Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

• Название: Бычки в томате
• Автор: Иоанна Хмелевская
• Издательство: АСТ, Астрель, ВКТ
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074218-9, 978-5-271-35660-5, 978-5-226-04060-3

Дом Алиции, как всегда, полон гостей. Все с нетерпением ожидают приезд новой незнакомой пары — супругов Буцких. И вот они здесь, но, боже, какие странные! Пан Вацлав не закрывает рот ни на минуту и сует нос во все дырки, а пани Юлия молчит как рыба, ссылаясь на плохое самочувствие. Эта замечательная парочка начинает действовать всем на нервы, как вдруг пан Вацлав исчез. После двухдневных поисков его труп находят в озере и понимают, что несчастный пан, скорее всего, стал жертвой маньяка. Безутешная вдова решает самостоятельно начать поиски убийцы…

---

Я с удивлением обнаружила, что чай тоже кончился, и встала с кресла. Алиция опять заглянула в свою чашку и предложила:

— А не подкрепиться ли нам чем-то более существенным? Ты есть хочешь?

— Нет, но чего-нибудь вкусненького съела. Вечно у тебя бредовые идеи…

С фрокостом проблем не возникло: нашлись тосты, ветчина, салаты, сосиски — несколько движений и готово! Прошедшая неделя требовала не только отдыха, но и всестороннего муссирования в сочетании с перемыванием костей.

Хлопнула дверь, мы на мгновение замерли, но в коридорчике появилась Мажена. Она вошла осторожно, чуть ли не на цыпочках, вытянув шею и оглядываясь.

— Чисто? — спросила вполголоса.

— Чисто, заходи скорее, все спокойно…

— Типун тебе на язык! — шикнула я на нее.

— Тьфу на тебя! И не надо истерик без крайней необходимости. А ты, Маженка, садись, подкрепляйся, я уже поверила, что она не вернется…

— А если вернется, то в датский бедлам…

— И никто с мокрыми поцелуями на меня не набросится? — просияла Мажена. — Вижу, дверь открыта, значит, гиена из-за угла не выскочит. Просто счастье!

Она мгновенно сбросила с плеча сумку, достала себе тарелку, включила чайник и через секунду уже сидела за столом. А мы угощали ее всем подряд Алиция сняла с полки кофе.

— Сосиски будешь?

— Нет, спасибо, я на вокзале перекусила и приехала на поезде, чтобы в случае чего пить спокойно. Прямо и не знаю, но, боюсь, придется выпить за панголина.

— Совсем тронулась! — возмутилась Алиция.

— А что случилось? — подозрительно спросила я.

— Вацлав мне очень помог. Понятное дело, покойный до сих пор не в курсе. Но после всей этой истории у меня словно глаза открылись. Вернер даже вздрогнул, когда меня увидел! Я ведь идеальная жена была, терпение ангельское, и пылинки-то с него сдувала, и носилась с ним, как курица с яйцом! Теперь вижу, что зря. Вернулась, встретились, и потянуло от него панголином! Он ведь считает себя божеством. Ты права, — обратилась она ко мне, — нет худа без добра, или наоборот, все время путаюсь. Поэтому я села на поезд и приехала к вам

Алиция сразу поняла намек.

— Три бутылки в подвале — это слишком, — с озабоченным видом сказала она и поднялась с кресла. — Гуляш может растаять, ему больше места полагается. Погодите, я одну шампуську сюда принесу, а гуляш постараюсь как можно глубже запихнуть. Не надо мне помогать, сама справлюсь.

Танцующей походкой хозяйка прошла через комнату с телевизором, чье освобождение служило нам источником непреходящей радости. Я с чувством глубокого удовлетворения проводила ее взглядом и обернулась к Мажене:

— Новость хочешь?

— Считаю твой вопрос крайне неуместным!

Я с ней тут же согласилась и рассказала об обнаруженной приписке Збышека, добавив свою реконструкцию преступного плана, которая Мажене ужасно понравилась. Вернулась Алиция с шампанским.

— Нужен еще один повод, а то у меня в морозилку не все влезло, — недовольно заявила она. — У Вернера случайно каких-нибудь успехов не наблюдается?

— Еще какой успех! Даже пришлось на день задержаться…

— Опять же, Эльжбета и Олаф вернутся и с удовольствием что угодно обмоют, — добавила я. — Кроме того, прошу и меня учесть при обмывании.

— А тебя с какой стати?

— Я, можно сказать, почти приняла одно решение, и как раз не без нечаянной помощи нашего незабвенного панголина. Он, поди, в гробу сейчас переворачивается.

— Ну и ведьмы же мы, — без малейших угрызений совести констатировала Алиция и принялась открывать бутылку.

Мажена отняла у нее шампанское, так как умела это делать лучше.

— Знаете, я до сих пор никак не пойму, кто из них хуже: он или она? — призналась Мажена. — Она — такая молчаливая, а он — словоблуд и водолей…

Я не дала ей закончить:

— Этим своим молчанием она всех и доставала. Просто невыносимое что-то. Молчун всегда что-нибудь скрывает, рот на замке, чтобы случайно не проговориться, а вот в чем ее тайна? Ей ведь здесь жутко не нравилось, противно было, а не признавалась. От одного присутствия разлюбезного, что ли, у нее скулы сводило?

— Она и без разлюбезного молчала…

— Вот именно. А еще мне кажется, что Юлия тут торчала, потому что хотела быть в курсе событий, не задавая вопросов. Прошу заметить, что присутствие молчуна только провоцирует присутствующих на болтовню. Вот она в рот воды и набрала, а сама ждала, что вы проговоритесь.

— Но мы вроде как не проговорились? — В голосе Алиции не слышалось уверенности.

Пробка из бутылки в руках Мажены вышла элегантно, с легким хлопком. Хозяйка подала бокалы, добавила к прочей закуси оливки и сыр и провозгласила:

— Ну, за Вернера, плюх!

Тост Олафа явно прижился в этом доме.

* * *

Эльжбета и Олаф вернулись как раз в тот момент, когда мы, подняв последний бокал шампанского за здоровье моего бывшего мужа, констатировали, что на обед у нас ничего не осталось. Зато у них не иначе как прорезалась телепатия, поскольку они привезли трех курей-гриль, кило два жареного рыбного филе и мороженое. Угадали как нельзя лучше, поскольку к шампанскому все это отлично подходило, а не выпить за здоровье Вернера и моего мужа они тоже никак не могли. Счастливая как никогда Алиция помчалась в ателье, сплясав в комнате с телевизором несколько па неизвестного науке польского национального танца и умудрившись при этом смахнуть с полки небольшой горшок с каким-то ростком. Проигнорировав беспорядок, она, по-прежнему пританцовывая, явилась пред наши очи с очередной бутылкой шампанского в руке.

— Интересно, когда я начну ходить по этой комнате нормально? — радостно задала себе самой вопрос хозяйка дома, ставя зеленую бутылку на стол. — Представляете, достаю шампанское из холодильника и вдруг замечаю в глубине свиные отбивные и тефтели в соусе, к счастью, все по отдельности. Считайте, что на пару обедов хватит.

Кухонные работы продвигались ни шатко ни валко. Поскольку время еще было, шампанское потихоньку исчезало, а Олаф делился впечатлениями о Гиллелеях, упирая на рыбу, поскольку упрямо осваивал звук р-р-р.

— Р-р-р-ы-ба, — делился он с нами своей радостью. — Вода. Плавать. Р-р-р-ы-ба плавать. Кур-р-р-ва. Сар-р-р-ко. Вода хо-р-р-рос кур-р-рва р-р-рыба.

Эльжбета плюнула на его лингвистическое образование, предоставив право исправлять ошибки Мажене и Алиции, и вышла со мной на террасу.

— А при чем тут вообще твой муж? — спросила она, осторожно пристраиваясь на кресле с подушкой. — Я с удовольствием выпью за его здоровье хоть десять раз, но хотелось бы все-таки ориентироваться в твоих делах. Мне-то казалось, что у тебя кто-то есть?

Я предпочла креслам табуретку.

— Был. Но медленно уходит в голубую даль.

— А что так?

— Помнишь Ромео и Джульетту? Здесь все наоборот. До меня дошло, что мой нынешний, уже сходящий со сцены, жутко похож на Водолея. В основном трепотней, но не только. На баб он с приветственными поцелуями обычно не бросается, но иногда в наплыве чувств-с может чмокнуть случайно подвернувшуюся фифочку в локоток.

— Куда-куда?

— В локоток. Так его разбирает, что должен дать эмоциям выход.

— О локотке ты ничего не рассказывала, — заметила с претензией Алиция, появляясь в дверях салона.

— Не успела.

— Локоток — это железный аргумент. Убедила. И часто его так разбирает?

— По-разному. В среднем раза два в неделю. А с мужем я начала ходить, поскольку он меня не узнал на одном семейном мероприятии, и я ему понравилась. Опять же стыдиться за него мне никогда не приходилось. На худой конец он скорее грубияном выглядит, нежели идиотом. А к тому же режет правду-матку прямо в глаза. В настоящее время он свободен, так что шанс у меня есть.

— Поддерживаю и одобряю, — согласилась Эльжбета. — С таким мне лично еще сталкиваться не приходилось. Грех не выпить за его здоровье.

Нам, наконец, удалось приземлиться за столом, начались громкие тосты. Причем оказалось, что шампанское с оливками страшно возбуждает аппетит. Олаф весело рычал: «Здор-р-ров!», а в самый разгар торжества явился Мариан. Как всегда очень голодный, а к тому же пребывающий в печали и отчаянии. Шампанское его не прельщало, наш троглодит предпочел пиво и так принялся выскребать и подъедать, что на него можно было какое-то время не обращать внимания.

— Слушайте, — вдруг заявила Мажена, — когда все доедим, я подмету в комнате с телевизором и, честное слово, спляшу что-нибудь ритуально-заковыристое, чтобы даже духу любовников из Вероны там не осталось!

— Там у меня финик пророс, ты его не выбрасывай, — поспешно произнесла Алиция, поднимаясь из-за стола, так как зазвонил телефон.

Она сразу включила трансляцию, и все всё услышали.

Звонил Збышек. Он прояснил вопрос второстепенный, но все же интригующий, а именно: каким образом господа Вацлав и Юлия получили приглашение, без которого их визит в Данию был бы невозможен? Оказалось, что им помог один молодой журналист с двойным датско-голландским гражданством. Пан Буцкий по обыкновению наобещал ему с три короба, в том числе перевод и издание его книжки, поскольку молодой человек возомнил себя писателем. Правда, никто не горел желанием издавать его творение ни в Голландии, ни в Дании, но краснобай Буцкий умел и обнадежить, и запудрить мозги. Двойное гражданство юного таланта позволило организовать приглашение, кто-то из знакомых датчан посодействовал в получении визы, а крышу над головой — одурманенная любовью легковерная Ханя.