Марк Далет - Орбинавты

• Название: Орбинавты
• Автор: Марк Далет
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-849-9

Испания. Конец XV века. Просвещенные европейцы съезжаются в университет Саламанки, горят костры инквизиции, испанские войска осаждают мусульманскую Гранаду… Накануне падения родного города юный Алонсо бежит в христианскую Кордову, чтобы уберечь древний зашифрованный манускрипт, который содержит тайное знание о необычных возможностях орбинавтов — людей, способных силой мысли управлять реальностью. «Орбинавты» — исторический роман-феерия с захватывающим сюжетом, глубокое философское произведение о загадках и возможностях человеческого сознания.

В оформлении обложки использован
фрагмент картины И. Босха
«Святой Иоанн на Патмосе» (1504–1505)

---

Было странно осознавать, что эта река несет в себе и воды Хениля, который шумным потоком вливается в нее к востоку от Кордовы. Внутренне улыбнувшись, я представил себе, как Рафаэль запечатывает в бутылку письма — от себя, от Дины, от деда Ибрагима, кидает бутылку в реку, и она доплывает до римского моста, где недалеко от дома дяди Хосе я ее вылавливаю и распечатываю.

Кордова… Некогда столица всей мусульманской Испании, город, соперничавший по красоте и величию с Багдадом и Фесом. С тех пор, как его захватил Фернандо III Святой, прошло более двухсот пятидесяти лет. Десять лет назад, когда началась война с эмиратом Гранады, сюда переместились католические короли Фердинанд и Изабелла. Дед прав: надо все же привыкнуть называть их кастильскими именами. Донья Исабель и дон Фернандо.

Война то стихает, то возобновляется, стороны сражаются одинаково отчаянно, но перевес почти все время на стороне христиан, отрезающих от эмирата город за городом, деревню за деревней, холм за холмом, крепость за крепостью. В их руках уже Альхама, Лоха, Малага и Баса. Скоро черед столицы эмирата.

Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату заглянула моя пухленькая смешливая двоюродная сестра.

— Привет, Алонсо. — Непослушные кудряшки выбивались из-под легкой накидки. Такие накидки, которые здесь называют мантильями, местные женщины позаимствовали у мавританок. Мусульманки прикрывают ими голову, спасаясь от солнца и ветра, а порой и лицо, проявляя приличную скромность. Им бы не пришло в голову без всякой необходимости, просто ради эффектного внешнего вида нацепить мантилью на водруженный на темя высокий гребень, как это сделала стоящая передо мной юная модница.

— Мир тебе, Матильда!

— Как ты необычно разговариваешь, — прыснула она и тут же затараторила, словно опасаясь, что если немедленно не скажет всего сразу, то у нее закончатся слова. — Нас зовут ужинать. Завтра утром отец и братья покажут тебе лавку. Потом вы все пойдете молиться в Мечеть, а вечером у тебя будет свободное время, и ты отведешь меня гулять. Девушки благородного происхождения никогда не ходят по улицам без дуэньи, а я девушка простая, и моей дуэньей будешь ты, дорогой кузен.

— В мечеть? — переспросил я в недоумении. — Вы же христиане.

— Вообще-то с сегодняшнего дня ты тоже христианин.

Болтушка права. Мы с семьей несколько часов назад вернулись из маленькой церквушки Сан-Себастьян, где меня крестил падре Нуньес с внешностью муэдзина. Теперь я мориск, то есть крещеный мавр, такой же, как дядя и его жена, как мои двоюродные братья и сестра, как моя мать (которая за годы жизни в мусульманской семье не полностью забыла христианские обряды), как тысячи и тысячи жителей этого города и других городов Кастилии. Морисков и марранов[9] называют новыми христианами, кристианос нуэвос. Это люди, которых постоянно подозревают в тайном следовании своей прежней вере, люди, являющиеся главным фокусом внимания святейшей инквизиции. И я один из них. Из тех, кого не берут на государственные должности, так как по действующему в этой стране закону о чистоте крови полноценными кастильцами считаются лишь те, у кого в роду на протяжении последних четырех поколений не было ни одного иноверца.

— Ну ладно, не вы, а мы, — согласился я неохотно. — Так почему же мы, христиане, пойдем в мечеть?

— Потому что так все называют главный собор города — Мечеть[10]. Просто ты здесь новичок и еще ничего не понимаешь. — Она хмыкнула, и я почувствовал, что ее веселое расположение духа начинает передаваться и мне. Невольно вспомнились слова деда, сказанные при прощании: «Если будешь считать, что обязан постоянно предаваться мрачности, мир станет для тебя смертельно серьезным, и ты вряд ли сможешь воспринимать его как сон».

Я вспоминаю эти слова, когда чувство вины за то, что я оставил деда и друзей в их нынешнем положении, сталкивается с естественным желанием наслаждаться жизнью и молодостью.

За столом в главной зале, куда спустились мы с Матильдой, уже сидели дядя Хосе, двое его сыновей и венецианец Луиджи Грациани со своим сыном Лоренцо. Мои кузены лишь ненамного взрослее меня. Старший, Хуан, пошел в отца — сухощавый, среднего роста, молчаливый и, кажется, весьма вспыльчивый. Энрике — добродушный увалень, не умеющий скрывать своих чувств. Он и Матильда больше похожи на тетку Ортенсию. Такие же жизнерадостные, как и она. Любители вкусно поесть. И все они — дружелюбные, приветливые, понятные и в то же время чужие мне люди. Мы с матерью обязаны их гостеприимству, может быть, даже спасением: кто знает, что будет с Гранадой… Мне надо к ним привыкнуть и научиться видеть в них родных.

— Сеньор Алонсо, — обратился ко мне старший Грациани, стараясь правильно произносить кастильские слова, — я рад, что мы с сыном задержались в Кордове, благодаря чему нам выпала возможность и честь поздравить вас со вступлением в лоно святой церкви!

Присутствующие стали наперебой поздравлять меня. Пожилая служанка Рехия, типичная арабка (буду привыкать к тому, что люди с ее внешностью могут молиться Деве Марии и держать дома иконы), зажгла свечи в красивых серебряных подсвечниках. Моя мать и тетка Ортенсия сначала помогали приносить из кухни блюда с едой, а затем присоединились к нам. Мать была в чепце, под который собраны волосы, и видно было, какая у нее высокая шея. Она впервые предстала передо мной в таком виде, и я с удивлением обнаружил, что она привлекательная женщина.

Ужин, устроенный в честь моего крещения, был обилен. Сначала все принялись за ароматные, только что испеченные домашние лепешки, натертые чесночной мякотью. Глядя на остальных, я подмечал, как и что следует есть. Лепешки макали в оливковое масло и заедали ими прохладное красное вино. Мне было вкусно и без вина.

— Выпей с нами, Алонсо! — воскликнул разрумянившийся Энрике, заметив мое воздержание. — Или тебе не позволяет этого сделать прежняя вера?! — Он расхохотался, нисколько не смущаясь тем, что никто его не поддержал, кроме вежливо улыбнувшегося Лоренцо. Молодого итальянца можно было не принимать в расчет, так как быструю кастильскую речь он почти не понимал.

Я пытался отделаться невразумительными отговорками — дескать, мне просто не хочется вина, — но Энрике не отставал. Его неожиданно поддержала Матильда (не знаю, хорошо ли это, что женщины участвуют здесь в трапезах наравне с мужчинами).

— Дорогой кузен, — произнесла она, делая вид, что не замечает взглядов тетки Ортенсии, — не странно ли, что, будучи причиной нашего праздника, ты единственный, кто не пьет в его честь?

Я покраснел, а потом решил, что искренность — лучший союзник (иногда — сделал я мысленную оговорку):

— Ты права, дорогая кузина. Мне действительно это непривычно. Может быть, наберусь мужества чуть позже.

Такой ответ был встречен дружным одобрением, и меня оставили в покое. Дядя Хосе обсуждал с сеньором Грациани деловые вопросы, связанные с торговлей тканями. Венецианцы торговали по всему миру. Обладая охранными грамотами, их купцы беспрепятственно перемещались между христианскими и мусульманскими странами. Дядя постоянно вел с ними дела. Именно с венецианским караваном (в нем было несколько негоциантов с обозами и охранявшие их вооруженные всадники — все из Италии) мы с мамой и добрались из Гранады в Кордову.

В пути, глядя на поросшие низким перелеском горы, я узнал от словоохотливого Луиджи, что в Гранаде, оказывается, производят лучшие во всей Европе виды шелка и сукна. Особенно славятся гранадские плащи из грубого шелка, а также бархат, парча и расшитые золотом и серебром ковры. Грациани постоянно ездил туда, делая закупки для торгового дома в Венеции, а заодно приобретал ткани по поручению своего кордовского компаньона Хосе Гарделя, моего любезного дядюшки.

Грациани рассказывал мне, что из Гранады во многие страны вывозят сахар. Что в эмирате добываются драгоценные металлы, из которых местные ювелиры производят украшения, высоко ценящиеся не только на Пиренеях, но и далеко за их пределами.

Сейчас Луиджи с удовольствием вкушал тончайший кусок темного вяленого мяса, заедая его маслиной и запивая вином. Он держал мясо кончиками указательного и большого пальцев, стараясь не запятнать манжета.

Рехия продолжала подавать к столу различные блюда.

От избытка впечатлений последних дней я поначалу был несколько рассеян, но затем мое внимание привлек разговор дяди Хосе с Луиджи. К сожалению, именно в этот момент ко мне вдруг обратился сидящий рядом Хуан. Обычно он очень молчалив, однако сейчас, видимо от выпитого вина, разговорился.

— Послушай, дружище, — прошептал он. Его глаза блестели, щеки раскраснелись. — Ты вполне можешь немного пригубить для вида. Ничего страшного, Аллах простит. Главное — хранить Ему верность в своем сердце. Когда-нибудь мы отомстим неверным за то, что приходится ради спасения жизни осквернять себя богопротивными ритуалами и делать вид, что мы считаем обычного человека Богом.