые разрабатывают удивительные теории. Время — источник энергии! Наверное, эти люди должны быть не только замечательно образованными, но и совершенно свободными и счастливыми.

— Идемте, пора, — сказала Лара.

— Да, да… — Ильин повернулся и чуть не вскрикнул: ему показалось, что минарет падает и сейчас вся башня обрушится на него.

Обратный путь шли молча, по-прежнему Лара впереди, а Ильин чуть сзади. Он еще не мог отделаться от ощущения опасности, которое только что испытал. Тяжесть этой падающей башни до сих пор давила на него, и мысленно он все время видел страшный рубец и обнажившиеся кирпичи, и от всего этого кружилась голова. Вестибулярный аппарат, по-видимому, совершенно разладился.

— До свиданья, всего хорошего, — услышал Ильин голос Лары, как будто издалека. Они стояли перед ярко освещенным зданием гостиницы. — Не поминайте лихом! В России ведь так говорят? Папа всегда говорил так. — Ильин угрюмо промолчал, и Лара повторила: — Не поминайте лихом!

5

Проснулся Ильин с одной мыслью: домой! Хватит с него и Согдийского царства, и тимуридов. «Культ времени! Зевс и Хронос!»

Что ж, осталось недолго: сегодня Азимов, завтра арбитраж, и через несколько часов — Москва. Все-таки хорошо, что еще не двадцать первый век, когда нажал кнопочку — и дома. Пять часов полета — минимум для человека, кое-что здесь пережившего. Но когда это он успел напереживаться? За три дня? Три дня, всего три дня…

Но сколько б он мысленно ни повторял: три дня, всего три дня, и какое бы насмешливое звучание ни придавал этим всего трем дням — факт оставался фактом: именно за эти дни было кое-что пережито. Он старался думать только о Москве и о своем близком возвращении, а вспоминал медресе, падающий минарет и лунную дорожку, по которой они шли вчера. И хотелось вернуть эти три дня, и было жаль, что все уже позади — и встреча с Ларой, и праздные мысли об энергии времени.

Он перелистывал бумаги, подготовленные Азимовым. Дело было бесспорным. Да это ему было ясно еще в Москве. Азимов и сам мог бы защищать интересы местного отделения на завтрашнем арбитраже, но Касьян Касьянович именно в таких бесспорных случаях посылал Ильина. Раньше было иначе, Ильин любил запутанные ситуации, но Касьян Касьянович только посмеивался над «юридической казуистикой». Хватит, этим пусть занимается Мстиславцев, а ты потребен на большее. Большим он считал уменье своего помощника ориентироваться в «глобальных ситуациях» и быстро на них реагировать.

Такой «глобальной ситуацией» было предстоящее слияние двух родственных контор. Вопрос еще не был решен и только готовился, и многое зависело от поведения самой конторы. Касьян Касьянович определил свой стратегический план как «пассивное сопротивление», но потом заменил его другим, более отвечающим моменту: «активная оборона».

Азимов устроил праздничный обед. Ильин, конечно, знал, что Средняя Азия славится своим гостеприимством, но и в Москве гостевание давно уже свелось к обеду или к ужину, и самого Ильина в этом смысле перешибить было трудно. Он не был чревоугодником, отнюдь, но Иринка неизменно придумывала для гостей разные вкусные штучки. Жены сослуживцев бледнели от зависти, но, как известно, зависть — чувство низменное и не способствующее пищеварению, и Иринка простодушно выдавала свои кулинарные секреты, а жены, овладев ими, не только прощали ей всякие там сверхсалаты, но еще и благодарили за передачу своего опыта. И перед очередными гостями Иринка только коротко спрашивала: большой разворот или малый?

Справа от Ильина сидел Азимов, еще правее — необычайно костистый старик, директор не то мебельного, не то коврового комбината, слева — красавец мужчина из горисполкома, пьющий только минеральную воду и с тонкой улыбкой слушающий застольные речи; напротив — знакомый Ильина по многим встречам в Москве умнейший Каюмов, и еще какой-то гололобый дядечка, обжора и балагур, о котором было сразу заявлено, что Аким Кузьмич не признает ни должностей, ни званий (может быть, именно поэтому он так хорошо помнил все имена и отчества руководящих работников конторы и поднимал рюмки за их здравие и благополучие). Жена Азимова и невестки только хлопотали по хозяйству, да и сыновей тоже не было видно. Но Ильин не стал задавать лишних вопросов: Восток!..

Обед разворачивался не спеша, закуски прошли под анекдоты, показавшиеся Ильину необыкновенно пошлыми, хотя он их сам в Москве с удовольствием рассказывал. Просто он был раздражен, а раздраженного человека не радуют ни бокальчики, ни знаменитая форель.

Его расспрашивали о Москве и делились своими впечатлениями. Все не раз бывали в столице, и у всех было что вспомнить. И номер-люкс, пусть вынужденный — не было ординарных, — но все же люкс, и неожиданная удача — билет на Таганку, а то и в Большой на Плисецкую. Имена назывались без зубоскальства, никто не рассказывал глупых баек об артистах, да и тосты были умеренными, но Ильина сердили и тосты, и имена.

— А как вам понравилась новая повесть в «Нашем современнике»? — спросил гололобый и засмеялся, хотя ничего смешного в его вопросе не было. А смеялся он над собой, над тем, что вот он, обжора и балагур, задал вдруг литературный вопрос.

— Хорошая и дельная повесть, — сказал Ильин и стал защищать повесть, на которую никто не нападал. — Многое подмечено верно, вольно же некоторым принимать на свой счет.

Ильин говорил, как всегда, легко и зажигательно. Все-таки, пока он держал речи, можно было не думать ни о встрече с Ларой, ни о падающем минарете, ни о своем университетском прошлом, когда он и представить себе не мог, что пройдет двадцать лет и он вместо криминалистики будет под руководством Касьяна Касьяновича заниматься этими самыми «глобальными проблемами».

Когда Ильин кончил, гололобый снова захлопотал. Поднимать бокальчики было его делом, все выпили, и костистый директор осторожно заметил:

— Нашел очень интересного художника. Народный умелец. Но наш национальный орнамент абстрактен… — В последней фразе было не столько утверждение, сколько вопрос, и Ильин сразу же на него откликнулся.

— Почему же нет? Простите, но я просто не понимаю людей, которые восстают против абстрактного орнамента, не давая себе труда подумать…

И пока он говорил, у него растаяло куриное заливное. Впрочем, заливное пропало у всех: Ильина слушали внимательно.

С прикладного искусства перешли на более локальные темы. Всех интересовала женитьба Эдуарда Юрьевича Мстиславцева. Надо же, убежденный холостяк! А как поживает завкадрами, уважаемая Елена Ивановна? А новый первый зам? Всех — и красавца из горисполкома, и костистого директора — интересовали конторские дела, да оно и понятно — только с помощью конторы можно было достать в Москве этот самый люкс, и билет на Таганку, и модный мебельный гарнитур, и хотя положение Азимова, который всего только заведовал местным отделением, было весьма скромным, нетрудно было заметить, что именно конторские дела связывали всех, кто был зван сюда.