Виктор Болдырев - Полуостров загадок

• Название: Полуостров загадок
• Автор: Виктор Болдырев
• Издательство: Приволжское книжное издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1973

Необычайными приключениями, удивительными встречами, суровыми испытаниями полна жизнь путешественника в Сибири.

Эти романтические повести не выдуманы. В основе их лежат действительные события, пережитые автором — бывалым человеком, сибирским следопытом, биологом и географом, избравшим после окончания Московского университета бесконечную дорогу странствований. Много лет Виктор Болдырев провел в экспедициях на дальнем севере Сибири.

---

Остаток ночи спали в теплом пологе вповалку как убитые. У табуна по очереди дежурили Эйгели и Ранавиаут, оберегая сон скитальцев. Утром Эйгели едва добудилась нас.

— Беда! Тальвавтын опять едет!

Полусонные выскакиваем из яранги. К лагерю подъезжает знакомая упряжка. Олени бегут неторопливо, дышат тяжело — видно, очень устали:

Не узнаю старика — похудел, состарился. Не распрягая оленей, он снимает мешок с нарты и вытряхивает ягельник уставшим ездовикам.

— Трудно далеко ездить, — говорит он осипшим, простуженным голосом, — корм возить надо…

Тальвавтын с любопытством осматривает отдыхающий табун. Олени спокойно лежат по соседству на гладком, как каток, дне долины.

— Как, живы?! — воскликнул старик, не скрывая своего изумления.

— Семь дней на вершинах сопок пасли, на проталинах, — ответил я. — Отдыхать табун собрали.

Тальвавтын понимающе оглядел наши измученные лица и тихо проговорил:

— Все равно слабые олени — очень большой табун маленькие проталины, подохнут, однако.

Костя протянул Тальвавтыну кисет; он пошел по кругу, все закурили.

— Как твои олени в лесу?

— Трудно живут, — в густолесьях остался рыхлый снег. До весны перетерпят, — ответил Тальвавтын. — Плохо — не слушались вы, далеко уходили в горы. Экельхут правильно говорил…

— А что сейчас говорит Экельхут? — поинтересовался я.

— Говорит: — Твой табун распускать надо, пока ходят олени. А весной все равно придут на знакомые места в мои табуны. Тамга твоя крепкая — железная, отобьешь лотом своих оленей.

И вдруг я понял Тальвавтына: ему просто жаль было оленей, и он предлагал единственно правильный путь их спасения.

Я посмотрел на Костю — лицо его было хмурое и злое. Он не успел ответить…

Откуда то с неба послышался монотонный нарастающий гул. Тальвавтын, отвернув ухо малахая, прислушался.

— Сашка летит! — завопил Костя.

Гул нарастал и нарастал, раскатывался эхом в сопках. Пустолежащей земли, наполняя долины грохотом. Все замерли, подняв лица к небу.

Из за сопки с «каменным чемоданом» вылетела странная машина. Она неслась слегка юзом, похожая на громадную пузатую стрекозу. Таких летательных аппаратов мы с Костей еще не видывали.

Сверху, над металлической стрекозой вращались громадные лопасти. На хвосте тоже вертелась какая то вертушка. И вся тяжеленная махина с невероятным гулом легко и свободно неслась над долиной.

Тальвавтын окаменел, словно пораженный громом, лицо его побледнело, глаза расширились…

— Геликоптер! — изумился Костя.

— Вертолет! — догадался и я.

В те годы вертолеты только что появлялись в военной авиации, и увидеть такую машину на Чукотке мы не ожидали.

Огромная махина с отвислым брюхом, внезапно как то косо изменив курс, помчалась к нам. На ее боках» выкрашенных в защитный цвет, алели красные звезды.

— Железная птица! — воскликнул Гырюлькай. Воздевая руки к небу, он подпрыгивал, словно приглашая невиданную машину к себе…

Оглушительный рев совершенно заполнил долину, вертолет пронесся над ярангами, взметая вихри, и вдруг повис над площадкой, которую мы приготовили ночью для посадки Сашиного самолета. Вихрь разметал олень» шкуры, расстеленные по углам площадки.

Вертолет величиной с добрый автобус, с длинным хвостом, украшенным вертушкой, плавно и вертикально опускался на отполированное дно долины. В воздухе бешено крутились лопасти, похожие на крылья железной, ветряной мельницы.

И тут мы увидели под брюхом вертолета нечто невероятное! Покачиваясь на тросах, там висел знакомый тягач с утепленной кабиной. Головная машина нашего снежного крейсера, испытавшая ледяное купание в Полярном океане!

Чудесная машина опустилась и осторожно поставила свой драгоценный груз на обледенелый снег.

И только тут мы с Костей сообразили — пришло спасение! Сквозь стекла кабины мы видели смеющиеся незнакомые лица пилотов. И вот лопасти замерли. Распахнулась металлическая дверь, выскользнула узкая дюралевая лесенка…

На снег выскакивали люди. Коренастый, в комбинезоне, в меховых унтах, в летном шлеме Саша, а с ним высокий человек в канадской куртке и пыжиковой шапке..

— Да это же Буранов! Андрей!

Следом неловко спускается по лесенке длинная, сутулая фигура в короткой, не по росту, кухлянке.

— Неужто Федорыч?!

Механик уже копается у тягача. Из вертолета выпрыгивают люди в штормовых куртках с откинутыми капюшонами. Они выгружают какие то железные рамы, сваренные треугольником из рельсов, с массивными стальными ножами.

— А это что?

— Снегопахи… Федорыч придумал, — смеется Буранов, поглядывая на наши растерянные физиономии.

— Просто чудо какое то! Андрей, как ты здесь очутился?

— На выручку прилетел…

— А вертолет?!

— Полярники выручили.

Все это похоже на сон. Голова идет кругом.

— Порядок, Вадим… — усмехнулся Буранов. — Вы здесь вон какой табунище отхватили — целый совхоз! А мы тоже не зевали. Благодари Сашу — он вас разыскал.

— Ваша сопка помогла, — кивнул на причудливую каменную вершину летчик. — Издали увидел «каменный чемодан», подлетел, гляжу — флаг у стойбища, значит, свои…

Федорыч завел трактор, и Белая долина ответила эхом на рокот мотора. Механик вывел машину из под фюзеляжа вертолета. Полярники прицепили рамы из рельсов с приваренными зубьями.

— Показывай, Вадим, где у вас тут ягельники, сейчас накормим табун, — говорит Буранов.

Зову Гырюлькая. Опасливо подходит старик к невиданной машине. Федорыч влезает в кабину, распахивает дверку:

— Садись, старина, показывай, где ягельники хорошие…

Растолковываю растерявшемуся Гырюлькаю, что надо показывать. Подвел к железным рамам с зубьями. И вдруг Гырюлькай радостно закивал:

— Крепкие ножи! Мы с Костей подхватили старика и посадили на мягкое сиденье, рядом сел Буранов. Дверца захлопнулась. Тягач взревел и двинулся, волоча тяжелые рельсовые «бороны».

Зубья дробили обледеневший наст на мелкие куски. За трактором оставалась широкая полоса взрыхленного снега.

Мы с Тынетэгином и Геутваль поднимаем многотысячный табун, тесним к взрыхленной целине. Передние олени, учуяв запах ягеля, выбегают на широкий след, легко разгребают взрыхленный наст и жадно набрасываются на освобожденные ягельники.

Скоро весь шеститысячный табун вытянулся узкой лентой позади трактора.

Люди молчаливо смотрят, потрясенные невиданным зрелищем.

— Здорово! — восхищается Костя. — Ну и башка у Федорыча!

Чудесный снегопах быстро взрыхляет пологий склон увала, особенно богатый ягелем. Тальвавтын поражен — с недоумением следит за оленями, неторопливо разгребающими изрубленный снег.

Тягач, оставив на склоне увала свои могучие бороны, мчится к нам. На снег выпрыгивают разгоряченные и раскрасневшиеся Буранов, Гырюлькай, Федорыч.

— Большой шаман, сильнее Экельхута, — кивает на Федорыча старик, — победил духов…

— Ну, Вадим, принимай снегопах на десять дней и Федорыча впридачу. Пойдёте с трактором на запад, по кратчайшему пути к границе гололеда. Сто километров гололед будет, а дальше рыхлый снег; там и на отел встанете. Саша! — позвал Буранов. — Передавай свои кроки.

Саша подошел и вытащил из летного планшета лист.

— Вот тебе схема маршрута и азимут движения. Вот граница гололеда и приметная сопка с кигиляхом на вершине. Там заберем Федорыча с его колымагой.

Знакомлю Буранова со всеми нашими друзьями. Подвожу смутившуюся Геутваль:

— А это «Дочь снегов» — великая охотница, — она подружила нас с обитателями Пустолежащей земли.

— Хороша… — тихо говорит Буранов. — Кстати, Вадим, тебе просили передать: в Польше твою Марию не нашли. Уехала куда то в Советский Союз. Поиски продолжают. Найдут — сообщу.

У меня подкосились ноги. Неужели жива? Вот счастье!..

Тальвавтына не успеваю познакомить с Бурановым. Старик словно очнулся от сна, лицо его исказила судорога. Круто развернув нарту, он помчался прочь от нашего лагеря, нещадно погоняя оленей.

— Кто это? — спросил Буранов.

— Тальвавтын — «король Анадырских гор».

— Ого! Птица высокого полета. Много слышал о нем. Жаль, что не познакомились.

Полярники откатили бочки с горючим для трактора.

— Прощайте» друзья… — говорит Буранов, — улетать пора. Надо засветло в Певек вернуться.

Вертолетчики уселись в свои кресла, пристегиваются ремнями. Обнимаем Сашку, Андрея.

— Увидимся ли?

Саша, махнув шлемом, втаскивает лесенку и захлопывает дверь. Вертолетчики подняли в прощальном приветствии руки. Взревел мотор. Завертелись, как ошалелые, лопасти винта и вихрь подхватывает и уносит наши малахаи, оленьи шкуры, разбросанные на снегу.