Джон Ирвинг - Мир от Гарпа

• Название: Мир от Гарпа
• Автор: Джон Ирвинг
• Издательство: Издательство Новости
• Жанр: Современная проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-7020-0702-6

Эта книга уже издана миллионами экземпляров практически во всех странах Европы и Америки, хотя она — вовсе не то, что обычно именуют «массовой литературой».

«Мир от Гарпа» представляет собой панораму жизни американского среднего класса на протяжении нескольких десятилетий вплоть до середины 70-х гг. Главная проблема романа: можно ли совместить одну из важнейших ценностей цивилизации — семью — и стремление к свободе сексуальных отношений. Построение сюжета, последовательность жизненных перипетий героев однозначно показывают позицию автора: хочешь спокойной жизни — обуздывай страсти.

Перевод: М. Литвинова (1―19), Е. Комиссаров (1, 5, 19), Н. Иванова (2, 18), Г. Здорных (3, 4), А. Назаров (5, 6), А. Спаль (6), О. Дудоладова (7, 8), Ю. Канцельсон (9, 10, 11, 12), О. Светлаков (13, 14, 15), А. Садовников (16), И. Степанова (16), Л. Серебрякова (17).

Послесловие: М. Литвинова

---

С этими словами она швырнула книгу в окно; ударившись о грудь Гарпа, книжка шлепнулась на обочину. Миссис Ральф, сжав кулаки, опустила руки на колени и уставилась на пятно от соуса, которое украшало ее лобок, скрытый под юбкой, подобно мишени.

— Нарочно целились? — добавила она, продолжая глядеть на пятно.

— Очень, очень жаль, — снова сказал Гарп. — Оно может не отстираться.

— В этой жизни никакие пятна не отстирываются! — воскликнула миссис Ральф и при этом по-идиотски расхохоталась, отчего Гарп перепугался до смерти. Он промолчал, и она сказала, глядя на него: — Держу пари, вы сейчас думаете: этой надо только одно, чтоб ее кто-нибудь как следует трахнул.

Честно говоря, Гарп редко думал такое о людях, но после слов миссис Ральф ему вдруг пришло в голову: а ведь, пожалуй, в ее случае это простое средство подействует.

— Держу пари, вы уверены, что я вам это позволю, — сказала она, впившись в него блестящим взглядом. Гарп действительно был в этом уверен.

— Думаю, что не позволите.

— Нет, вы думаете, что позволю, — повторила миссис Ральф. — Да еще с радостью.

— Я так не думаю, — Гарп опустил голову.

— Ну, вам-то я, может, и позволила бы, — улыбнулась она кривой улыбкой. — Чтобы сбить с вас спесь.

— Вы меня очень мало знаете, чтобы так говорить, — возразил Гарп.

— Я знаю, что вы гордец, — продолжала свое миссис Ральф. — Считаете себя выше всех.

«Верно, — подумал Гарп, — считаю себя выше других. Потому из меня и не получится консультант по вопросам семьи и брака». Сомнений у него больше в этом не было.

— Пожалуйста, ездите осторожнее, — сказал он, отступая от машины. — И если понадобится моя помощь, звоните.

— Даже если понадобится хороший любовник? — ядовито спросила миссис Ральф.

— При чем здесь это?

— А зачем, собственно, вы меня остановили?

— Мне показалось, что вы превысили скорость.

— Старый пердун, вот вы кто! — фыркнула миссис Ральф.

— А вы… безалаберная дура, — разозлился Гарп.

Миссис Ральф вскрикнула, как будто ее ударили.

— Простите, мне очень, очень жаль (опять эта чертова фраза), но я вынужден пойти и увести от вас Данкена.

— Пожалуйста, не надо! — взмолилась она. — Я буду за ними весь вечер ухаживать. Я очень люблю детей. С ним ничего не случится. Я буду ухаживать за ним, как за родным сыном. (Ее слова не очень-то успокоили Гарпа, скорее наоборот.) Поверьте, не такая уж я дура, особенно с детьми. — И она улыбнулась ему будоражащей, привлекательной улыбкой.

— Мне очень жаль, — снова сказал Гарп. (Заладил, как священник «аллилуйю».)

— И мне, — ответила миссис Ральф.

И как будто между ними все уже сладилось, включила газ, проехала стоп-сигнал и миновала перекресток, не взглянув ни вправо, ни влево. Она медленно ехала почти посередине дороги. И Гарп помахал ей вслед длинной деревянной ложкой. Потом поднял повесть Достоевского и зашагал домой.

10. Пес на улице, ребенок в небе

— Как хочешь, но надо обязательно забрать Данкена из дома этой сумасшедшей, — объявил Гарп.

— Иди и забирай, — ответила Хелен. — Раз ты за него боишься…

— Ты бы посмотрела только, как она водит машину!

— Ну, Данкен ведь не собирается разъезжать с ней по улицам.

— А вдруг ей придет в голову повезти их в пиццерию? Уверен, что она не умеет готовить.

Хелен между тем не отрывала глаз от «Вечного мужа».

— Странно, что женщина дает книгу с таким названием женатому мужчине.

— Она мне ее не дала, а швырнула.

— Прекрасная книга, — заметила Хелен.

— А она говорит, отвратительная. Ругает Достоевского, что он несправедлив к женщинам.

— Но, по-моему, ничего такого там нет, — удивилась Хелен.

— Конечно нет! Я же тебе говорю, она идиотка! Моя мать была бы от нее в полном восторге.

— Бедная Дженни! Не нападай на нее!

— Ешь пасту, — обратился Гарп к сыну.

— Засунь ее себе в хрюсло, — ответил Уолт.

— Как это невежливо! К твоему сведению, хрюсла у меня нет.

— Есть, — просопел Уолт.

— Он не знает, что такое хрюсло, — заметила Хелен. — Честно говоря, и я тоже.

— В пять лет, — изрек Гарп, — так говорить со взрослыми неприлично.

— Наверняка научился этому слову у Данкена, — сказала Хелен.

— А Данкен у Ральфа, — подхватил Гарп. — А Ральф — от своей чертовой мамочки.

— Ты бы лучше сам не выражался, — сказала Хелен. — Уолт вполне мог услышать это «хрюсло» из твоих уст.

— Никогда! — воскликнул Гарп. — Я тоже не знаю, что это слово значит.

— Зато знаешь другие, ничуть не лучше.

— Ешь пасту, Уолт! — снова потребовал Гарп.

— Успокойся, пожалуйста, — тихо произнесла Хелен.

Гарп воспринимал нетронутое блюдо как личное оскорбление.

— Успокоиться! А если ребенок ничего не ест?

Ужин вершился в полном молчании. Хелен знала, муж придумывает очередную историю, которую расскажет Уолту после ужина. Волнуясь о детях, он сочинял им всякие истории, точно верил, что процесс творчества, рождавший хорошую сказку, надежно защитит их от всех опасностей. С детьми Гарп был добр, щедр и предан им, как бывают преданы только животные, словом, второго такого отца поискать; он понимал и Данкена и Уолта, как никто. И при всем том, думала Хелен, он не замечает, как его вечная тревога за детей передается им и в них развивается внутренняя скованность, мешающая взрослеть. Да, он обращался с детьми, как с большими, но так опекал, что у них не складывались взрослые черты характера. Он забывал, что Уолту пять лет, а Данкену уже десять, для него они оставались несмышлеными трехлетками.

Хелен тоже села слушать новую историю Гарпа, слушала она по обыкновению с вниманием и интересом. В обычной его манере история начиналась как настоящая детская сказка, а заканчивалась как рассказ, сочиненный Гарпом для самого Гарпа. Кое-кто думает, что писательским детям читают больше книг, чем всем другим. Гарп же предпочитал рассказывать сыновьям истории собственного сочинения.

— Жил-был пес, — начал он.

— Какой породы? — перебил Уолт.

— Немецкая овчарка, — уточнил Гарп.

— Как его звали?

— Никак. И жил он в одном немецком городе после войны.

— Какой войны? — спросил Уолт.

— Второй мировой.

— Ну да, конечно, — согласился Уолт.

— Пес участвовал в войне. Это был сторожевой пес, свирепый и умный.

— Значит, он был очень плохой, — заметил Уолт.

— Вовсе нет. Не плохой и не добрый. Хотя случались минуты, когда он был и тем и другим. Пес был просто послушный, что хозяин ему прикажет, то он и сделает. Словом, хорошо обученный пес.

— А откуда он знал, кто его хозяин?

— Понятия не имею, — признался Гарп. — После войны у него стал другой хозяин. А у хозяина было в городе кафе, люди приходили к нему выпить кофе, чай и другие напитки, почитать газеты. На ночь хозяин оставлял гореть одну лампочку, идешь мимо и видишь за окном вытертые столики, а на них перевернутые стулья. Пол чисто выметен, и ходит по комнате туда-сюда большая немецкая овчарка. Как лев в клетке зоопарка. Прохожий иногда подойдет к окну и стукнет, собака только глянет на него, но не зарычит. Просто смотрит. Стоишь, стоишь и становится страшно, вдруг пес выскочит в окно и бросится на тебя. Но этого никогда не случалось. Пес ни на кого не бросался, да ведь никто никогда и не пытался залезть в кафе. Одного вида этого пса было достаточно. Вот почему он ни на кого не бросался.

— У пса был очень страшный вид. Он был плохой.

— Представил себе эту картинку? Пойдем дальше. Каждую ночь собаку запирали в помещении, а днем держали на цепи в проулке рядом с кафе. Цепь была длинная и прикреплялась к передней оси старого армейского грузовика, который однажды загнали в этот проулок да так там и оставили. Навсегда. Колес у грузовика не было.

— Знаешь, — продолжал Гарп, — есть такие бетонные блоки. Так вот, оси грузовика стояли на бетонных блоках, чтобы машину нельзя было ни на дюйм сдвинуть с места. Овчарка могла заползать под грузовик и прятаться там от солнца и дождя. Цепь была ровно такой длины, чтобы овчарка могла подойти к краю тротуара и смотреть на пешеходов и машины, ехавшие по мостовой. Идешь, бывало, мимо и видишь, собачий нос торчит из проулка. Дальше на тротуар пса не пускала цепь. Протянешь руку, он обнюхает ее, но не тронет. В отличие от других собак, он не любил, чтобы его гладили. Если кто осмелится погладить его, он опустит голову, отойдет в свой проулок, да так глянет оттуда, что забудешь, как его гладить. И никогда не лизал ничьих рук.

— А он мог бы укусить тебя?

— Мог, не мог, трудно сказать. Одно знаю, он никогда никого не кусал.

— А ты там был, да? — опять спросил Уолт.

— Да, — ответил Гарп, прекрасно знавший, что рассказчик обязательно должен быть «там».