Владимир Михановский - Погоня

• Название: Погоня
• Автор: Владимир Михановский
• Жанр: Научная Фантастика

---

В ответ на запрос Высшего координационного совета из Эдинбурга пришла радиограмма: "У нас действительно имеется в числе сотрудников инженер-конструктор первого класса Джордж Стреттон. Научный руководитель центра. В настоящее время находится в Клайде, где руководит новым циклом испытаний саморегулирующихся систем". - В настоящее время находится в Клайде, - повторил председатель Совета, усмехнувшись. - Поистине яркий образчик опасного заблуждения! Перед председателем Совета вспыхнул овальный экран. По голубому полю пробежали слова: "Экстренно. Диспетчер космопорта". Буквы растаяли, и появилось молодое женское лицо. - Евгений Андрианович, моноплан специального назначения готов к старту. Второй сектор, четырнадцатая стартовая площадка... - Благодарю. Минут через тридцать будем на месте. Можете прогревать дюзы. По эскалатору председатель Совета спустился вниз. Ночь уже переходила в рассвет. Все еще моросил надоедливый дождик. У балюстрады нетерпеливо переминался с ноги на ногу Антон Петрович. - Едем на космодром. Подробности расскажете по дороге, - сказал председатель. Дверца моноплана хлопнула, и тотчас же взревел мотор. Коротко разбежавшись, машина взмыла в хмурое небо. - До Эдинбурга двадцать минут, - сказал пилот. - Разворачивайтесь прямо на Клайдский космодром, - ответил председатель... Здесь, в Шотландии, стояло настоящее бабье лето. Космодром был расположен на невысоком плато, утопавшем в зелени. Лампы лунного света, а также фосфоресцирующие стены многочисленных строений успешно спорили с едва разгорающимся рассветом. День обещал быть солнечным и ясным. - К инженеру Стреттону, - сказал председатель Совета, садясь в магнитоход. Дорога лежала через поля. Хлеб был уже убран. Кибернетические машины обрабатывали поля, готовя их к осеннему севу. Людей нигде не было видно. Мелькнула табличка с надписью: "Клайд". По обеим сторонам шоссе побежали круглые куполообразные строения. Часть из них светилась голубым, зеленым, оранжевым светом, некоторые были темными. Возле огромного синего купола машина круто остановилась. В свете панелей обычные заросли вереска казались фантастическими. На синем фоне четко вырисовывалась желтая дверь. Шофер первым подошел к ней и нажал кнопку. Никто не откликнулся. - Джордж, - негромко позвал шофер. Никто не отозвался. Он забарабанил в дверь, но пластик заглушал удары. - Заперто? - спросил Антон Петрович. - Замков здесь нет, - покачал головой шофер. - Очевидно, дверь чем-то закрыта изнутри, - сказал председатель Совета. Придется взламывать. Под дружными действиями трех мужчин дверь быстро поддалась. Она оказалась заставленной изнутри массивным столом. - Джордж, - снова позвал шофер. Ответа не последовало. Люди осмотрели комнату за комнатой, но инженера нигде не было. - Странно, - пробормотал шофер. - Ничего странного, - сказал Антон Петрович. - Инженер Стреттон уже прошел, наверное, не один миллион километров. Не может же он одновременно находиться в двух местах. Он на "Спартаке"... - Нет, - горячо ответил шофер. - Этого не может быть. Мы с Джо старые друзья, и я ручаюсь за него, как за самого себя. Я его знаю еще по Академии. Мы вместе учились. Вместе проходили стажировку на Деймосе... - Марсианском? - Да. Джорджу уже тогда прочили большое будущее. Последние два года он увлекался созданием микрогабаритного электронного мозга, по сложности близкого к человеческому. - Кто-нибудь, кроме вас, знает эти работы? - спросил Евгений Андрианович. - Разумеется! Профессор Светлов считает их одними из самых многообещающих в современной кибернетике, если удастся связать этот мозг с устройством, достаточно быстро выполняющим команды... Нет, не мог он так поступить, заключил шофер, отвечая своим мыслям. - И тем не менее его здесь нет, - съязвил директор музея. - Как вы это объясните? - Джо всегда был аккуратен, - невпопад пробормотал шофер. В комнатах царил образцовый порядок. На письменном столе лежали недописанные листки, испещренные формулами. Казалось, хозяин только что встал из-за стола, чтобы немного размяться. Евгений Андрианович внимательно просмотрел листки. План очередного опыта... Схема авторегулирования третьего блока... Так. А это что? Тоненькая тетрадочка в розовой поливиниловой обложке, на которой большими буквами выведено: "Дневник". Евгений Андрианович сунул ее в карман. - Между прочим, дверь была закрыта изнутри, - сказал шофер, - так что... - Вы лучше полюбуйтесь-ка вот на что, - ответил ему Антон Петрович, указав на окно. Окно было распахнуто настежь. - Мне этот молодой человек сразу показался подозрительным, - гнул свою линию директор музея. - Он так дотошно выспрашивал у меня все, потом интересовался, имеется ли у "Спартака" горючее. - Но что за сумасбродная фантазия, - сказал шофер. - И зачем ему это понадобилось? - Вот именно: зачем? - повторил Евгений Андрианович. Зачем? Этот вопрос он задавал себе десятки раз. Из разговоров с сотрудниками института, из их рассказов перед ним постепенно вырисовывался привлекательный образ молодого ученого, влюбленного в свое дело, требовательного к себе и другим, искреннего и скромного. Правда, выяснилось, что в последние дни Стреттон казался чем-то сильно озабоченным. Он был хмур и часто невпопад отвечал на вопросы. Но это и не мудрено, ведь он возглавлял большой участок работы. А кроме того, этот облик никак не вязался с портретом бойкого и жизнерадостного экскурсанта, который нарисовал Антон Петрович. Если бы хоть кто-нибудь из сотрудников видел Джорджа Стреттона в Эдинбурге или Клайде в день посещения музея! Но таких людей не нашлось. Итак, зачем же?.. Зачем? Председатель Совета снова - в который раз! - перелистал дневник инженера, перечитал отдельные записи. "... Мозг обучается успешно. Вчера закончили последнюю глазу дифференциальных уравнений. Решает просто здорово! Со следующей недели думаю приступить к теории вероятностей". "11 марта. Молодчина Виктор! Мне уже становится трудно с ним тягаться. Главное: он не только отвечает на вопросы, но и сам начинает задавать их. Приладил световые и акустические анализаторы. Эффект потрясающий. Совсем как ребенок. Почему то, почему это? Прямо "сто тысяч почему". "15 апреля. Виктор начинает делать первые шаги. Не хочу ему давать слишком большой воли. На три месяца улетаю на Деймос". Евгений Андрианович перевернул несколько страничек. "... Виктор увлекается микрофильмами. Он способен ночи напролет смотреть фильмы-отчеты о космических экспедициях. Я говорю: ночи напролет. Ведь Виктору незнакомы усталость и прочие человеческие слабости. Странная вещь (продумать и обсудить с профессором Светловым): ведь Виктор обладает совершенной памятью. Он безукоризненно запоминает все, что когда-либо видел или читал. Для чего же он снова просматривает отдельные микрофильмы? Неужели потому, что это его, говоря человеческим языком, как-то "волнует"? Не здесь ли начало эмоций?" В дверь постучали, и в комнату вбежала запыхавшаяся лаборантка. - Товарищ председатель координационного Совета, - сказала она, - инженер Стреттон нашелся. - Где же он? - вскочил Евгений Андрианович. - Увезли на медпункт. Он без сознания.

Плотный человек в белом халате медленно снял маску. - Жизни ничего не угрожает, - ответил он на вопрос Евгения Андриановича. - Это обыкновенный хлороформ, правда, в чуть увеличенной дозе. Евгений Андрианович несколько мгновений вглядывался в бледное лицо и плотно сжатые губы Стреттона. - Где нашли? - спросил он. - В том же здании, где мы были, в цокольной лаборатории, - ответил осунувшийся шофер. - И при нем вот... - Он протянул Евгению Андриановичу записку. Тот развернул ее. "Уважаемый Джордж Стреттон, - стояло в записке. - Вероятно, очнувшись от наркоза и прочтя записку, вы поймете и простите меня. После всех книг и фильмов, после всего, что я увидел и узнал, получив возможность перемещаться в пространстве, видеть и осязать предметы, я почувствовал, что должен проверить себя. Это то, что на вашем языке зовется испытанием. Мне захотелось узнать, насколько быстро и правильно я смогу принимать решения в незнакомых и опасных условиях, угрожающих самому существованию. И я решил повторить подвиг капитана Денисова, который до сих пор остался непревзойденным. За время вашего пребывания на Деймосе мне удалось добиться полной имитации вашей внешности. Это было не так трудно. Особенно мне пригодились органические полимеры из лаборатории синтеза. Я верю, что мне удастся с выключенными дюзами обогнуть Юпитер, пройдя близ Марцеллы, и тогда я вернусь в Клайд..." - Он может протаранить Марцеллу или врезаться в Юпитер! - воскликнул Евгений Андрианович. - Ведь система управления корабля не отлажена! Немедленно радируйте Виктору. Попробуем ему разъяснить... - Это ничего не даст, - выступил вперед Антон Петрович. - Система радиоприема испорчена. - Что ж. В таком случае один выход. Надо послать ракету-перехватчик. - Евгений Андрианович, разрешите мне, - сказал директор музея. - Я догоню его и верну обратно. А кроме того, - улыбнулся он, - мы ведь немного знакомы... с инженером Стреттоном! - Летите, - сказал председатель. - Дорога каждая минута. Если Виктор не подчинится, ракету придется взорвать. Но надеюсь, что до этого дело не дойдет. - Нет, конечно. Я достаточно знаю Стреттона. "В самом деле, - невольно подумал Евгений Андрианович, - этот дерзкий робот - разве не вложил в него Джордж Стреттон свои лучшие черты: бесстрашие и любознательность, настойчивость и пытливость... И вот результат". - Как чудесно, что творение рук человеческих достигло такой высокой степени совершенства, - будто отвечая мыслям Евгения Андриановича, сказал директор музея. В минуты сильного волнения Антон Петрович иногда выражался высокопарно. - Он словно юноша, который мечтает о подвиге, - тихо сказала лаборантка.