Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

• Название: Бычки в томате
• Автор: Иоанна Хмелевская
• Издательство: Астрель
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-35660-5

Дом Алиции, как всегда, полон гостей. Все с нетерпением ожидают приема новой незнакомой пары — супругов Буцких. И вот они здесь, но, боже, какие странные! Пан Вацлав не закры­вает рот ни на минуту и сует нос во все дырки, а пани Юлия молчит как рыба, ссылаясь на плохое самочувствие. Эта замеча­тельная парочка начинает действовать всем на нервы, как вдруг пан Вацлав исчез. После двухдневных поисков его труп находят в озере и понимают, что несчастный пан, скорее всего, стал жерт­вой маньяка. Безутешная вдова решает самостоятельно начать поиски убийцы...

---

— Я бы на твоем месте им позвонила. Чем ты рискуешь? Вот телефон.

— А если это не они писали? Глупо получится. Одно дело, что ты в курсе, а другое всех вокруг поставить в известность, что я письма теряю и вообще по жизни раззява.

От столь неожиданного признания я поначалу впала в сту­пор, потом оторвала копчик от кресла, плюхнулась назад, по­том (на автомате) хлопнула рюмку коньяку и тут же (по-прежнему на автомате) наполнила себе ее снова.

— Ты что, серьезно думаешь, что для кого-то на свете это тайна? Боже мой, откуда эта наивность? Мне просто страш­но за тебя становится!

— Вечно ты все преувеличиваешь, — одернула меня Алиция, сохраняя при этом полное спокойствие. - Они могут ду­мать, что угодно, например, что это глюки. В любом случае я предпочитаю вычислить автора путем дедукции. Тебе же нра­вится дедукция?

Я с отвращением взглянула на коньяк, которого никогда не любила, встала, нашла теплую минералку, холодной не бы­ло, и снова уселась за стол.

— Ты мне тут кончай выкаблучиваться и не спорь из прин­ципа, — потребовала я сурово. — Ты это письмо целиком в руках держала, а значит, и прочла больше. Что-то тебя в нем тронуло. Может, оно с самого начала у тебя ассоциировалось с Ханей? Я говорю — может, а ты засохни! Я к глупым чув­ствам отношусь с пониманием и в этой области в сто раз ра­циональнее тебя буду.

Тут Алиция выкинула такое, что бывает только в дурной американской комедии. Она вдруг заржала с присвистом, как простуженная лошадь, состроила жуткую рожу, подкинула вверх упаковку с салфетками, смахнула с полки банку с кофе, к счастью закрытую, нагнулась, чтобы ее поднять, и врубилась головой в тумбочку, на которой стояло ведро с компостом, вернулась в кресло и снова заржала. Мне удалось вставить сло­во, только когда она сделала паузу, чтобы хлопнуть очеред­ную рюмку.

— Ну ладно, теоретически рациональнее! — буркнула я обиженно. — Не о практике идет речь, а о теории. Моя ра­циональность тут ни при чем, выкинь меня из головы. Коро­че! У тебя вышло, что одна баба влюблена в кого-то и пони­мает другую бабу, которая еще сильнее влюблена в другого типа, и та первая просит тебя помочь второй!

— Незачем было так вопить, — осадила меня подруга. — Раз уж тебя можно выкинуть из головы, потерплю до этого счастливого момента.

Я с облегчением вздохнула и пустилась в объяснения:

— Все просто: долбануло тебя. Если бы речь шла о глухоте, расстройствах всяких нервных, болезнях позвоночника, тебе все было бы нипочем, но тут чувства вклинились-взыграли. А вдруг, дескать, она в депрессию впала из-за любви? Тут я упрощаю, не дергайся, короче, вот почему тебя зацепило по полной. Ну, что скажешь?

— Похоже, ты умнее, чем кажешься, — призналась Алиция после секунды размышлений. — Но я все равно никак в толк не возьму, о ком идет речь и кто написал письмо. Ханя, я согласна, в первых рядах подозреваемых, но заметь, мы сов­сем твоего мужа из виду упустили.

— Ничего, муж никуда не денется, влюбится и женится. Уж он точно этого письма не писал. Если хочешь, я могу Ха­не позвонить, скажу, что у тебя пустила корни, и в разговоре тема сама собой проявится. А не проявится, значит, не она.

Алиция немного подумала и согласилась.

***

Я позвонила Хане.

— Ой, ты правда у Алиции? Вот здорово! — обрадовалась та. — Слушай, я ей письмо послала, ты случайно не знаешь, она его прочитала?

— Прочитала, — на голубом глазу заверила я Ханю без ма­лейших угрызений совести, донельзя восхищенная нашим точным попаданием в яблочко. — У нас даже дискуссия по этому поводу завязалась, вернее, не совсем по этому, а так, вообще, за жизнь.

— Ой, дорогуша, я знаю, что вы иногда сплетничаете, ты же понимаешь, она такая приличная женщина, и такое с ней несчастье...

— С Алицией? — ахнула я прежде, чем осознала собствен­ный идиотизм.

—  Да нет же, с Юлией!

— Ну да, конечно. Так она Юлия? Разумеется, а какое не­счастье?

— Как, я разве не написала?

Может, и написала, но скорее всего на первой странице письма, которая так и осталась непрочитанной. Но объяс­няться по этому поводу не имело смысла.

— Написала, но без подробностей. Как это случилось?

— Ой, просто жуть! Две машины, она совсем не виновата, в нее врезались. Вся была переломана, просто вся! Ребра, таз, ноги, просто чудо, что верхняя часть цела, руки, голова... И позвоночник, просто чудо, что позвоночник не задет, и теперь яс­но, что паралич ей не грозит. Но долго не было ясности, жуть, сколько мучений, полгода все срасталось, исправлять пришлось, столько по больницам моталась, потом санаторий, теперь уже может ходить, но не известно, сможет ли иметь детей, это все из-за таза, а они так детей хотели, а она так его любит, и он ее тоже, но теперь она боится, что он ее может разлюбить.

— Кто это он? — безжалостно перебила я Ханю.

— Чудесный человек, чудесный, очень красивый, пользует­ся бешеным успехом, очень образованный, гуманитарий, по­эт, критику пишет и рецензии, такая популярность...

Судя по возне, Збышек завладел трубкой, потому что в ней послышался его голос

— Иоанна. Приветствую. Мегаломан, мифоман и фанфарон...

Ханя отняла у мужа трубку.

— Господи, какие слова говорит! Ты его не слушай, у него другим голова забита, а то можно подумать, что он ревнует. А может, и в самом деле ревнует?

— Тебя любой бы ревновал, — дипломатично заявила я, почти не напрягая совести.

— Спасибо, дорогуша, он мою идею раскритиковал, а мне казалось, что она и правда уже опять работает, но ее возмож­ности ограничены, а его нет, и как раз сейчас заключает про­сто чудесный контракт, а она себя золушкой чувствует, ты же сама знаешь, как сейчас с загранпоездками, а если бы он через нее и благодаря ей мог бы пожить в Дании, они никогда в Дании не были, она сразу бы почувствовала свою важность и ей стало бы лучше, ты же понимаешь, а у него таких зна­комств нет, хотя это его министерство им паспорта сделало.

Збышек опять отнял трубку у жены:

— Ерунда. Не через нее, а через Ханю.

Но Ханя оказалась настойчивее и снова выиграла битву за телефон:

— А вот этого им говорить не надо ни в коем случае! Ей уже гораздо лучше, нас, правда, не было, и мы последних но­востей не знаем, но наверняка лучше. Ей по лестницам нель­зя бегать и тяжести поднимать, вот я сразу об Алиции и по­думала, ни лестниц, ни тяжестей, а уж мы как-нибудь пере­живем, пусть они вместо нас погостят...

Я оборвала ее от имени Алиции:

— Ханя, окститесь вы оба! Алиция вас уже несколько лет дожидается и речи быть не может о рокировке! Просто при­езжайте попозже, все равно сейчас вам и так не до этого, раз вы только что откуда-то там вернулись. Одно другому не ме­шает, а она и без того, сама прекрасно знаешь, всех принима­ет, особенно потерпевших. Она сказала, что на все согласна

— Ой, правда? Я так и думала, она прелесть, просто пре­лесть...

Трубка перешла к Збышеку:

— Ты учти, все, что слышала, это благие пожелания моей жены, а у меня — куча сомнений. Предупреди Алицию. Я только что вернулся, но это моя епархия, я проверю...

На связь снова вышла Ханя:

— Они на машине приедут, мы согласуем все дела с дат­ской визой, но главное, у Алиции есть для них место. Я, на­верное, еще успею вам еще раз позвонить. А Збышека ты не слушай, спасибо вам, огромное спасибо...

— Он Водолей! — гаркнул напоследок в трубку Збышек. — Предупреди Алицию!

Мне не пришлось пересказывать наш разговор Алиции, поскольку она как раз в этот момент возникла в дверях салона с трубкой переносною телефона руке. Положив ее на стол, она задумалась.

— Могла бы явиться сюда и хотя бы гримасы мне кор­чить, — тоном обвинителя заявила я.

— Да в общем-то, не было необходимости, но какая-то неяс­ность, согласись, осталась. Чего-то мне не хватает. Кофе будешь?

— Лучше чай. Сама заварю. Включи чайник.

Пребывая по-прежнему в раздумьях, она отправилась в кухню, включила чайник, уселась за стол и закурила, уставив­шись на сад за окном. Мне тоже чего-то не хватало, что-то в разговоре было упущено, может, по моей вине. В рамках про­граммы искупления грехов я произвела все тяжелые работы на кухне, а именно: налила воду в маленькую чашку и чай в чашку, втрое большую по размерам. Окончив дела свои скорбные, я уселась напротив Алиции, что заставило ее пере­вести взгляд с садового участка на меня.

— Ты случайно не знаешь, как мне их положить? Вместе или отдельно? На две кровати или на одну? Как вообще кладут че­ловека ломаного-переломаного и только-только сросшегося?

— Правильно ставишь вопрос! — согласилась я. — Надо бы­ло у Хани выяснить, я тоже не знаю. Что-то меня все время грызло, только я никак не могла сообразить, что именно, а теперь понятно... И словно камень с печени!

— Рада, что тебе полегчало, только что мы с этого имеем? Озарения будем ждать, как ясновидицы?