Жадриен Белл - A.D. 999

• Название: A.D. 999
• Автор: Жадриен Белл
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-015653-7

Anno Domini 999…

Год девятьсот девяносто девятый от Рождества Христова.

Мир, затаившись, ждет — Апокалипсиса.

Мир замков и королей, рыцарей и астрологов, колдунов и чернокнижников ждет КОНЦА СВЕТА.

НАШ мир — или мир, ПОХОЖИЙ на наш? Прочитайте — и узнаете сами!

---

Глаза Вульфстана сузились, епископ сам начинал сердиться. Но Элвин не дал ему возможности ответить. Они уже достигли часовни, и юноша, отвернувшись от епископа, быстро взбежал по каменным ступенькам к двери. Вульфстан не последовал за ним.

Беззвучно ступая босыми ступнями по каменному полу, Элвин приблизился к алтарю. Он закрыл глаза, затем снова открыл их, ища успокоения. Прямо перед ним висела слабо освещенная фигура Христа. Тело Сына Божьего мерцало в темноте, словно озарённое собственным сиянием. Терновый венец казался более колючим, более зловещим, нежели при свете дня, а раны на Его руках и боках пропали во тьме.

Элвин долго и неотрывно смотрел на божественный образ. Слезы навернулись на глаза, и он позволил им катиться по щекам, не делая попытки вытереть мокрое лицо. Юноша начал медленно раздеваться, немного дрожа от холода, исходящего от толстых каменных стен. Осторожно поставив фонарь на пол, Элвин взял в правую руку другой принесенный им предмет — плеть.

Опустившись на колени, он взмолился:

— Всеблагой Отец наш небесный, Иисусе милосердный, молю Тебя, прости бедного грешника сего.

Сделав глубокий вдох, Элвин изо всех сил хлестанул себя плетью по обнаженной спине. Дыхание перехватило, из глаз будто посыпались искры. Боль оказалась неожиданно жгучей. Молодой монах стиснул зубы и снова огрел бичом незащищенную плоть. Он ощутил, как при следующем ударе набухшая кожа лопнула, по бокам потекли струйки крови. Боль смешивалась со странным удовольствием. Очищением. Искуплением греха. Посредством страдания можно обрести душевный покой. Некоторые из братьев пытались убедить Элвина, что его увечная рука не является Божьей карой, что Господь не сердится на него, но Элвин имел свою точку зрения на этот счет.

Он продолжал бичевать себя до тех пор, пока не устала рука, а потом отшвырнул окровавленную плеть. Юноша закрыл лицо здоровой рукой.

— Боже правый, — заплакал Элвин, — прости меня, Господи. Я ничего не умею.

Он лег на пол — исполосованная плетью спина горела, обнаженные гениталии замерзали от холодного давления камня, — осторожно поместил в нужное положение безвольную левую руку, затем откинул в сторону правую руку, имитируя нависающую над ним фигуру на распятий. Волна стыда затопила его, стыда за свое уродливое тело — трогательный сосуд для божественного дара, души.

Пожалуйста, дорогой Иисус, Ты, который лечил прокаженных, который изгонял демонов, который исцелял больных, — дай мне способность служить Тебе должным образом. Исцели меня. Сделай меня полноценным человеком.

Сотвори со мной чудо.

ГЛАВА 2

Прожив в Далриаде4 очень долго, Колум Килле, однако, так и не привык к удручающе серым оттенкам ландшафта этой страны. Дождь был постоянным спутником здешней природы, равно как и ветер и низко нависающие небеса. Цвета повсюду бледные и унылые — вереска, упорно цепляющегося за крошечные заплатки земли среди скал; редкой травы, растущей лишь для того, чтобы ее пожирали лохматые рыжие скотинки, которые паслись чуть ли не на каждом дюйме немногочисленных каменистых равнин. Время от времени Колум, известный теперь среди своих друзей и последователей как Колумба, испытывал острую тоску по зеленым покатым холмам родной Ирландии. Но Господь Бог и ирландская политика привели его сюда, и здесь ему надлежало жить.

Иона, когда-то называемый островом Друидов, обладал неким притягательным величием. От друидов до «Светоча Веры» он казался Колумбе воистину божественным местом. Однако Колумба — не мог долго оставаться там, поскольку следовало как можно шире распространять Слово Божие среди языческого населения. После долгих скитаний по шотландским нагорьям Колумба и прибыл сюда, к этому озеру близ Инвернесса.

Боже милосердный, подумал Колумба, как все же холодно сегодня. Небо, конечно, затянуто тучами. Само озеро, правда, тихо и спокойно.

Сердце священника учащенно забилось.

— Помилуй меня, Господи, слугу Твоего, — шепотом взмолился он, затем большими шагами направился к краю воды.

Ему пришлось пробираться между кучами подношений на берегу: в основном брошек, браслетов и других дешевых украшений. Он знал, что более солидная дань тому, кого язычники считали озерным «божеством», лежит на дне. Позади него, держа в высоко поднятых руках факелы, молчаливо ждали пришедшие вместе с ним туземцы.

— Приди! — вскричал Колумба. — Зверь глубин, который охотится на самое совершенное творение Божие, приди! Я, Колумба, приказываю тебе от имени Господа Всемогущего!

Ничего не произошло. Сияющее зеркало оставалось недвижимым, только его отражающая поверхность слегка зарябилась от налетевшего порыва ветра.

— Тварь озерная! — снова попытался Колумба, воздевая руки в командном жесте. — Приди, когда я призываю тебя, иначе испытаешь на себе гнев Божий!

Никакого ответа. Несмотря на холод, на лбу монаха выступила испарина. Позади себя он услышал недовольный ропот. Такого не может быть. Тварь должна прийти, вызываемая именем Господа… если только она не выдумка варварских умов…

И тут озерная вода начала вспениваться. Ропот недовольства позади Колумбы сменился тревожными возгласами. Монах, однако, вдруг успокоился. Она пришла. Слава Богу, она пришла, повинуясь приказу, и если она исполнила Божью волю, то повинуется и ему, Колумбе, слуге Господнему.

Громадная волна обрушилась на берега озера, намочив рясу Колумбы до самых колен. Монах хватанул ртом воздух, едва не задохнувшись от внезапной ледяной ванны, затем снова открыл рот, теперь уже от изумления, мелко крестясь при первом взгляде на создание, вызвавшее волну.

Господи Иисусе, как оно огромно!

Шея толщиной, наверное, в десяток человеческих туловищ, а на ней отвратительная голова, поднявшаяся над поверхностью. Вот она поднимается выше… еще выше… Чудовище открыло пасть в сердитом рыке, и Колумба, не отдавая себе отчета, завопил в страшной муке и зажал руками уши. Большие, острые зубы теснились в адской пасти. А над ней сверкали желтые, длинного разреза глаза, глаза разгневанного змия. Тела видно не было, только кольцо за кольцом…

На протяжении многих лет простой люд, плача, рассказывал Колумбе, как лохнесское чудовище хватает и пожирает неосторожных жителей здешних мест. Колумба в глубине души всегда считал это досужими домыслами местных старух, которые плетут свои фантазии от безделья, но теперь у него самого подкашивались колени перед несомненной, ужасной действительностью.

Снова взревел монстр, и Колумба ощутил на лице горячее дыхание, воняющее гнилым мясом. Странно, но это приободрило монаха. Он опять вспомнил, кто он есть, зачем прибыл сюда и, превыше всего, кому служит всем сердцем. Силой наполнилось его трепещущее тело, и Колумба встал во весь рост, гордо и властно.

— Гадкое создание из глубин бездны! — прокричал священник. — Склонись перед властью Господней! Изыди с глаз моих навеки и не покушайся на тех, кто отваживается приближаться к этим водам!

Чудовище прищурилось. Склонив свою массивную голову к Колумбе, оно посмотрело ему прямо в глаза. У монаха перехватило дыхание, но он не посмел отвести взгляда от огромной морды монстра. Я — щит и меч Господний, — сказал себе Колумба. — Он защитит меня!

И тут тварь издала глубокий рокочущий звук. Сузив глаза и склонив голову набок, она задумчиво разглядывала священника некоторое время. Затем, странным образом бесшумно для подобной громадины, ужасное создание медленно погрузилось в глубину темных вод. Озеро сомкнулось над ним, зарябив на несколько мгновений, и водная гладь вновь стала ровной, как если бы адский зверь никогда не будоражил ее таинственное спокойствие.

Колумба разом обмяк. Он оступился, будто вся сила внезапно покинула его. Теперь он ощущал холодную воду, насквозь промочившую шерсть и плоть и проникшую, казалось, до самых костей.

Крики восхищения разорвали наступившую тишину, и сильные руки обхватили монаха, унося его прочь от ледяных глубин и обитающего в них Левиафана.

— Твой бог действительно самый могущественный из всех! — возликовал один из язычников, ткнувшись чумазой рожей в лицо Колумбе. — Зверь сбежал от тебя! Вы видели это? Как перепуганный ягненок от львиного рыка!

Колумба вымученно улыбнулся.

— Хвала Господу, — хрипло молвил он, позволяя туземцам вернуть его на сушу, завернуть в теплые плащи и довести до их города.

«А себе я позволю, — устало решил он, — насладиться кубком горячего вина сегодня вечером». Возможно, теплота напитка разгонит холод, который, складывается впечатление, навеки поселился в костях; может быть, пары алкоголя изгонят образ зверя, навсегда отпечатавшийся в памяти.

Колумба, однако, боялся, что это не поможет. Он боялся, что никакое количество спиртного не сотрет воспоминания об ужасной рептилии, уставившейся на него с понимающим выражением на чешуйчатой морде. Прищур глаз чудовища казался, улыбкой; произведенный им рокочущий шум — демоническим смехом.