Марк Далет - Орбинавты

• Название: Орбинавты
• Автор: Марк Далет
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-849-9

Испания. Конец XV века. Просвещенные европейцы съезжаются в университет Саламанки, горят костры инквизиции, испанские войска осаждают мусульманскую Гранаду… Накануне падения родного города юный Алонсо бежит в христианскую Кордову, чтобы уберечь древний зашифрованный манускрипт, который содержит тайное знание о необычных возможностях орбинавтов — людей, способных силой мысли управлять реальностью. «Орбинавты» — исторический роман-феерия с захватывающим сюжетом, глубокое философское произведение о загадках и возможностях человеческого сознания.

В оформлении обложки использован
фрагмент картины И. Босха
«Святой Иоанн на Патмосе» (1504–1505)

---

— Как я узнаю, кто сможет развить эту способность? — Юноше вдруг стало еще жарче.

— Вот тут-то и кроется ловушка. Заранее узнать невозможно. Это всегда поиск наугад. Поэтому в большинстве поколений среди посвященных в тайну не было ни одного человека, наделенного даром. Придется тебе довериться сердцу, которое у тебя уже есть, и опыту, который у тебя будет.

— В таком случае я не понимаю, — воскликнул Алонсо, — почему ты уверен, что такая способность вообще существует? Неужели ты просто поверил древней рукописи?

Алонсо на миг показалось, что старик, обычно отличавшийся ясным и острым умом, на этот раз пребывает в плену детских фантазий. Подобно Дине Абулафии, сестре его друга Рафаэля, которая много лет назад, будучи совсем еще ребенком, вознамерилась повелевать джинном во сне. Тут Алонсо вспомнил, что и сам он когда-то пытался снова увидеть уже пережитое сновидение и изменить его ход и что из таких попыток никогда ничего не выходило.

— Я знаю об этом потому, — благодушно ответил Ибрагим, — что в некоторых поколениях такие люди все-таки попадались. И ради одного такого редкого человека, встречающегося пусть даже раз за многие столетия, мы и храним это знание. Мне не выпало счастья ни обладать такой способностью, ни даже знать такого человека. Но у моего отца был друг, из народа кале, которых сейчас немало на юге Аль-Андалус. Его звали Франсиско Эль-Рей. И он умел управлять реальностью силой мысли.

Алонсо уставился на деда, не зная, верить своим ушам или нет. Он привык считаться с суждениями старого книжника, к которому даже весьма ученые люди питали искреннее уважение. Но Алонсо привык также полагать, что человек способен менять обстоятельства лишь своими действиями (встречающими зачастую самое различное противодействие со стороны стихийных сил, ситуаций и других людей). Как совместить две эти веры, Алонсо не знал.

— То есть упомянутый тобой Франсиско, — произнес он, слегка запинаясь от волнения, — мог, как волшебник из сказки об Аладдине, творить предметы из ничего?

— Нет, не совсем так. — Ибрагим покачал головой и перевернул кота на спину, отчего тот замурлыкал самым беззастенчивым образом. — Это не волшебство из сказок, когда по взмаху руки возникает нечто, чего не существовало ранее. Речь тут о выборе витка реальности. Ты стоишь перед целым пучком возможных продолжений одного и того же момента. Как будто перед тобой есть несколько миров и ты можешь переходить из одного в другой. Поймешь, когда прочитаешь «Свет в оазисе».

Отпив немного кофе из синей чашки, Ибрагим продолжал:

— Так или иначе, Франсиско Эль-Рей мог воздействовать на реальность в довольно ограниченных пределах, потому что сама эта способность тоже бывает разной силы. Для того чтобы изменения были устойчивыми, необходимо удерживать в уме так называемое древо исходов, о чем ты также прочитаешь в рукописи. Это навык, который можно и нужно развивать. Поскольку сам я этим даром не владею, у меня нет знания о том, насколько легко или трудно это делать.

Алонсо попытался что-то сказать, но закашлялся. Слова застряли в горле комком. Его замешательство было столь очевидным, что Сеферина сочувственно улыбнулась. Перехватив ее взгляд, Алонсо вдруг подумал о том, что и она посвящена в тайну. Эта мысль его поразила. Его мать, такая родная и в то же время такая домашняя, такая привычная, такая обычная, оказалась одним из буквально считаных людей на всем белом свете, которые обладали Тайной!

— Сколько всего человек сегодня знают об этом? — вымолвил он наконец, отчасти справившись с оцепенением.

— Если под источником знания разуметь вот эту рукопись, то о ней известно на сегодняшний день троим людям и одному коту, присутствующим в этой комнате. — Лицо деда Ибрагима выражало не свойственную ему торжественность. — Но в мире могут быть и другие такие же рукописи. Не исключено, что текст со времен древнего иберийского воина многократно переписывался, и о том, сколько существует на сегодняшний день экземпляров, у нас нет никаких сведений. К тому же мы не знаем, что происходит в далекой и недоступной Индии. Стало ли там это знание за прошедшие столетия всеобщим достоянием… Или его хранят лишь отдельные группы…

Алонсо вскочил на ноги. Переполняющие чувства не давали спокойно сидеть на одном месте.

— Я все понял, — коротко произнес он. — Я буду беречь эту рукопись. А сейчас мне надо побыть одному.

Он вышел из дома и торопливо направился к ближайшему холму, испытывая настоятельную потребность взглянуть на весь мир сверху. И открывшийся ему вид был прекрасен! Чудесны были горы и долины, быстрые воды реки Хениль, водоемы и фонтаны во дворце эмира, обиталища нищих и чертоги богатых, прекрасны были деревья, люди, звери, птицы и даже насекомые.

«Это мой мир, — говорил он себе, чувствуя, как расширяется грудь. — Это мой сон. Я, Али ибн Дауд Алькади, семнадцати лет, которого мать любит называть Алонсо, из рода муваллад[5], являюсь носителем и хранителем бесценного древнего знания. И, возможно, я наделен способностью менять мир силою мысли…»

Он еще много часов ходил по улицам и дворам Гранады, не чувствуя под собой земли. Ноги сами несли его, словно ему хотелось обойти пешком весь мир, весь свой мир.

Алонсо остановился, когда заметил, что почти дошел до растянувшегося по холмистому гребню, утопающего в зелени дворцового комплекса Аль-Хамра с его тридцатью башнями и четырьмя дворцами.

Другие части города простирались внизу, лепясь к холмам и прячась в расщелинах между ними. Алонсо находился в парке, террасы которого вели к расположенной выше по склону небольшой молельне. По желобу в перилах, установленных над широкими каменными ступенями, тихо, почти без журчания или плеска, текла прозрачная, с изумрудным блеском вода. Время от времени она проносила мимо Алонсо листок или травинку.

На следующем пролете каменной лестницы, чуть выше того места, где находился Алонсо, несколько мужчин разных возрастов совершали в желобах омовения, готовя себя к молитве. Они мыли уста, из которых исходят неправедные слова; руки, совершающие неправедные поступки; ноги, ведущие неправедными путями.

Алонсо поймал на себе взгляд одного из них и, сбросив оцепенение, отправился в обратный путь.

В этот вечер он так устал от ходьбы и перевозбуждения, что даже не открыл вожделенную рукопись. Однако уже на следующий день, как только ушел со своими людьми Абу-Касим Абдель-Малик, визирь эмира, Алонсо пристал к Ибрагиму, упрашивая немедленно открыть ему ключ к расшифровке текста.

Как следовало из полученных объяснений, ключей было несколько.

— Давай сначала разберем название, — предложил дед. — Произнеси, как оно звучит.

— «Свет в оазисе». Только в конце должна стоять буква «тав», а не «тет», как в тексте. Вероятно, случайная описка.

— Не надо переводить. Просто прочти, как это звучит.

— «Ор ба-наот», — сказал Алонсо. Древнееврейские тексты он понимал не свободно, но и не хуже, чем многие его знакомые иудеи, включая друга его детства Рафаэля Абулафию.

— А теперь прочитай название так, как будто оно написано на латыни, а не на еврейском.

Удивившись столь странной просьбе, Алонсо предпринял попытку:

— «Ор банаут»? Так, что ли? Но на латыни это ничего не означает.

— Почему ты решил, что после слога «ор» надо делать паузу? — спросил дед. — Ведь пробелов в рукописи нет.

— Да, конечно, — согласился Алонсо. — Я сделал здесь паузу, потому что думал, что текст написан по-еврейски.

— Так вот, — дед указал рукой на рукопись, — первый ключ как раз и заключается в том, что текст написан на одном языке буквами другого языка. Это уже своего рода шифр. Кроме того, он составлен без пробелов, и о том, где они стоят, приходится догадываться. Еще одна трудность состоит в том, что еврейские буквы не особенно удобны для записи латинских слов, так как они довольно часто не содержат никаких намеков на звучание гласных. Как ты знаешь, и в еврейском, и в арабском языке это обстоятельство не мешает правильно произносить слова. Но латынь устроена иначе. Поэтому есть немало мест, допускающих разночтения.

Начиная постепенно понимать, что к чему, Алонсо предпринял еще одну попытку расшифровать заголовок рукописи:

— Так, без пауз получается что-то вроде «orbanaut»? Но ведь и это, кажется, лишено смысла?

— Посмотри внимательно на просвет между буквами «бет» и «алеф», — подсказал дед.

— Ага… Здесь есть небольшая помарка.

— Это не помарка, а очень маленькая буква «йод».

— Тогда получается «Orbinaut»! Звучит почти понятно… — И тут Алонсо осенило: — Орбинавт. Как «аргонавт». То есть странствующий. Но куда? Откуда? И, по-моему, «наут» — это не латинское, а греческое слово.