Рене Реувен - Незадачливый убийца

• Название: Незадачливый убийца
• Автор: Рене Реувен
• Издательство: АО «Караван»
• Жанр: Детектив
• Год: 1990
• ISBN: 5-615-00985-3

Рене Реувен (род. в 1925 г.) — признанный во Франции мастер детективного жанра (его разновидности — полицейского романа), автор 14 романов. Из них «Незадачливый убийца» удостоен в 1971 г. «Большого приза за лучший полицейский роман». Творческой манере Р. Реувена присущи умение остро строить сюжет, тщательная стилистическая отделка, искусная обрисовка персонажей, своеобразный мягкий юмор.

Роман «Незадачливый убийца» ранее на русский язык не переводился.

---

Я хотела бы, чтобы ты присутствовала на нашем сборище. Это немного напоминало клятву трех Орасов,[8] если не считать, что нас было, как мушкетеров, четверо. Мы только что не присягнули на Уголовном кодексе…

22 марта, воскресенье, вечер.

Из дневника Жюля Дюрана.

Сегодня с полудня я в Ницце. Солнечно. Скоро Пасха, кругом полно туристов. А еще больше красок. Море, небо, скалы — все, как обещает реклама. Я остановился в скромном отеле в центре города. Остаток дня посвятил визитам. Ну, прежде всего Матильда Дюлош. Она неподражаема! Орлица на краю своего гнезда. Под взглядом ее желтых глаз я чувствовал себя совсем маленьким и будто раздетым. Она удостоила меня только одним взглядом, двумя словами и тотчас забыла о моем существовании.

Следующий — Дарвин. На самом деле его фамилия Момсельтсотский (убей меня бог, если я знаю, как она точно пишется). В нем чувствуется большая жизненная сила. Он возраста мэтра Манигу (познакомились они в полку) и его роста, но Дарвин — сплошные мускулы. Прозвище Дарвин избавляет меня от дополнительных подробностей касательно его физиономии, особенно в тот момент, когда он обещает стереть в порошок разыскиваемого нами злодея. Этот крепыш содержит спортивный зал, пользующийся большой популярностью, где обучают всех желающих каратэ, спорту, достойному настоящего мужчины.

Сотрудничать я буду, главным образом, с Дарвином. Он станет моим гидом, советчиком, а случись нужда, и защитником. Он производит впечатление нескучного человека, так что программа нашей деятельности не рисуется мне в мрачном свете.

Эту самую программу мы разрабатывали сегодня в конце дня у мэтра Даргоно. Нотариус живет на Антибском мысе на живописной вилле, окруженной садом. Во время беседы прохладительные напитки подавала нам его младшая дочь Софи.

Странная девушка. Добье всегда хранил молчание на ее счет, но мэтр Манигу как-то обронил при мне пару фраз о ней; во время его встречи с бабушкой имя Софи всплыло снова. Я представлял ее себе кокеткой, ветреницей, а грубо говоря, просто распутницей.

Увидел же я молодую грустного вида девушку, одетую в темное, довольно молчаливую. Известно, что смерть сестры ее потрясла, и пока она еще не совсем оправилась после этого несчастья. Я просто кожей чувствую, как она страдает. (Нередко девушки, которые во мнении многих легкомысленны, имеют благородное, щедрое сердце). Красивая, несмотря на бледное лицо, на котором словно еще не просохли слезы. Черные волосы, тщательно уложенные, редкостно серый цвет глаз подчеркнут нежной синевой век… впрочем, хватит. Подав напитки, она тотчас ушла.

Разговор наш вертелся, главным образом, вокруг Юбера Ромелли. Это муж двоюродной сестры мэтра Манигу, наш подозреваемый номер один. Номер два — Жорж-Антуан Дюбурдибель, в наблюдении за которым Лавалад будет упражнять свою великолепную проницательность.

Мэтр Даргоно, нотариус всего этого семейства, напомнил, как могут сложиться обстоятельства для Ромелли, чтобы он стал обладателем всего достояния Дюлошей. Если мэтр Манигу умирает, а за ним его бабушка (гипотеза в высшей степени несерьезпая, ибо старуха крепка, как гранит), наследство переходит к Жоржу-Антуану Дюбурдибелю, двоюродному брату. Если отправляется в лучший мир этот брат, то все наследует Клод Ромелли, урожденная Жом: она последняя оставшаяся в живых наследница по боковой линии родства.

Семья Жом и сама не обездолена: круглый капиталец, прочные доходы, заводы, денег в общем хватает, чтобы о них не думать, но, по-видимому, они бедноваты рядом с Дюлошами. Ах, эти богатые семейства! Впрочем, Жомы отмечены злым роком. Отец умер в сумасшедшем доме (в клинике нервнобольных, как это называют в высшем свете). Младший брат Клод покончил с собой при ужасных обстоятельствах. Совсем молодым у него обнаружили симптомы, внушающие беспокойство за его психику. Среди них наиболее тревожным был страх перед грузовиками (кажется, этот страх присущ иным шизофреникам). И без того легко возбудимый, жертва своей навязчивой идеи, мальчик был сильно потрясен смертью отца. Его страх выливался порой в яростную агрессивность; за ним надо было следить: дважды он пытался броситься под грузовик. Его держали на вилле, укрытой под сенью густых деревьев, вдали от дорог. Но однажды ему удалось обмануть бдительность надзиравших за ним людей. Несчастье случилось на дороге № 7, возле залива Жуан… Как рассказывают очевидцы, бедный мальчуган — ему было всего пятнадцать лет — внезапно бросился под мчавшийся на полном ходу грузовик. Смерть наступила мгновенно.

Клод была сломлена самоубийством брата, даже опасались за ее рассудок. В то время (это было пять-шесть лет назад) Юбер Ромелли уже настойчиво ухаживал за ней. Он принял большое участие в ее горе, морально поддержал ее, в чем Клод тогда так нуждалась. Через два года они поженились (Юбер закрыл глаза на ее тяжелую наследственность). Сейчас они живут в имении Жомов в Бьё. Ромелли порвал с прежними сомнительными знакомствами; теперь он руководит одним из их заводов и, говорят, умело.

Потом мы гуляли в саду и ушли с мэтром Манигу немного вперед. Он еще кое-что рассказывал о Ромелли. По слухам, тот был когда-то завсегдатаем кабаков, замешанным в разного рода скандалах (при том всегда без копейки денег). В свое время его интерес к Клод Жом объясняли любой иной причиной, только не любовью. В общем это идеальный тип подозреваемого. Ко всему, он красивый парень и, что называется, хват.

Я позволил себе заметить, что именно это, может быть, покорило Клод. Любопытной была реакция мэтра Манигу. С плохо скрываемой горячностью он сказал, что молодая девушка потеряла почти разом мать и отца, что она осталась совсем одна, покинутая всеми знакомыми, жертва того молчаливого остракизма, которому подвергаются семьи, где умственное здоровье оставляет желать лучшего. Клод, впрочем, и не намеревалась выйти замуж, собираясь посвятить себя излечению младшего брата. И вот трагедия, забравшая у нее последние силы. Юбер, ласковый, преданный, всегда рядом — и только он один. Ничего удивительного, что Клод в конце концов стала его женой.

Мало-помалу тон мэтра Манигу изменился. Он начал говорить о Клод, я бы сказал, не без нежности. Она была подругой его отрочества, маленькая светловолосая девушка, которой он назначал свидания, таясь от враждебной ему семьи. О, эти свежие целомудренные тайны ранней юности! Мэтр Манигу вспомнил благоухающие сады давних встреч; против их трепетного очарования бессилен разрушающий скептицизм взрослых лет. Детская любовь подобна хорошему вину: она стареет без горечи, часто с годами нежность лишь усиливается. К концу разговора я прямо-таки впал в меланхолию: в программе детских приютов райские кущи не предусматривались…

Поздно вечером, уже уходя, я оглянулся около решетчатой ограды и увидел тонкое нежное лицо за окном первого этажа: Софи смотрела нам вслед.

23 марта, понедельник, полдень.

Я подошел ко времени выноса тела бедняги Добье, но стоял в отдалении на противоположном тротуаре, чтобы не привлекать внимания. Здесь были его родители, близкие, много друзей. Среди них мэтр Манигу, старик Даргоно, а недалеко от него, затерявшись в траурном кортеже, стояла Софи в строгого покроя черном костюме.

23 марта, понедельник, вечер.

Вторую половину дня я провел в зале каратэ. Мне кажется, Дарвин досконально знает свое ремесло. Он даже ездил в Японию, чтобы усовершенствоваться в нем. При великолепной мускулатуре его движения исполнены кошачьей гибкости, несколько даже пугающей. Впрочем, он славный малый, веселый, без притворства и, я думаю, много воспитанней и умней, чем хотел бы казаться.

Однако мне не нравится в нем некоторая вульгарность, так же как и легкость, с какой он передает слухи, неизвестно еще вполне ли достоверные. Он, в частности, поделился со мной, что говорят — вернее, говорили — о Софи Даргоно местные прожигатели жизни: «Когда она объявляет тебе, что у нее не в порядке чулок и ей надо отойти в укромное место поправить его, самое время последовать за ней туда же».

Я ему сдержанно заметил, что такого рода детали мне ни к чему. Он, казалось, удивился, но продолжать не стал. Часам к шести мы поехали в предместье Ниццы, чтобы увидеть Ромелли, тот руководит здесь одним из предприятий Жомов на Калифорнийском проспекте. Юбер появился поздно, сел в машину и направился по дороге в Бьё, где он живет.

Времени рассмотреть Ромелли у меня было немного, но уверен, что не забуду его облика, столь он характерен: среднего роста, худощав, с лицом уставшего кондотьера,[9] очень смуглым под густой шапкой почти белых волос (а ему нет еще 40). Мне кажется, он мог бы быть незаурядным обольстителем, но, говорят, он совсем не ловелас (что ж, пока один грех с его души снимем…).