Владимир Кузьмин - Комната страха

• Название: Комната страха
• Автор: Владимир Кузьмин
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55649-6

Это дело по праву можно назвать самым загадочным! Ведь столько загадок Дарье Бестужевой, юной, но уже опытной любительнице распутывать преступления, еще не попадалось. Началось все безобидно: из-за реконструкции театра труппа вынуждена была искать другую площадку для репетиций и нашла ее в красивом особняке с большой залой – идеальное место, если бы оно через несколько дней не превратилось в комнату страхов! Даже Даша испугалась, когда во время репетиции раздался жуткий вой и свет погас от внезапного порыва ветра! Однако барышня уверена: их кто-то разыгрывает, и, узнав мотив, легко вычислить мошенника, как вдруг… случается кое-что по-настоящему ужасное – владелицу особняка находят убитой!

---

Дедушка, не дождавшись от меня ответа, принялся рассказывать, как готовят пельмени в Сибири.

– Вот так же по-семейному лепят. Из всего, что в доме имеется, начинки сочиняют. По несколько тысяч штук, бывает, приготовят!

– Да куды ж стока? – удивилась Варвара Антоновна. – За неделю не съешь, пропадут зазря.

– Не пропадут. Их тут же на мороз выставляют и замороженными в мешки укладывают. Ну и достают, когда нужно.

Варвара Антоновна приехала в Москву из Таврической[8] губернии. Приехала давно, но привычки у нее так и остались южные. А уж все то, что касается Сибири и сибирских морозов, ей кажется то ли выдумкой, то ли преувеличениями.

В дверь позвонили, Наташа пошла открывать.

– Морозы крепкие там держатся вплоть до конца марта, – продолжил дедушка. – Пельмени лепят в октябре-ноябре, когда уже никакой оттепели не должно случиться. Так что хранятся те пельмени долго. Главное, чтобы лиса или волк не добрались.

Тут уж Антонина Васильевна начала ахать, как мол так, в дом дикие звери наведываются?

– Афанасий Николаевич, вам письмо, – сказала Наташа, вернувшись в кухню.

– Откуда?

– Как раз из Сибири. Из Томска, от господина Корсакова.

– Очень замечательно! Сейчас дорежу последний кусок и прочту. Ты, Наташа, положи его где-нибудь здесь. Я прочту и стану с вами пельмени лепить.

Дедушка передал нам приветы, высказанные в первых строчках, пробежал остальные страницы глазами и слегка загрустил. И я, глядя на него, загрустила. Тем более что о содержании письма могла догадаться почти в точности, о многом мне недавно писал Петя. Но полагаю, что грусть наша была вызвана не столько тем, что новости в письме сообщались… ну не самые радужные, хотя и печальными их назвать нельзя. Нет, мы с ним взгрустнули о прошлом. О том времени, что провели в сибирском городе Томске, где служили в театральной антрепризе Александра Александровича Корсакова, автора письма. Пусть в том времени было перемешано, как вот в этом фарше, самое разное, печальное и веселое, доброе и по-настоящему трагическое, но оставило оно самые лучшие воспоминания. О людях, с которыми расстались, в первую очередь.

Полностью письмо нам с маменькой дедушка прочел в кабинете за кофе. Все наши знакомые были живы и находились в здравии. Дела у труппы в этот сезон шли неплохо, но все равно не столь прекрасно, как годом ранее. Вот Александр Александрович и счел возможным высказаться на тему, что главной причиной такого состояния дел является не настоящее ухудшение качества спектаклей, а отсутствие в труппе нескольких актеров, которых томская публика успела очень полюбить. А раз их нет, то и спектакли не кажутся такими же интересными. А между строк читалось: эх, любезный Афанасий Николаевич, если бы вы, к примеру, приехали, пусть не на долгий срок, да вышли на сцену, то как бы все изменилось к лучшему! Высказать такую просьбу напрямую господин Корсаков не посмел, но она явственно ощущалась. Вот и мы, не сговариваясь, на эту тему заговорили. Первой – маменька.

– А что, папа, отчего бы тебе не отдохнуть от твоей рутины? Ты вот даже осунулся!

– Ты, Ира, предлагаешь мне съездить на отдых не в Крым, не в Баден-Баден, не на французскую Ривьеру, а в Сибирь? – рассмеялся дедушка, сделал трагическое лицо и воскликнул: – И эти слова я услышал из уст горячо любимой дочери!

– Я предлагаю тебе сыграть на сцене, что для тебя станет лучшим отдыхом! Я же вижу, как ты об этом скучаешь! И хорошим людям поддержку окажешь. Тем более что скоро Рождество и у тебя должны быть возможность и свободное время.

– Но ведь и ты скучаешь по сцене? – неожиданно спросил дедушка.

– Скучаю, – печально ответила маменька.

– Вот и поезжай вместо меня!

Дедушка насладился нашими лицами, скованными удивлением, и снова рассмеялся.

– Не хотел вам говорить, но Рождество я, скорее всего, проведу не дома. Очень хотел быть с вами, но не вышло.

– И где ты намерен его провести?

– В поездках между Вильно и Варшавой. А уж где меня застанет сам праздник, в точности не скажу. Знал бы заранее, предложил бы вам приехать ко мне. Но раз нам все равно придется еще некоторое время провести порознь, то отчего бы тебе, Ирина, действительно не съездить в Сибирь? Если мой приезд, возможно, способен внести некоторое оживление в тамошнюю театральную жизнь, то приезд недавней звезды европейского театра вызовет как минимум фурор. Тем более, что ты сама не раз высказывала желание побывать в Томске.

Маменька не стала отнекиваться, а задала вопрос, который я от нее ждала.

– А с кем же останется Даша?

– Она взрослый и самостоятельный человек! Клара Карловна[9] за ней присмотрит, может даже, уговорит пожить у нее. Антонина Васильевна…

– Ерунда! – вмешалась я, заметив, что маменька заинтересовалась всерьез поездкой в Сибирь. – Я поеду с мамой!

– Но гимназия!

– Скоро каникулы, и я пропущу не столь уж много уроков, чтобы ради них оставаться в Москве. После нагоню! Я за два класса сдавала экзамены экстерном и, вернувшись в гимназию, вдруг обнаружила, что обогнала своих одноклассниц.

– Но тебя ведь не отпустят! – категорически высказалась маменька.

– Не отпустят, – согласилась я, – если ты не замолвишь за меня словечко. Маменька, стоит тебе только посмотреть на нашего директора, и он сделает абсолютно все, что ты от него потребуешь. Кстати, нужно будет придумать, что от него потребовать помимо того, чтобы он меня отпустил, чтобы тебе не ходить к нему два раза.

– Э-э-э… Даша, я с одобрением отношусь к вашим отношениям с Петром Александровичем… но учеба все же должна быть на первом месте.

Так! Вопрос о поездке самой маменьки уже получается решенным! Мне конечно и самой очень хочется в Томск, в первую очередь, чтобы повидаться с Петей, тут мама права, но по большому счету разговор о себе я затеяла, чтобы подтолкнуть ее к принятию решения. А о себе я позабочусь чуть позже.

Каждый из нас действительно не раз и не два заводил разговоры о поездке в Томск, но все те разговоры можно было свести к одной-единственной фразе: «Было бы неплохо!» А тут раз – и собрались! Уже через несколько дней после получения того письма от Александра Александровича мы с маменькой пили чай в купе первого класса транссибирского экспресса. Наш вагон чуть отличался от того, в котором ехали Маша с Ириной Родионовной, есаул Котов, Софья Яковлевна, мистер Ю.[10] во время нашего с дедушкой путешествия из Томска в Москву, но отличия касались обустройства салона[11], а купе были точь-в-точь такими же.

К моему огромному разочарованию, среди попутчиков не оказалось ни одного знакомого! Более того, не было даже незнакомых мне томичей, все пассажиры были из других городов. Путешествовали мы тихо, мирно, спокойно. Маменька была в восторге от уюта и комфорта, а я откровенно скучала. Впрочем, не бывает худа без добра. За пять дней, проведенных нами на колесах (проехав Урал, мы даже на станциях выходили прогуляться очень редко по причине крепкого мороза и сильного ветра), я выполнила все те задания, что директор нашей гимназии Савелий Парфеныч счел нужным задать мне, дабы я не слишком отстала в учебе из-за этой поездки. Так что уже к месту пересадки на станции Тайга я подъехала, можно сказать, с чистой совестью и приятным чувством, что имею полное право заниматься в дальнейшем только тем, чем мне захочется.

2

Кажется, я слегка поглупела по приезде в этот город, потому что перестала понимать Петю. Хотя, сказать по правде, и он заметно поглупел, потому что изъяснялся крайне бестолково. Оставалось только надеяться и сожалеть, что это такая приятная оглупленность… или приятное оглупление? Вот уже и говорить разучилась! Короче, я знала, что скоро это состояние, вызванное более всего встречей с Петей, пройдет, но не знала, хорошо это или плохо. Так, оказывается, приятно чувствовать себя бестолковой и нести всякую чушь, даже не пытаясь задуматься над сказанным. Просто сидеть рядом и что-то говорить друг другу, неважно что. Вот мы сидели и наслаждались таким совершенно бестолковым разговором.

– А господин Вяткин[12] как Ирину Афанасьевну увидал, так, кажется, полностью растерялся. Я его таким никогда не видел, – произнес Петя, чему-то улыбнувшись.

– Как поживает Никита? – спросила я.

– Говорит, что стареет.

– Что за причуда?

– У него колено болит, поскользнулся и сильно ударился. Ходит с палочкой. И говорит, что чувствует себя старым стариком.

– В Москве зимы пока считай, что и не было. Но Елена Никольская тоже умудрилась поскользнуться и сильно удариться.

– Тоже на костылях ходит?

– Да с чего вы, Петр Александрович, так решили?

– Но вы же сказали…

– Она локоть ушибла.

– А! А я решил, что ногу. Как Никита.

– Ну что вы Никиту с Еленой сравниваете.

Мы смеемся, потому что сравнения никакого не получается: здоровяк гимназист Никита и хрупкая молодая женщина. И немного приходим в себя.