Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие

• Название: Янгель: Уроки и наследие
• Автор: Лев Андреев
• Издательство: Арт-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001

ХХ век в истории земной цивилизации будет отмечен многими достижениями человеческого гения, и среди них заслуженное место займет ракетно-космическая техника.

Эта книга посвящается людям и их делу, которые придали этому времени его ракетный облик.

Эта книга о конструкторском бюро, в котором были созданы: рекордсмен ракетной техники — ракета Р-12 (30 лет на боевом дежурстве!), первая межконтинентальная ракета на высококипящих компонентах топлива, первые разделяющаяся и орбитальная головные части, военная ракета Р-36М2, более известная в НАТО как "Сатана", мобильный железнодорожный ракетный комплекс, ракеты-носители "Космос" и "Интеркосмос", а также "Зенит", ставший на грани веков сердцевиной международного проекта "Морской старт".

Эта книга об основателе и Главном конструкторе конструкторского бюро, которое сегодня носит его имя: ГКБ "Южное" им. М.К. Янгеля — одной из ярких в истории развития ракетной техники 50–60 гг. личности, ставшей ее признанным харизматическим лидером.

---

"На всех участников происшедшего, — вспоминает инженер Г.И. Козюкин, — большое впечатление произвело то, как М.К. Янгель отнесся к происшедшему. Без всяких разносов и выговоров, спокойно, в обычном режиме прореагировал на случившееся. Жертв ему не надо было. Как это отличалось от распространенной начальственной реакции: сначала ищут стрелочника и устраивают разнос, а потом начинают вникать в суть дела".

На фоне "всеобщего образования" в наше время как-то упал интерес к умению выражать свои мысли на бумаге. И речь даже не идет об эпистолярном мастерстве или куртуазности изложения, которыми пронизаны все письменные свидетельства предшествующих эпох. В этом, наверное, вина прежде всего повальной технизации образования, вызванной научно-технической революцией. В вузе могут учить чему угодно в рамках развития профессиональных знаний, только не умению владеть пером, тем более умению составить деловое письмо. Так были воспитаны молодые специалисты, что свое профессиональное достоинство оценивали умением решать сложные технические вопросы, демонстрируя инженерную эрудицию. А писать письма — удел канцеляристов — считали многие из них. Жизнь очень быстро опровергала это несостоятельное мнение. И для многих неспособность вести деловую переписку обернулось большой проблемой.

Начинающим по нескольку раз возвращали неумело составленный документ. Это вызывало раздражение, на первых порах непонимание, чего от них хотят. Бытовали даже устные рекомендации умудренных опытом старших, как писать деловое письмо. Суть предложения или просьбы, поучали они, должна быть изложена в самом начале письма и как можно более кратко, так как дальше его, во всяком случае внимательно, уже никто не читает. И это тоже была школа постижения инженерной мудрости, которой учила молодых специалистов практическая деятельность.

Главный очень болезненно реагировал на качество выходящих за его подписью деловых документов. Его "слабостью" была полнейшая нетерпимость к безграмотности изложения материала. И роли не играло — какой характер она носила: стилистический, орфографический, синтаксический. Порой даже незначительные ошибки в представленных на рассмотрение документах, вызывали сильное раздражение. Если за невыявленные опечатки он журил и письмо возвращалось исполнителю, то нечеткость, а тем более бестолковость написанного приводили буквально в ярость, а инженер, допустивший оплошность, терял в глазах Михаила Кузьмича всякое уважение.

— Он хорошо знал русский язык, — вспоминает С.М. Солодников, — замечая малейшие ошибки в тексте, говорил:

— Если я грамотный на семьдесят процентов, то ты только на тридцать. И это за одну пропущенную или лишнюю запятую. Следующий текст подвергался тщательному анализу.

В то же время сам Главный в совершенстве владел искусством делового письма, демонстрируя образцы дипломатического совершенства. Показательный случай вспоминает инженер А.Д. Шептун:

— Одними из наиболее "трудных" смежников конструкторского бюро были разработчики ядерного заряда из Арзамаса-16. Во внешнем мире они были представлены Главным конструктором С.Г. Кочарянцем, который разрабатывал автоматику взрывного устройства, приводившую в действие атомную бомбу.

Пользуясь правом на абсолютную секретность проводимых работ, они вели себя недостаточно корректно: выдвигая условия, требовали безукоснительного их удовлетворения, не допуская при этом никаких обсуждений и предложений, а тем более знакомства с конструкцией заряда. Надо и все! Такая позиция накладывала отпечаток на характер взаимоотношений с "односторонним движением" и делала очень трудной совместную работу. Все это привело к тому, что на определенном этапе к разработчикам заряда накопилось много вопросов, требовавших неотлагательного решения в связи с выпускавшейся чертежно-технической документацией.

В конструкторском бюро, понимая что возникла тупиковая ситуация, подготовили письмо в адрес разработчика заряда и Министерство среднего машиностроения, в котором была подробно проанализирована создавшаяся ситуация. Хотя письмо с разъяснением позиции конструкторского бюро было написано в достаточно выдержанном тоне, но выводы из него следовали очевидные.

Когда письмо принесли на подпись к Михаилу Кузьмичу, он очень внимательно прочитал его, как будто оно шло в самые высокие инстанции, а потом взял автоматическую ручку и дописал единственную фразу, добавив при этом:

— Вот так годится!

Инженер, представивший письмо, прочитал заключительную фразу, предложенную Главным: "Просим не рассматривать настоящее письмо как претензию к руководству смежной организации или конкретным ее исполнителям". Это был хороший урок для молодого специалиста. Всего лишь одна фраза, преобразовавшая сразу содержание письма и снявшая всю напряженность от излагаемых претензий. А наряду с конкретно поставленными вопросами, эффектный дипломатичный "реверанс", который не только способствовал успешному решению поднятых вопросов, но и послужил в дальнейшем укреплению деловых отношений…

И в то же время при любых обстоятельствах он никогда не следовал раз и навсегда установленным каноническим нормам. Не упускал случая подчеркнуть, если исполнителю письма удавался какой-то нестандартный, достигающий цели поворот в обсуждаемом вопросе. И показательно, что при рассмотрении документов обращал не в последнюю очередь внимание на качество их исполнения. Любопытный пример из разряда курьезных рассказала начальник лаборатории В.В. Еремеева:

— Я была молодым (впоследствии она станет лауреатом Государственной премии СССР) специалистом и мне поручили написать технический отчет о проделанной работе по созданию новой технологии. Поскольку машинописное бюро оказалось сильно перегруженным, то отчет пришлось оформить в рукописном варианте. Его мой непосредственный начальник и руководитель технологического комплекса понесли на утверждение к М.К. Янгелю, прихватив с собой для порядка и меня. Михаил Кузьмич очень внимательно просмотрел в нашем присутствии отчет, задал несколько вопросов, а потом вдруг неожиданно и, как нам показалось, довольно строго спросил?

— Кто это писал?

По всему вижу — мои руководители явно в замешательстве. Что кроется за этим вопросом? Возможно, Главный недоволен, что принесли на подпись отчет, написанный от руки, а не напечатанный на машинке? Ведь в нем содержались конкретные рекомендации, которые предстояло реализовывать на заводе, а поэтому он должен был быть соответственно оформлен. Или, боже упаси, зная болезненную реакцию М.К. Янгеля на грамматические огрехи, он что-то обнаружил в этом духе?

Возникла напряженная сцена. Руководители многозначительно переглянулись, не зная как реагировать на вопрос Главного.

Прервав затянувшееся молчание (что терять молодому специалисту), решительно произнесла:

— Отчет написала я.

А Михаил Кузьмич, как-то по-особому тепло, взглянув на меня, неожиданно для всех резюмировал:

— Красивый почерк!

Все сразу заулыбались, поняв, что пронесло. А у меня эта история до сих пор стоит перед глазами.

Воинствующая непримиримость и требовательность к строгости и ясности построения и изложения любого документа не являлись самоцелью рафинированного знатока и блюстителя грамматики. В таком отношении к документам проявлялась не только борьба за чистоту формы, но и чистоту идеи, заложенной в эту форму. В этом виделось стремление поддержания престижа фирмы во всех его проявлениях.

При разработке проекта, носившего кодовое название ИС и УС ("Истребитель спутников" и "Универсальный спутник"), заказчиком выступало Министерство радиопромышленности, которое и определило в соответствии со своей терминологией в техническом задании ракетный комплекс как "стрельбовый". При оформлении материалов проекта в КБ это название автоматически перенесли на титульный лист.

Рассматривая том, Михаил Кузьмич сразу обратил внимание на несуразность названия.

— Что это такое, — строго обратился он к инженеру, ответственному за разработку темы, — немедленно уберите, и никому не давайте права проявлять творчество. Определять название разработке по праву хозяина можешь только ты. А потому должен следить за точностью и чистотой названий. И не только следить, но и отвечать, — резюмировал Главный.

Письма "наверх" в самые высокие инстанции, в которых излагались предложения по важнейшим принципиальным вопросам, Главный, как правило, писал собственноручно. "Читать их, — вспоминал инженер А.Д. Гордиенко, — было просто приятно — настолько ясно, лаконично и грамотно были изложены в них мысли". К этому следует добавить слова философа Шопенгауэра: "Кто ясно мыслит — ясно излагает".

Добавим, что более глубоко эту мысль развивает латинское изречение: "Быть мудрым — вот начало и источник того, чтобы правильно писать".