Жюль Верн - Плавающий город

• Название: Плавающий город
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1994
• ISBN: 5-86218-126-1 (т.1), 5-86218-022-2

В этом романе автор от первого лица рассказывает о совершенном им путешествии в Америку на борту гигантского трансатлантического парохода "Грейт-Истерн". Огромный, описанный во всех подробностях корабль и станет сценой для ряда драматических событий.

Роман дается в новом (1994) переводе В. Львова.

---

Глава XI

В тот же день в половине первого у входа в главный салон рулевой прикрепил объявление, которое гласило:

51°15' с. ш.

18°13' з. д.

Пройдено по курсу: Фастенет[111], 323 мили

Это означало, что в полдень мы находились на расстоянии трехсот двадцати трех миль от маяка Фастенет, последнего, который освещал нам путь у побережья Ирландии, и наши координаты составляли пятьдесят один градус пятнадцать минут северной широты и восемнадцать градусов тринадцать минут западной долготы[112], по Гринвичскому меридиану. Капитан завел правило ежедневно сообщать пассажирам подобные сведения. Таким образом, поглядев всякий раз на новое объявление и перенеся все данные на карту, они могли иметь перед собой маршрут «Грейт-Истерна». Из объявления следовало, что наш пароход за тридцать шесть часов прошел всего лишь триста двадцать три мили. Это очень мало, если учесть, что уважающий себя пакетбот проходит за сутки не менее трехсот миль.

Я расстался с доктором и весь остаток дня провел с Фабианом. Мы уединились на корме и устроили себе, как называл это Питфердж, «прогулку по полям». Там, совсем одни, опершись на релинг, мы вглядывались в бескрайние морские просторы. Нас обдавало запахами моря, растворенными в брызгах волн. Небольшие радуги, продукт преломленных лучей, вздымались из морской пены. В сорока футах под нами под винтом бурлили воды, лопасти дробили волны с ужасающей яростью, и разноцветные брызги падали на медь корпуса. Море представлялось бесконечным множеством жидких изумрудов. Вспененная струя застилала взор, соединяя в единое целое поток, взбитый гребными колесами, и воду из-под винта. Эта белая полоса, по которой все время бегали причудливые узоры, казалась мне огромной вуалью, которую Англия набросила над голубой бездной. Когда чайки с белыми крыльями, обрамленными черным, взмывали вверх, их перья сверкали и переливались в отраженном свете.

Фабиан молча разглядывал волшебные глубины. Что можно увидеть в этом жидком зеркале, отражавшем самые причудливые капризы воображения? Не возникал ли перед его глазами некий исчезающий призрак, которому хотелось сказать последнее прости? Некий образ, тонущий в забортной струе? Он был грустен еще больше, чем обычно, и я не осмелился спросить о причинах этой грусти.

После столь долгой разлуки ему так много надо было рассказать о себе, а мне внимательно выслушать его рассказ. Он поведал мне о своей гарнизонной жизни в Индии, об охоте, о приключениях. Однако о чувствах, переполнявших сердце, о причинах вздохов, от которых вздымалась грудь, он умалчивал. Бесспорно, Фабиан не принадлежал к числу тех, кто ищет утешения горестям, рассказывая о них вслух, как и тех, кто наслаждается страданием.

Итак, мы продолжали любоваться морскими далями, а потом я отошел понаблюдать за тем, как крутятся огромные гребные колеса во время качки.

Тут вдруг Фабиан приблизился ко мне и сказал:

— Какое впечатляющее зрелище эта водяная дорожка! До чего интересно наблюдать, как волны складывают узоры. Точно буквы! Вот, смотрите: это «л», а это «э». Я ведь не ошибаюсь? Конечно нет! Это именно буквы, всегда одни и те же.

Воспаленное воображение Фабиана рисовало ему то, что он хотел увидеть. Что, однако, означают эти буквы? Какие воспоминания вызывают они в сердце Фабиана? Я попытался разгадать, что является предметом его безмолвных размышлений. Но тут внезапно он заговорил:

— Уходите! Уходите! Эта бездна влечет меня!

— Что с вами, Фабиан? — обратился я к нему, протягивая обе руки. — Что с вами, друг мой?

— Это здесь, — произнес он, держась за грудь. — У меня болезнь, которая погубит меня!

— Болезнь? — переспросил я. — Болезнь без надежды на излечение?

— Безо всякой надежды.

С этими словами Фабиан спустился в салон и направился в свою каюту.

Глава XII

На следующий день, в субботу тринадцатого марта, погода была хорошей. Ветер слабый, море спокойное. Ярко горевший в топках уголь наконец-то позволил поднять давление пара. Винт вращался со скоростью тридцать шесть оборотов в минуту. Скорость «Грейт-Истерна» превысила двенадцать узлов[113].

Ветер переменил направление и стал южным. Старший помощник капитана распорядился поставить две бизани и фок. Благодаря этим парусам пароход перестало качать. Под лучами солнца, исходившими с безоблачного неба, оживилась палубная жизнь. Дамы демонстрировали новые туалеты — одни прогуливаясь, другие сидя — чуть было не сказал «на лужайке в тени деревьев». Дети уже целых два дня не прекращали игр, они носились галопом, играли в «лошадки». Еще бы сюда военных в форме, с руками в карманах, носом по ветру, и можно было бы подумать, что это — французское гулянье.

Без четверти двенадцать капитан Андерсон в сопровождении двух офицеров вышел на мостик. Погода в высшей степени благоприятствовала астрономическим наблюдениям, а целью их было определение высоты солнца над горизонтом. Каждый из них нес секстан[114] с оптическими приспособлениями, и через определенные промежутки времени они устанавливали визир по южному горизонту, и поставленные под углом зеркала приборов фиксировали перемещение дневного светила.

— Полдень! — воскликнул затем капитан.

Тотчас же рулевой подвел часы на мостике, все часы на борту тоже были сверены по астрономическим данным, ибо проход каждого меридиана требовал их перестановки[115].

Через полчаса было вывешено очередное объявление:

51°10' с. ш.

24°13' з. д.[116]

Пройдено по курсу: 227 миль

Всего пройдено: 550 миль

Итак, к полудню мы прошли за сутки двести двадцать семь миль. По Гринвичу же сейчас был один час сорок девять минут, и «Грейт-Истерн» еще на шесть градусов удалился к западу от Фастенета.

Весь этот отрезок пути я не видел Фабиана. Обеспокоенный его отсутствием, я несколько раз подходил к его каюте и убеждался, что он ее не покидал. Толпа, заполнявшая палубу, вызывала у него неприязнь. Он, очевидно, стремился избегать шумных сборищ и искал уединения. Зато я встретил капитана Корсикэна, и целый час, беседуя, мы прогуливались с ним по носовой части палубы. Я не удержался и рассказал капитану, что произошло накануне между мною и Мак-Элвином.

— Два года назад, — услышал я в ответ, — Фабиан имел все основания надеяться, что станет самым счастливым из людей, а стал самым несчастным.

Арчибальд Корсикэн рассказал мне, как в Бомбее Фабиан познакомился с юной мисс Ходжес. Он полюбил, и она ответила ему взаимностью. Казалось, ничто не препятствовало брачному союзу между мисс Ходжес и капитаном Мак-Элвином, однако к молодой девушке, с согласия ее отца, посватался сын одного негоцианта из Калькутты. Отец мисс Ходжес, человек практичный, и суровый, чуждый всякой сентиментальности, оказался в весьма деликатной ситуации по отношению к своему корреспонденту в Калькутте. Он не задумываясь пожертвовал счастьем дочери ради ее же финансовых интересов. Бедное дитя не способно было сопротивляться. Она обручилась с человеком, которого не любила, которого не в состоянии была полюбить и который сам не любил никого, кроме самого себя. Муж увез жену на следующий день после свадьбы, и с того дня Фабиан, преисполненный скорби, ни разу не виделся с той, кого так любил.

Когда окончился рассказ, я понял, что болезнь, от которой страдал Фабиан, неизлечима.

— А как звали девушку? — спросил я у капитана Арчибальда.

— Эллен Ходжес, — ответил он.

Эллен! Вот откуда буквы, все время встававшие перед взором Фабиана из пенной струи!

— А как зовут мужа бедной женщины? — снова обратился я к капитану.

— Гарри Дрейк.

— Дрейк?! — воскликнул я. — Но ведь он находится на борту вместе с нами!

— Он? Здесь? — произнес Корсикэн, схватил меня за руку и заглянул в лицо.

— Да, — повторил я, — на борту!

— Молю небо, — со всей серьезностью проговорил капитан, — чтобы Фабиан с ним не встретился! К счастью, они не знакомы друг с другом, или точнее, Фабиан никогда не видел Гарри Дрейка. Но если в его присутствии будет произнесено это имя, оно вызовет взрыв!

Я тут же рассказал капитану Корсикэну, как увиделся с Гарри Дрейком, вернее как мне его показал доктор Дин Питфердж. Я пересказал слова доктора о том, как этот авантюрист разорил себя карточной игрой и распутством, и теперь отправился путешествовать в поисках наживы.

Как раз в эту минуту Гарри Дрейк прошел мимо нас. Я указал на него капитану. Глаза Корсикэна тотчас же загорелись. Он сделал гневный жест, но я его вовремя остановил.

— Вы правы, — сказал Корсикэн, — у него физиономия мерзавца. Так куда он теперь направляется?

— Говорят, в Америку, чтобы выпросить у случая то, что не сумел добыть во время путешествия.