Светлана Фортунская - Анна, королева. Книга 1: Дочь князя

• Название: Анна, королева. Книга 1: Дочь князя
• Автор: Светлана Фортунская
• Жанр: Фэнтези

---

— Ва, женщина, я не могу этого сделать. Живого человека рубить, ва!

— Гив, иначе Горди умрет, понимаешь? — терпеливо втолковывала ему Ута. — Совсем скоро умрет, до вечера не доживет. А если ему отрубить руку, может быть, будет еще жить до ста лет.

Гив отказывался, пятясь к двери, и спиной налетел на вошедшего в лекарню Джоджо.

— Что тут у вас? — спросил Джоджо таким тоном, как взрослые спрашивают расшалившихся детей, когда их, этих взрослых, гнетет большая забота. — Ты нужна мне, дочь князя.

— Джоджо, у Горди быстрая огневица, ты знаешь, что это такое?

— Где? — спросил Джоджо, выхватывая меч, — можно еще что-то сделать?

— Рука, — вскакивая, сказала Ута, — по локоть, сейчас покажу… Нет, и локоть тоже, она уже дошла до сустава. Меч, надо меч обжечь в огне!

Джоджо раздраженно отмахнулся: — Ва, пока ты будешь разводить огонь, мы опоздаем!

— Сейчас! — Аник бросилась в соседнюю комнату, принесла жаровню и раздула угли.

— Огонь у нас всегда наготове, — сказала она Джоджо, — нам ведь все время приходиться то воду кипятить, то ножи калить, чтобы раны прижигать.

— Интересно, а где вы берете дрова, когда даже яблони из сада сгорели в кострах? — спросил Джоджо, раскаляя свой меч и несколько раз взмахивая им в воздухе, чтобы чуть остудить. Девочки переглянулись. Они давно спалили уже дубовую кровать Аник, и ткацкие станы, и теперь дожигали остатки книжного ларя из комнаты для занятий.

— Вот здесь, — Ута показала на место на два пальца выше локтя Горди. Джоджо поднял меч, с резким звуком выдохнул воздух, и отрубленная рука упала прямо под ноги Аник.

— Запомни, Гив, — сказал он, обращаясь к молодому дружиннику, — бывает, надо подумать, прежде чем что-то сделать, но бывает, надо действовать, не раздумывая — когда на тебя напали сзади, или когда у тебя быстрая огневица. Пойдем, дочь князя, там твой отец…

— Что с ним? — вскрикнула Аник, чувствуя, как ноги ее подгибаются.

— Посмотришь. Мы не знаем, нести ли его сюда, или дать ему спокойно умереть.

6.

Аник выбежала во двор. Люди, столпившиеся в углу, расступились, давая ей подойти.

Князь лежал на спине и тяжело дышал, глядя в небо. Его одежда была изодрана, клочья ткани прилипли к многочисленным ранам, нанесенным зубами каптаров. Четыре пальца правой руки были откушены напрочь, и из беспалой ладони хлестала кровь.

— Отец! — Аник упала на колени, — вэ, отец!..

— Принесите плащ! — услышала она голос Уты, — переложите его на плащ, его надо отнести в лекарню. Аник, вставай, ты должна помочь, я одна не справлюсь. Гив, ты самый сильный — там, в лекарне, на столе Горди, перенеси его на постель, женщины, кто-нибудь — ты и ты — вымоете стол, там все в крови. Только быстро! — закричала Ута, и Аник, словно разбуженная этим криком, вскочила на ноги:

— Да, Ута, не волнуйся, я присмотрю.

Пока Гив перекладывал Горди, а женщины мыли стол и подтирали пол, Аник быстро приготовила кривые серебряные иглы и тонкие бараньи жилы, которые использовались для зашивки разорванных сосудов, длинные щипцы, употребляемые для удаления из ран посторонних предметов и осколков кости, а также для расширения раны. Она всегда делала это для отца Константина, а в последние недели и для Уты: ослабев во время болезни, отец Константин позволял ученице — под своим надзором, конечно, — заниматься операциями. Знакомое занятие чуть успокоило Аник, руки ее перестали дрожать. На всякий случай она обожгла в огне два тонких острых ножа — если надо будет углублять рану или удалять рваные лохмотья мяса, — и один плоский и тупой — для прижиганий.

Остуженной кипяченой воды осталось мало, и Аник поставила на огонь еще два котла.

Принесли князя и осторожно переложили на стол. Женщины освободили тело от остатков одежды. Аник было кинулась помогать, но Ута не позволила ей.

— Они справятся, — сказала девочка, — не утомляй прежде времени руки. Проверь еще раз, все ли готово.

— Но это же мой отец! — воскликнула Аник, чувствуя, что горло сжимает комок, а из глаз вот-вот польются слезы.

— Не думай об этом! — крикнула Ута, — думай о том, что это кто-то чужой, незнакомый, просто раненый… Аник, кроме нас с тобой никто не сможет этого сделать. Надо собраться, слышишь?

— Да, — кивнула Аник. Если она не сможет успокоиться, отец умрет. Она успокоилась.

— И учти, — продолжала Ута, — я могу устать, очень много рваных ран, и тогда заканчивать придется тебе. Сможешь?

— Смогу, — кивнула Аник.

Женщины омыли тело князя кипяченой водой, подготовив его к операции. Господи, он же старый! — подумала Аник с удивлением. Она никогда не думала о возрасте отца, но теперь, увидев его впалую грудь, поросшую седыми волосами, его худые ноги, она поняла, что отец ее старик.

— Надо бы вином, — пробормотала Ута сквозь зубы. Но вина не было, как не было и того загадочного продукта под названием «вино тройного гона», который упоминался в записках отца Константина. «Ва, а чем мы потом будем его кормить — он же не сможет теперь есть вяленое мясо», — мелькнула в голове Аник мысль, и пропала — как будто ее не было. Ута удалила всех из комнаты, оставив только Джоджо — чтобы удерживать князя, если тот будет дергаться под иглой. Последние два факела, сберегавшиеся отцом Константином именно для такого случая, укрепили в специальном приспособлении над столом, у двери поставили Гива, чтобы никто ненароком не вошел и не помешал. Ута и Аник опустились на колени по обеим сторонам стола. Аник не знала, о чем молится Ута. Сама она просила у Бога сил выдержать до конца. И чтобы не дрожали руки. И чтобы Ута справилась. И чтобы иглы не ломались. О здоровье для раненого, о том, чтобы он остался жив, отец Константин в таких случаях молиться не разрешал.

— Бог знает, что суждено этому человеку, — говорил он. — Не сбивай Господа с толку. О здоровье успеешь помолиться потом, когда все будет завершено.

— Готова? — спросила Ута.

— Да, — ответила Аник, чувствуя, как из головы вылетели все мысли, кроме относящихся непосредственно к операции.

— Начали!..

7.

Они справились, только под конец у Уты дрогнула рука, и две последних раны — маленьких, не опасных — зашивала Аник. Джоджо, во время операции не издавший ни звука, переложил князя, так и не пришедшего в сознание, на свободную кровать, стоявшую во второй комнате лекарни.

— Он будет жить, госпожа? — обратился он к Уте. Странно было слышать это шавабское слово из уст горца — у айков не было принято звать кого-либо господином, даже верховного князя. Самым уважительным обращением к женщине было «дочь такого-то», или «жена такого-то», или «мать того-то». Но Аник поняла — после увиденного Джоджо стал уважать Уту, как самую почтенную женщину.

— Все в руце Божьей, — ответила Ута словами отца Константина. — Мы сделали все, что было в наших силах. Надо, чтобы кто-то посидел с ним ночью. Я сама вряд ли смогу, и Аник…

— Да, конечно, — кивнул головой Джоджо. — Я пришлю Нину.

— Нина справится, — сказала Аник и засмеялась, с ужасом чувствуя, что не может остановиться. Ей вторила Ута. От смеха девочки повалились на пол, из глаз их катились градом слезы. Джоджо, с удивлением, а потом с ужасом глядел на них.

— Воды, воды! — задыхаясь от смеха, крикнула Ута, — облей нас водой!

Джоджо сообразил, наконец, и вылил им на головы воду, приготовленную для мытья рук. Девочки успокоились, перестали смеяться, но еще всхлипывали.

— Это от напряжения, Джоджо, — объяснила Ута, — в таких случаях всегда надо лить на голову воду. А еще лучше дать пару пощечин. Но я не могла тебе этого сказать — это было так длинно для меня… — Ута хихикнула, Аник с беспокойством глянула на подругу, но припадок вроде бы не собирался повторяться.

— Ва, у нас руки! — Аник посмотрела на свои окровавленные руки, на лужу на полу.

— Нина здесь уберет, — успокоил их Джоджо, — идите, не беспокойтесь.

8.

Девочки пошли к колодцу умыться.

День клонился к вечеру.

Странное зрелище предстало перед их глазами: повсюду во дворе лежали или сидели, прислонившись к чему-нибудь спинами, люди. Аник на минуту показалось, что все они мертвы, но могучий храп Гива, растянувшегося прямо перед дверью в лекарню, успокоил ее. Уставшие защитники крепости просто спали.

— Я сейчас лягу тоже, и просплю до завтрашнего вечера, — мечтательно сказала Ута, раскручивая ворот колодца. — Нет, даже до послезавтрашнего утра.

Аник оглядывалась по сторонам.

— Что, все спят, и никто не стоит на страже? — спросила она. — А вдруг каптары вернутся?

Из привратницкой башенки выглянул Кена.

— Ну, что там князь, дочь князя?

— Будем надеяться, — ответила Аник и спросила: — Кена, кроме тебя все спят, что ли?