Владимир Соловьев - Древние славяне. Таинственные и увлекательные истории о славянском мире. I-X века

• Название: Древние славяне. Таинственные и увлекательные истории о славянском мире. I-X века
• Автор: Владимир Соловьев
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02917-1

При чтении этой книги далекое прошлое славянских народов оказывается вдруг неожиданно близким. Те далекие века почему-то вовсе не кажутся глубокой древностью. Может быть, это оттого, что многое в раннесредневековой истории восточных, западных и южных славян отложилось в легендах и преданиях, сказках и былинах, уже хорошо знакомых читателю, особенно юному.

Где и когда было первое упоминание о славянах? Что общего между мифом о Гиперборее и чудо-островом Буяном? Кем на самом деле является Баба-яга? Кто из князей восточных славян вымышленный, а кто настоящий? Почему иностранные очевидцы считали славян дикими и темными?

---

Были и храмы под открытым небом. Их обычно и называют святилищами и капищами. Это площадки с плотно утоптанной, утрамбованной землей, окруженные густой растительностью, колючими кустарниками и деревьями, и с деревянным или каменным истуканом посередине и жертвенником подле него.

На духов, в отличие от богов, привилегия на храмостроительство в честь них не распространялась, но в остальном они вполне самодостаточны и тоже окружены целой свитой помощников и подручных, которые «ассистируют» им, поддерживая приоритетное право на ту или иную территорию. Так, например, в услужении водяного, духа рек и озер, и его жена – водяница, и целый штат сородичей типа ичетика и всякой речной мелкоты вроде камышовых русалок – лобастов – или коварных, заманивающих в омут дев – бродниц. Хозяин леса леший командует маленькими, серенькими, похожими на ежей существами – лесавками во главе с их предводителем листином, а еще его слушаются все лесное зверье от мала до велика.

Мифы мифами, фантазии фантазиями, но не могли же язычники-славяне конструировать сказочный мир богов и демонов из ничего, просто из головы, монтируя его как придется, как почудится или привидится во сне? Должны же они были на что-то опираться, что-то воспроизводить и копировать?

Речь не идет о полном соответствии фольклорного и исторического, и тем не менее вряд ли верно исключать, что какие-то реалии не проступают сквозь произвольную игру воображения.

Если даже в мифологии боги и духи поделили между собой все жизненное пространство, не значит ли это, что и среда обитания славян, и все, чем они располагали, были не совсем в равном пользовании? И не вытекает ли тогда отсюда, что и социально-имущественное равенство было у них далеко не поголовным, ровным и тотальным?

Вопросы заданы, но ответы на них за отсутствием предметного материала в источниках, крайне ограниченным кругом которых располагают историки, пока не даны.

Дети природы

Селение раскинулось в центре широкой, совершенно круглой поляны, к которой по краям почти вплотную подступил лес. Большую площадь, где не росло ни травинки, окружали полуземлянки с соломенными крышами – жилища, похожие не столько на дома, сколько на норы.

В поселке царит оживление. Из леса возвращаются женщины с тяжелыми заплечными корзинами, полными плодов, семян, клубней, съедобных кореньев. Появляются двое мужчин-охотников с уже освежеванной тушей лани. Лес, как и река, настоящие кормильцы, и все, что недодает поле, чего мало и не хватает на всех в хозяйстве древних земледельцев и скотоводов, люди добирают среди дикой природы.

В редком учебнике истории не упомянуто о том, что славяне занимались бортничеством, то есть добычей меда диких пчел. Но что за этим стоит? Рой насекомых, перерабатывающих цветочные соки в мед, иногда гнездился в таких дебрях, что добираться туда приходилось мучительно долго, протискиваясь через поваленные стволы, минуя старые замшелые пни, извилистые корни, большие камни, смолистые ветки, подтопленные заросли, острые как нож листья. Но дойти до нужного места – полдела. Предстояло еще вскарабкаться на огромное дерево, продраться между ветвями не боясь гнева пчелиной семьи и преодолевая боль от укусов. Ведь, чтобы достать несколько сладких восковых лепешек, нужно просунуть руку в дупло, в самую середину роя, и извлечь наполненные янтарным соком соты, несмотря на грозно гудящих и со всех сторон разящих своими беспощадными жалами насекомых.

Лес – это мощный, всепоглощающий мир. Это замкнутая вселенная, со своим ритмом жизни, своими правилами, своими обитателями – тысячами видов растений и животных. И еще примерно столько же, если не больше, было создано фантазией славян, «заселивших» непроходимые чащи, опушки, поляны всякими духами и нечистью.

Каждому мужчине из славянского племени приходилось добиваться расположения Ипабога – покровителя охоты. По преданию, он сам заядлый охотник и благоволит к тем, кто бьет зверя в сезон и не из удали и забавы, а единственно ради пропитания и нужды. Если человек во владениях Ипабога ведет себя негоже, не уважает лесных законов, не щадит стельную самку, убивает звериную молодь, не будет такому удачи и несдобровать ему при встрече с медведем или вепрем. А то и просто напрасно проплутает до сумерек и вернется с пустыми руками.

М. Врубель. Пан. 1899. Третьяковская галерея, Москва

Кто же держит себя правильно, охотится с умом, знает толк в повадках животных, того Ипабог привечает и открывает ему лесные кладовые и сокровища – только успевай забирать. Иногда и далеко ходить не надо, но чаще все же путь за хорошей добычей неблизкий.

Охота – не прогулка. Бывалый следопыт зорко всматривается, чутко вслушивается в лес, чует все его запахи, слышит малейшие шорохи. Ни одна мелочь не укроется от него. Ни источенные червями пни, ни рухнувшие деревья, ни запахи бьющей через край жизни. Не сразу и не всем ведомо, что лес обитаем. И правда, сколько долго порой нужно преодолевать мхи и болота, чередующиеся с полянами и лужайками, прежде чем взять первый трофей – жирного зазевавшегося зайца.

Сквозь густые кроны и замысловатый растительный орнамент солнце едва пробивается. От его брызг буйная масса листьев и трав словно пробуждается и как бы подставляет под горячие лучи и струи свое жаждущее тепла и света зеленое естество. И тогда лес превращается в диковинный питомник, где все растет, цветет, плодоносит так неудержимо, так торопливо, что кажется, будто это видно и слышно.

Среди некоторых славянских племен были настоящие лесные люди, дети природы. Даже в самой густой, непроходимой чаще они чувствовали себя как в привычной обстановке и безбоязненно шли под высокими стволами, гигантским кружевом листвы. Их не обманывала внешняя пустынность леса. Они знали, что это лишь видимость, обманчивое впечатление и что каждый вершок почвы здесь кем-нибудь заселен и, если присмотреться, то повсюду копошатся, снуют, возятся, сталкиваются друг с другом всевозможные живые существа.

Вот прогалина, образовавшаяся при падении могучего дерева. Она служит пристанищем для диких свиней, а в непролазном подлеске, заплетенном вьющимися и стелющимися ветвями, притаились чуткие олени. Чуть слышно звенит тетива, свистя, рассекает воздух пущенная из тугого лука стрела, потом звук уходит в сторону, слабеет, уплывает. Значит, промах, выстрел мимо цели. Что ж, на этот раз не повезло, охота есть охота.

Потревоженные человеком птицы подняли невообразимый гвалт снизу доверху, по самый лесной свод. Может, это вмешались незримо присутствующие повсюду обитатели лесного царства – духи? Ведь они, как считали праславяне, таинственным образом связаны со всякой живностью, что здесь водится, и защищают ее.

По разумению древних, звери – существа, по меньшей мере равные людям, их надо бояться и уважать, потому что они якобы способны испытывать неведомые человеку ощущения и не всегда знаешь, чего от них ждать. А уж такие злые духи, как див, скрывающиеся на вершинах деревьев, и вовсе обладают непостижимой властью, несут страх и смерть. Очень они опасны, от них только и жди беды, и, если начинал тот же див строить свои козни, какая уж тут охота – надо ноги уносить!

Леший, див, Баба-яга, большеголовый старичок боли-башка, который если пристанет с разговорами, пропадешь, – все эти сказочные лесные персонажи некогда были для славян неотъемлемой частью их мира, их жизни, такой же, как деревья, крики птиц или собственные тревоги.

Точно так же и любое другое жизненное пространство – река, озеро, заводь, небо, степь, поле, сам дом – было наполнено сверхъестественными существами, порожденными воображением язычников, поклонявшихся силам природы, веривших в заговоры, белую и черную магию, колдовство и ведовство.

Жестокие на войне, в мирной жизни славяне, по свидетельству большинства побывавших у них иноземцев, отличались природным добродушием, простотой нравов, дружелюбием и редким гостеприимством. Хитрость и лукавство они приберегали для полей сражений. При военных столкновениях славяне были мастера использовать преимущества местности: биться в ущельях, скрываться в траве. Их выигрышными тактическими приемами при вступлении в бой были внезапность, быстрота и отсутствие строя. Они наступали не стеной, не сомкнутыми рядами, как противник, а рассеянной толпой. Оружием им служили мечи, дротики, стрелы с пропитанными ядом наконечниками, а защищались они большими тяжелыми щитами.

«Моральный облик» древних славян сегодня никак не назовешь образцовым примером для подражания. Потребность в воинах и защитниках диктовала необходимость прежде всего заботиться о пополнении рода за счет мальчиков и давало право матери избавляться от новорожденной дочери, если семейство и без того уже было слишком многочисленным. У славян обычно не было вдов, потому что вдовство приравнивалось к бесчестью. Жены не переживали мужей и после смерти супруга добровольно всходили на траурный костер, чтобы сгореть вместе с трупом умершего.