Майк Стокс - Тень призрака

• Название: Тень призрака
• Автор: Майк Стокс
• Издательство: Росмэн
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1998
• ISBN: 5-257-00477-1

В сборник классических рассказов о тайнах потустороннего мира вошли семь историй о привидениях. Впечатляющие иллюстрации и напряженное повествование погружают читателя в мир острых переживаний, охватывающих героев, когда они попадают во власть призраков — восстающих из могил и лишающих покоя живых.

---

— Ну хорошо, — я очень старался сохранять спокойствие, — допустим, что этому есть некое рациональное объяснение. Как по-вашему, что это может быть?

— Да что угодно! Ветер, эхо, какой-нибудь акустический эффект или…

— Давайте сегодня ночью пойдем на развалины, и вы составите суждение на месте.

Он рассмеялся.

— И обо мне пойдет слава как об охотнике за привидениями? Покорно благодарю, но я пока еще дорожу своей репутацией.

— А как же научная истина? — стал подначивать его я. — Как ученый, вы насмехаетесь над суеверием, но при этом отказываетесь рассмотреть доказательства. По-вашему, это и есть наука?

— Хорошо, — заявил он после недолгих раздумий сдержанным тоном раздраженного человека, который, однако, пытается спрятать свое раздражение. — Но помяните мое слово: я со всей очевидностью докажу, что это все чепуха.

— Буду вам только признателен, — отозвался я.

Мы договорились встретиться у развалин незадолго до полуночи, и доктор Симсон ушел, до крайности мной раздраженный.

— Вам осталось только позвать святого отца, — заявил он мне на прощание, — чтобы он походил там с распятием, окропил землю святой водой и изгнал бесов молитвой. Все это чепуха, Мортимер. Совершеннейшая чепуха!

Мне удалось выдавить из себя смешок, однако насмешки Симсона попали в самую точку. Когда я рассказал Агате о том, что случилось вчерашней ночью в развалинах, ее первая фраза была такая:

— Надо позвать священника, Божьего человека.

Замечу, что в этом вопросе наши с Симсоном мнения совпадали. Меня отнюдь не прельщала мысль о том, что по моим владениям будет шастать какой-то священник, махая своей кадильницей над моими любимыми рододендронами и распевая молитвы. Однако Агата была непреклонна. Она попросила меня сходить к доктору Монкриеффу, бывшему приходскому священнику, а теперь глубокому старику, который давно вышел на покой и жил теперь уединенно в маленьком домике недалеко от нашего особняка.

— Он подскажет, что делать, — с жаром проговорила Агата.

Она верила в него точно так же, как Роланд верил в меня.

Где-то вдалеке проухала сова.

— Может быть, это и есть ваш призрачный голос, Мортимер? — рассмеялся Симсон, хлопнув меня по спине.

Мы с доктором стояли у каменного портала. Свет бледной ущербной луны едва сочился сквозь плотные облака. Как всегда, это место навевало на меня непонятное уныние. Однако Симсону все было нипочем. Человек жизнерадостный при любых обстоятельствах, он тараторил без умолку и отпускал всякие разные шуточки. Мне они не казались смешными. Однако же вовсе не потому, что это были плохие шутки. Просто я знал, что нас ждет и насколько все это ужасно.

Симсон даже не потрудился скрыть насмешливое недоумение, когда я явился на место назначенной встречи вместе со священником. Но если доктор Монкриефф и почувствовал враждебность Симсона, то никак этого не показал. Он вообще держался замкнуто и за весь вечер не произнес и десятка слов. Днем, когда я пришел к нему, он внимательно выслушал мой рассказ, потом тяжело вздохнул и сказал только:

— Возможно, Господь нам подскажет, что делать, полковник Мортимер.

И вот теперь мы стояли втроем и ждали явления призрака. Мы все взяли с собой по фонарю, так что света было достаточно. Прошло уже больше часа, на что Симсон не преминул вежливо мне указать.

— Вот так всегда и бывает, — заявил он, тряхнув головой. — Призраки, духи, спиритические сеансы… Однако присутствие скептика скоро доказывает, что ничего этого не существует. Я поражаюсь вам, Мортимер. Действительно поражаюсь. Единственное, что мы с вами сегодня услышим…

Он продолжал в том же духе, но я, признаюсь, его не слушал. Я стоял, напряженно вглядываясь в темноту за пределами круга света от наших фонарей. Я был разочарован и несколько озадачен.

— Манифестанты потусторонних сил, похоже, пренебрегают моим скромным обществом, — продолжал Симсон с явным торжеством в голосе. — Чем же это я им не угодил, а, Мортимер? Вы случайно не в курсе?

Он хохотнул себе под нос и закурил сигару. Его недоверие и пренебрежительная беспечность выводили меня из себя. Пусть он не верит в привидения, в конце концов, это его личное дело. Но ведь что-то же напугало моего сына. Причем напугало так сильно, что мальчик никак не может оправиться.

— Да! — Он театрально вздохнул. — Потусторонние наши друзья определенно меня не жалуют. Но мы еще постоим подождем. Чтобы никто потом не говорил, что доктор Эндрю Симсон обидел несчастного призрака, не пожелав с ним знаться. Я готов проторчать здесь столько, сколько вы скажете, Мортимер. Без единого слова жалобы. — Он выдержал многозначительную паузу. — Но когда вы решите, что мы простояли на этом студеном ветру уже достаточно долго, дайте мне знать, хорошо? Ну вот и славно.

Я буквально взбесился. Я бы непременно ответил ему, причем вряд ли бы это был очень учтивый ответ, но в это мгновение послышался тихий протяжный стон.

— Что за дурацкие шутки, Мортимер! — рассердился Симсон.

— Никакие это не шутки, — огрызнулся я не менее раздраженно. — Да и как бы я, интересно, изобразил что-то подобное? Звук идет издалека.

— Вероятно, это ваш пастор решил поразвлечься.

Стон повторился. Теперь он стал громче. Он как будто приближался к нам из темных глубин сада. Мы напряженно прислушались. Вскоре стоны сменились горькими рыданиями. Впечатление было такое, что к нам идет человек, охваченный страшным горем.

— Это ребенок! — прошептал Симсон. — Но как он здесь оказался в такой поздний час?

Я молчал. Я знал, что это никакой не ребенок. Во всяком случае, не живой ребенок. Симсон шагнул под арку портала, высоко подняв фонарь над головой.

— Сейчас мы увидим, кто там. Верный способ застать привидение врасплох — высветить его лучом света.

Однако свет его фонаря не выхватил из темноты ничего необычного — мы различили лишь древние обвалившиеся стены, кедры, вершины которых терялись во тьме, и едва заметную тропинку, что вела из глубины сада к каменному порталу.

Теперь голос звучал совсем рядом. Стоны его обратились в тоненькие жалобные всхлипы, перемежавшиеся пронзительными воплями, исполненными невыразимой тоски.

Симсон упал на колени.

— Что это? — прошептал он потрясенно.

Тело доктора — я говорю «тело», потому что именно это слово лучше всего передает то, как повел он себя потом, вернее, все это происходило помимо его воли, — итак, тело доктора содрогнулось, как будто в конвульсиях, руки как-то неестественно вывернулись, голова склонилась на плечо. И тут сквозь вопли и всхлипы пробились слова — отчаянная мольба, которую я уже слышал и на которую должен был ответить, если хотел, чтобы Роланду стало лучше.

— Мама, впусти меня! Пожалуйста, мама, впусти меня! Впусти меня, впусти!

Я сгреб Симсона в охапку и оттащил от портала. Его судороги прошли. Он вцепился в мою руку, точно испуганный трехлетний ребенок. Недоверчиво взглянув на меня, он опять повернулся к каменному порталу, пристально вглядываясь в темноту и стараясь увидеть то, что нельзя было увидеть, — бесплотный голос.

И тут я услышал, как доктор Монкриефф кричит, обращаясь к этому голосу:

— Уильям! Уильям! Ради всего святого, Уильям! Ответь, ты ли это? Меня испугала его интонация — надрывная и протяжная. Я подумал, что старый священник помешался от ужаса, как это случилось вчера с моим бедным Багли. Оставив Симсона, я бросился к священнику. Зажженный фонарь стоял у него под ногами, так что фигура его, освещенная снизу, казалась странной, нездешней.

— Что с вами? — выкрикнул я, схватив его за обе руки.

Он не ответил. Он бесцеремонно оттолкнул меня и вновь сосредоточил внимание на голосе.

Меня поразила его бледность. Я даже не предполагал, что лицо человека может быть таким бледным. Он простер руки вперед, и, хотя они у него тряслись, я неожиданно преисполнился непоколебимой уверенностью в том, что он не боится. Призрачный голос сорвался на плач — плач, исполненный такого отчаяния и печали, что у меня сжалось сердце. Преподобный отец вновь обратился к нему:

— Зачем ты пришел сюда, Уильям? Зачем ты кричишь и пугаешь людей? Твоей мамы здесь нет, малыш. Она не может впустить тебя. Уходи, Уильям. И не плачь больше у двери, которой нет!

Но плач сделался еще громче и — если такое вообще возможно — еще отчаяннее и жалостливее. Священник умолк и закрыл глаза, как бы собирая всю свою внутреннюю силу.

— Уходи домой, беспокойный дух! — Теперь в его тоне слышалась твердая властность. — Уходи домой! Твоя мама у Господа, Уильям. Он тебя впустит. Ты слышишь меня?

Доктор Монкриефф опустился на колени. Я тут же последовал его примеру, как будто что-то меня подтолкнуло. Рыдания бесплотного голоса стали тише. Казалось, они удаляются.