Эдди Шах - Оборотни

• Название: Оборотни
• Автор: Эдди Шах
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1996
• ISBN: 5-218-00142-2

«Если взглянуть на разрушение Берлинской стены глазами немцев, то для них это — просто конец пятидесятилетней войны…»

С разгромом нацистской Германии нацизм не умер. Осталось множество ослепленных ненавистью фашистов, которые вынуждены были уйти в подполье и действовали скрытно в течение десятилетий.

В остросюжетном, динамичном, полном острых политических интриг недавнего прошлого и современности романе Эдди Шаха «Оборотни» британский агент антитеррористической службы Эдем Нихолсон вступает в борьбу с тайной нацистской организацией. Эдем в свои тридцать два года пережил потерю родителей и брата-близнеца; во время войны в Персидском заливе побывал в тылу противника — он одинок и не боится смерти. Но даже такой опытный разведчик не мог вообразить те пытки, которым подвергли его неофашисты, готовящие покушение на жизнь президента США.

Удастся ли Эдему Нихолсону сорвать заговор и остаться в живых?..

---

Все же двое остаются, Маркус. Кто же убил первого?

Он вскочил на ноги и двинулся вдоль коридора. Стрельбы вроде не было, только отдаленные крики и гул массовой истерии. Открылась дверь в конце коридора. И в него ворвалась обезумевшая от страха толпа. Эдем отступил в сторону, пытаясь остаться на месте и противостоять напору людского потока. Затем он увидел то, что привело их в ужас. В двери появился последний штурмовик, размахивавший автоматом. Но он не стрелял, а просто пытался удержаться на ногах, не быть сбитым на пол. Эдем поднял свой револьвер, что еще больше перепугало толпу. Его повалили, и толпа пронеслась мимо.

Эдем снова вскинул оружие, но ему так и не пришлось нажать на спусковой крючок. Штурмовик внезапно отлетел вперед, будто его толкнула какая-то гигантская рука. Жизнь покинула его еще до того, как он рухнул на пол.

В то же мгновение он почувствовал холод стального ствола у своего виска.

— Бросай оружие, — услышал он голос Крагана. Мерзавец оказался вместе с убегавшими и сзади подошел к Эдему. И внезапно его охватил страх. Первый раз в жизни дрожь пробежала по его телу. Нет, Маркус. Не теперь. Он весь был пронизан ощущением благости жизни. Билли, милое лицо Билли стояло пред его глазами.

Из двери, в которой только что был убит штурмовик, выскочил Каас с двумя другими людьми. Меньшего из них он видел раньше. Это был Фрик, их фюрер. Другого он не знал. Каас повернулся, быстро затворил дверь в коридор и запер ее на ключ.

Эдем почувствовал, как ослабло давление пистолетного ствола Крагана на его висок.

Незнакомый человек орал истошно и требовательно:

— Скорее выведите меня отсюда, мне нечего здесь делать!

— Шиллер, держите себя в руках! — взвизгнул Фрик. Он повернулся к Каасу: — Вы провалились. Все они живы.

Каас, не обращая на него внимания, подошел к Эдему. Он усмехнулся и странно махнул головой. Вытащил пистолет из подплечной кобуры, быстро поднял его и приставил к голове Эдема.

— Прощай, англичанин.

Затем, резко повернувшись, выстрелил в Крагана и выстрелом снесло ему все лицо.

За спиной Эдема страшно завопил Фрик, и Каас, не целясь, послал следующую пулю прямо в его череп. И в то же мгновение, как разлетелась на куски голова фюрера, Шиллер, повернувшийся и пытавшийся убежать, был застрелен в затылок.

Наступила полная тишина. Ни выстрелов, ни стадного шума толпы. Тишина, прерванная отчаянным стуком в запертую дверь.

Сделав шаг вперед, Каас увидел, что Эдем подымает на него свой револьвер.

— Не будьте глупцом, англичанин, — сказал он. — Пока не поздно, отправляйтесь домой. И в следующий раз не пытайтесь вмешиваться в чужие игры.

Эдем тяжело подымался на ноги, когда Каас, отбросив свой пистолет, пошел открывать дверь. Эдем уже встал, а в растворенную дверь ворвался молодой полицейский.

— Все в порядке, я… — начал было объяснять Каас.

— Он вооружен! — воскликнул перепуганный полицейский, подымая на Эдема свой ручной пулемет «ХК-54».

— Нет! — завопил Каас, пытаясь отвести ствол полицейского в сторону.

Но из ствола пулемета уже грянула очередь, которая прошила грудь Эдема и свалила его на пол.

— Нет! — еще раз крикнул Каас.

Маркус. Билли. Пожалуйста, Маркус. Не теперь. Я хочу жить. Я хочу Билли. Не теперь, Маркус. Нужно еще кое-что сделать.

И снова в коридоре воцарилась тишина, второй раз за две минуты.

Обращенное к Каасу лицо все еще жило, молчаливый вопрос застыл на губах Эдема, который, казалось, не мог понять, что же произошло. Так обычно и бывает, когда умирают люди, не боящиеся смерти. Наступление смерти оказывается реальностью, но вместе с тем такой неожиданной, что она остается за пределами понимания.

Каас бросился на колени рядом с Эдемом, положил ему под голову свою руку, пытаясь облегчить смертельную боль взглядом, полным теплоты и понимания. Он видел, что Эдем пытается говорить, но не мог разобрать что. Наклонившись над ним, он старался разобрать слова. Но это был даже не шепот, а последний вздох уходящей жизни. Мрак заволакивал глаза Эдема, он уходил в вечность. Каас бережно положил голову Эдема на пол и закрыл ему глаза. Сняв с себя пальто, он накрыл им голову Эдема. Тут же новая толпа ворвалась в коридор, напомнив об ужасной трансформации так широко задуманного праздника мира.

Каас стиснул руку Эдема.

Он надеялся, что однажды кто-нибудь сделает с ним то же самое, если ему придется умереть в такой же страшной ситуации.

Воин все же достоин лучшей участи.

Он убрал руку Эдема под пальто, поднялся и ушел.

Они увезли тело Эдема в черном пластиковом мешке.

Когда его катили по коридору, тележка пронзительно скрипела, словно протестуя против этой нелепости.

Она видела, как мешок с телом выносили по лестнице Рейхстага.

Но она не знала, что в этом мешке находился он.

Она маялась два часа. Выглядывала в окно, смотрела по телевизору церемонию в Рейхстаге. Затем пришел ЗДР и рассказал ей о случившемся. Она вспомнила мешок с телом и представила, что Эдем тоже мог быть в нем.

Закончив свой рассказ, ЗДР напомнил ей, что она все еще является оперативным работником ЦРУ, и все, что она теперь узнала, должно оставаться в полной тайне.

— Ваша секция в Калифорнии закрывается. В ней больше нет надобности, — закончил ЗДР. — А вас мы переводим на более ответственную работу.

Она ничего не ответила. Работа не казалась ей сейчас чем-то важным и значительным в жизни.

На следующий день Билли Вуд вылетела домой в Калифорнию к поджидавшим ее там адвокатам.

О ее полете с англичанином из Нового Орлеана в Берлин никто никогда не упоминал.

Это, как заявил ей ЗДР, относилось к секретной информации.

Храм Марии Регины Мартирум

Хекердам

Берлин

Давно рассеялись толпы. Рассосались проблемы уличного движения.

Берлин, в последние годы привыкший к разного рода эксцессам, быстро возвратился к нормальной жизни.

Председатель чувствовал себя несколько неудобно, когда входил в современный, четырехугольный храм. Он никогда не доверял религии, всегда полагая, что судьба человека находится в его собственных руках. Это, в конце концов, являлось фундаментом его коммунистических взглядов. Он улыбнулся про себя. Нечто вроде коммунистической религии.

Ростов стоял на коленях в глубине храма, голова его склонилась в молитве. Председатель прошел по каменному полу вдоль рядов кресел и сел рядом с ним. Он ждал, когда его заместитель кончит молиться. Между тем он осматривал простую малоукрашенную церковь. Бетонный памятник, совсем не то, что он ожидал. Они сидели в нижней части церкви, а над ними располагалась стена алтаря, покрытая фресками с изображениями апокалипсиса, выполненными Георгом Майстерменом. Большинство молящихся и туристов находилось ближе к алтарю, а вокруг царили мир и спокойствие.

Ростов кончил молиться, сел и повернулся к своему начальнику.

— Полагаю, что нам удобнее встретиться сначала здесь, а не в посольстве, — сказал он.

— Я наслаждался прогулкой, — улыбнулся председатель. — Последний раз, когда я был здесь, еще стояла проклятая Стена. Она всегда была ошибкой. Никто не понимал, что мы не сдерживали шпионов, а держали на запоре самих себя. Это делало разведку очень трудным делом. Да, странное ощущение. Просто прогуляться в Западный Берлин. Никакой охраны, ничего. Очень странно.

— Храм этот построен в 1960 году.

— Весьма символично. — Ему вдруг вспомнилось, где он был, когда сооружалась Стена. Многие люди так же помнят, где они были в момент гибели Кеннеди.

— Он возведен в память о тех, кто был убит Гитлером, когда тот пришел к власти в 1933 году, о всех немцах, погибших до 1945 года.

— Еще более символично.

— Это римско-католический храм. Место исповеди.

— И я должен быть вашим духовником?

— Духовник связан клятвой никогда не разглашать то, что он узнает на исповеди.

— Делают ли они из этого выводы?

— Если и делают, то только для себя.

Председатель рассмеялся:

— Тогда из меня выйдет хороший духовник. Слишком любопытен, часто говорила мне мать. Я всегда любил интриги.

— Вы сказали тогда, что я должен вести это дело на свой страх и риск. Что я должен находиться в одиночестве.

— Это приходит вместе с ответственностью. — Ему не было нужды добавлять, что он сам часто находился в одиночестве, рисковал всем для осуществления неявно высказанных указаний своих начальников.

Ростов глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Наконец, обратив лицо к фронтону, он начал:

— Когда-то, теперь уже давно, работая в Вашингтоне, я решил глубже понять своих противников. Поэтому я стал по возможности вести светский образ жизни и со временем познакомился с людьми, работавшими в системе западных разведок. Двое из них, американец и англичанин, стали моими хорошими друзьями. Мы никогда не нарушали границ гражданской лояльности, но часто делились нашими надеждами, нашими представлениями. Обычно за бутылкой скотча, или водки, или «Джек Дэниелс». — Он улыбнулся. — Даже наш стиль выпивки сближал нас.